Глава четвертая.
Не числом, а уменьем
Выведенная в армейский резерв, 29-я стрелковая дивизия на всякий случай окапывалась юго-западнее поселка Зеты. Но драться здесь не пришлось. Утром 17 августа враг начал наступление на левом фланге 64-й армия. Гитлеровцы ввели в бой три пехотные дивизии, поддержанные большими силами танков, авиации, и сумели, несмотря на упорное сопротивление советских воинов, достичь к исходу 17 августа центральной усадьбы совхоза имени Юркина, расположенной в 10 километрах севернее станции Абганерово. Дальнейшее продвижение противника грозило войскам армии расчленением...
Военный совет Сталинградского фронта приказал командующему 64-й армией ликвидировать прорвавшегося врага и разрешил ввести в бой все армейские резервы - побывавшие в тяжелых боях 138-ю стрелковую дивизию, 154-ю бригаду морской пехоты и нашу 29-ю стрелковую дивизию.
Нам приказали к трем часам 18 августа выдвинуться в район станции Тингута - Тингутинское лесничество, в 6 часов совместно с 6-й и 13-й танковыми бригадами атаковать и уничтожить вклинившегося в оборону армии врага, а затем выйти на северо-западную окраину станции Абганерово.
Приказ поступил в штадив вечером, на долгие сборы времени не оставалось. Разыскав начсандива, спросила, следует ли мне оставаться при штабе дивизии или нужно возвратиться в медсанбат.
- О каком возвращении речь? - рассердился начсандив. - Разве не понимаете, что предстоит? Будьте при штабе.
К новому командному пункту дивизии - где-то в степи за станцией Тингута - я шла ночью вместе с телефонистами. Как умудрился командир роты связи не заблудиться в кромешной тьме, каким образом точно вывел нас к будущему КП - не знаю. Видимо, был опытен.
Поступила команда окапываться. Побродив по густой полыни и бурьяну, я услышала знакомые голоса командиров оперативного отделения. Приблизилась: саперы сооружали для отделения землянку, выравнивая стены большой воронки, подтаскивая невесть где добытые доски. Я стала рыть щель шагов за сто от этой землянки, облюбовав местечко в глухом бурьяне. Почва оказалась довольно мягкой. В ночи вокруг слышались негромкие разговоры, торопливые шаги, постукивали лопаты, шуршала и шлепалась выброшенная из стрелковых ячеек и щелей земля...
Вражеская авиация появилась, едва взошло солнце. Фашистские бомбардировщики, хорошо видные с КП дивизии, закружились над позициями изготовившихся для атаки полков. Взрывы бомб слились в единый гул.
Я пробралась в землянку оперативного отделения. Из разговоров штабных командиров поняла, что полки, не успевшие за короткий срок отрыть надежные укрытия, несут потери от бомбардировки и артобстрела врага. А тут его самолеты и на КП дивизии обрушились...
После бомбежки, стряхнув пыль с плечей и пилотки, я обошла окопчики и щели КП. Раненых не было. Пошла в разведроту, потом в саперный батальон, окопавшиеся метрах в пятистах-шестистах. Сделала перевязки нескольким легкораненым, осмотрела и отправила в медсанбат контуженого сапера. Пока возилась, огонь и дым на переднем крае забушевали сильнее.
Не стану описывать ход боевых действий, как он видится по архивным документам. Расскажу только о том, что помню сама. На КП дивизии я нередко заходила в землянку оперативного отделения, говорила с политотдельской машинисткой и в общих чертах знала, как разворачиваются события.
* * *
Вечером 18 августа во всех разговорах упоминалась высота 158,0. За эту важную в тактическом отношении высотку упорно бились стрелки 128-го полка, танкисты 13-й танковой бригады и наши артиллеристы: на КП произносились имена младшего лейтенанта Савченко, капитана Лернера, старшего лейтенанта Секачева...
В ночь на 19 августа полковник Колобутин ввел в бой большую часть своего резерва - два батальона 299-го стрелкового полка. В оперативном отделении напряженно ожидали донесений. И облегченно вздохнули, узнав, что батальоны 299-го совместно со стрелками 128-го полка и уцелевшими танками сломили сопротивление гитлеровцев, полностью овладели высотой 158,0.
Но это оказалось лишь началом еще более жестоких боев, развернувшихся и за упомянутую высоту, и за балку Вершинская, и за проходившую вблизи нее насыпь железной дороги.
Получил тяжелую контузию командир 299-го стрелкового полка полковник А. М. Переманов. Остановил дрогнувшую роту, повел ее в контратаку комиссар полка, ветеран гражданской войны Е. С. Кутузов. При этом был ранен. Двое суток отважно командовал 1-м батальоном 299-го полка лейтенант Б. В. Самойлов. Когда его ранило, командование принял комиссар батальона старший политрук Н. Д. Семидочный. Отбивая контратаку гитлеровцев, он бросился к станковому пулемету, заменил погибшего бойца расчета и был убит. Вступивший в командование батальоном адъютант старший лейтенант К. Бычков вскоре был ранен, но идти на медпункт наотрез отказался. Преодолевая боль, слабость, продолжал руководить боем.
Не уступали в мужестве командирам и рядовые бойцы. В тогдашних политдонесениях отмечались имена бронебойщиков С. Пахомова и Г. Чекаева, наводчика И. Милаева, младшего сержанта Н. Сараева, красноармейца Н. Воронина, многих других воинов. Бессмертный подвиг совершил 20 августа красноармеец-телефонист 8-й батареи 77-го артиллерийского полка Г. Азаров: окруженный гитлеровцами, вызвал на себя артиллерийский огонь. Сначала о подвиге Азарова рассказала Галя-гвардеец, потом я прочитала о нем в дивизионной многотиражке.
Отличились в боях под Абганеровом и медицинские работники дивизии. Военфельдшер 128-го стрелкового полка Зайцев, санинструктор Савин и повозочный Митрохин вынесли с поля боя и под огнем доставили на медпункт полка более ста раненых. Командир санитарного взвода 2-го батальона 106-го стрелкового полка Сабодаж вынес с поля боя 75 раненых, оказав им необходимую первую помощь. Санинструктор 1-й батареи 77-го артполка Пинаев спас жизнь тридцати раненым.
Ожесточенные бои в районе совхоза имени Юркина продолжались восемь дней и ночей. Выйти на северозападную окраину станции Абганерово дивизии не удалось. Но она сковала вражескую группировку, не дала ей прорваться к Сталинграду, обеспечила другим соединениям 64-й армии возможность занять выгодные рубежи.
Ветераны 29-й стрелковой дивизии с волнением и гордостью за боевое прошлое читают сейчас в книге генерал-полковника Ф. И. Голикова "Сталинградская эпопея": "В жестоких многодневных боях с 17 по 26 августа части 64-й армии отразили очень сильные удары 4-й танковой армии Гота и 4-го воздушного флота...' Введенные в бой из резерва в районе 74 км, станция Тингута, Тингутинское лесничество 29 сд, 154 бригада морской пехоты и 138 сд полностью оправдали наши надежды".
Находясь на КП дивизии, я не была перегружена работой. От бомбардировок, артиллерийского и минометного обстрела противника (кстати, регулярных!) за восемь суток получили ранения и легкие контузии всего одиннадцать-двенадцать человек. Чаще приходилось оказывать помощь раненым, пробиравшимся в медсанбат мимо КП своим ходом: я подбинтовывала, а порой меняла наспех наложенные, сбившиеся повязки, поила людей водой.
Случались и неожиданности. Помню, подходит к медпункту начальник штаба артиллерии дивизии майор Сергей Иванович Крупин с незнакомым подполковником:
- Товарищ военврач, нужна помощь.
Встревоженно оглядываю Крупина и подполковника, но никаких следов ранений или признаков контузии не вижу, хотя подполковник морщится.
- Да скажите прямо, Сергей Иванович, что нужен анальгин или пирамидон! - вырывается у него. Крупин поясняет:
- Это заместитель командира 13-й танковой бригады Владимир Иванович Жданов. Врача у них нет, а у Владимира Ивановича разболелись зубы. Выручите!
Порылась в санитарной сумке, нашла пачку анальгина.
- Если всю заберу, не обездолю? - спросил подполковник.
- Берите, берите, пожалуйста.
- Ну, спасибо, доктор...
Жданов проглотил сразу две таблетки, запил водой.
- Не много? - забеспокоилась я.
