Что делать, Алешка не знал. Он твердо знал только одно: если прорвет плотину, то пропадет вся конопля — она сплывет по течению и там ее занесет илом. Алешка бросился к воротам отводного канала, попытался их открыть. Где там!.. Орлик, напуганный шумом воды, начал беспокойно перебирать ногами, заржал.

Намучился Алешка с воротами, даже вспотел, а толку никакого. Алешка — к Орлику, взял его под уздцы и повел по плотине на другой берег. Вода шумит... Страшно! Вот-вот смоет с плотины Алешку и лошадь вместе с телегой. Но кое-как перебрались... Поблизости никого не видно. Некого Алешке спросить, посоветоваться. Он сломал ивовый прут, хлестнул им Орлика, и тот ушел в сторону фермы. Алешка надеялся: увидят, что Орлик вернулся один, придут выручать. Снова перебрался по плотине на другой берег. Сапоги полны воды, весь в грязи — ни одной сухой нитки нет на Алешке. Опять тужился, вертелся около ворот — ничего не получается. А вода из запруды все сильней хлещет через край, нужно выпускать ее во что бы то ни стало.

День клонился к вечеру. Алешка на берегу. Нахохлился, как мокрый воробей, замерз. Но не уходил, стоял, надеялся неизвестно на что... И вдруг... Сорвался Алешка с места и помчался вдоль берега вниз. Повернул в поле. Как же он раньше не догадался! Теперь он знал, что делать. Ведь тракторная бригада находилась совсем рядом. Там стояла будка, и сейчас в ней, наверное, прячутся от дождя трактористы.

Спешил Алешка рассказать о беде, бежал за помощью... Дождь сек его по лицу, словно кнутом. Не раз падал, извалялся в грязи еще больше. Облепленные грязью сапоги были тяжелы, что гири. Бежать было трудно. Алешке не хватало воздуха, и он разевал рот, как рыба, вынутая из воды; дождевая вода текла по лицу, стекала на губы солеными от пота струйками.

Вот наконец и будка! А в будке... никого. Даже сторожа нет. Мертвые трактора стояли молча. Выходит, напрасно бежал? Но нет, не такой парень Алешка, чтобы растеряться!

Сбросил Алешка мокрую фуфайку, по привычке засучил рукава, повернул кепку козырьком назад, как это делают трактористы. Намотал пусковую веревку, раз дернул, другой — мотор даже и не чихнул. Разозлился Алешка, снова намотал веревку и рванул изо всей силы. Наконец! Мотор застрелял, раскатился пулеметной дробью. Алешка уже в кабине. Запустил дизель, зажег фары и слез поискать буксирный трос. Прицепил трос к тяговому крюку и тронул трактор с места. Ревущая машина двинулась вперед, в темноту. Столбы света от фар метались впереди огненными лентами.

Вел Алешка трактор — сердце радовалось. Забыл и усталость. От мотора несет теплом, фары прокладывают светлую дорогу впереди трактора. Показалась река. Шума воды не было слышно, его заглушал рев мотора. Вот и запруда, вот и ворота сливной канавы.

У ворот Алешка остановил трактор, слез. Подтянул волочащийся трос и прицепил один конец к переднему крюку, а другой к воротам. Снова забрался в кабину и дал задний ход. Трос натянулся, трактор взревел еще сильней, и ворота рухнули. Вода бурным потоком хлынула в канаву. Алешка загляделся, а трактор все пятится, пятится. Вот он уже на берегу канавы. Резким толчком трактор накренился набок. Алешку отбросило к дверце кабины. Дверца распахнулась, и Алешка вывалился в мутный холодный поток. Ничего не успев сообразить, он машинально уцепился за трос, тянущийся от ворот. Он держался за трос обеими руками, но вода давила все сильнее и тянула вниз. Пучки конопли, несшиеся по воде, хлестали по голове. Поплыли перед глазами Алешки оранжевые шары... Руки его разжались... Мутная вода скрыла Алешку.

Орлика у конюшни встретил Чужой Иван. Посмотрел, подождал... Мальчишки нет. Отвел Иван лошадь в сторону и начал распрягать. Думал, вот-вот Алешка появится. Нет Алешки!.. Чужой Иван вызвал Митрича с фермы.

— Что-то нет мальчишки, Орлик один пришел.

— По какой дороге пришел Орлик?

— По полевой.

— Через плотину ехал... Не случилось ли чего?..

Митрич заволновался, побежал в правление. Алешки и там не было. В правлении собралось много народу: Иван Ефимович, бригадиры, сидел там и тракторист Миколь, но Алешки не было. Узнав о том, что лошадь вернулась одна, Иван Ефимович забеспокоился и предложил немедленно идти к плотине. Все быстро оделись и вышли на улицу.

Темнело. Дождь начал утихать, но холодный ветер все еще гулял, громыхал железом на крышах. Митрич торопился. Он вернулся на конюшню, вывел Орлика, сорвал со стены фонарь «летучая мышь» и помчался по полевой дороге. Откуда-то из-за угла вымахнул Цоп и понесся вслед за Митричем.

Мужики отправились пешком. Иван Ефимович с Чужим Иваном запрягли в тарантас лошадь, поехали к плотине.

Мчится верхом Митрич, трясутся в тарантасе Иван Ефимович с трактористом Миколем и сторожем. Торопятся мужики...

Вода, оторвав Алешку от троса, унесла его много ниже плотины и выбросила на берег, в кусты, занесенные илом. Избитый, нахлебавшийся воды, Алешка лежал без сознания.

Митрич прискакал к плотине, осадил Орлика. Слез и, держа лошадь под уздцы, перевел ее через насыпь. Вода в запруде понизилась. Связки конопли грудой лежали у самой плотины. По водосливной канаве все еще хлестала вода. Ворот не было. На их месте вода вырыла широкий проход.

Митрич осмотрелся, прошел вдоль канавы вниз и... что это? Будто трактор стоит... Откуда он взялся? Подошел ближе. Трактор! Свесился над канавой, чуть не на боку лежит. Кто его сюда привел?

— Кто здесь? — крикнул Митрич.

Тишина. Никто не отозвался. Увидел на переднем крюке трос и на конце троса занесенные илом ворота. Кто это сделал? Где он?

Подъехал Иван Ефимович. Бросив лошадь, они с трактористом перебежали плотину и подошли к Митричу. Митрич кинулся к ним навстречу.

— Миколь, где у тебя сегодня напарник?

— Дома.

— Кто же сюда трактор привел?

— Какой трактор?

Митрич показал рукой. Миколь подошел к своему трактору и стал разглядывать его, будто впервые видел.

— Сейчас заведу! — крикнул тракторист. Он сбросил плащ и осторожно протиснулся в кабину. — Эх, темно, ни черта не видно...

Митрич зажег фонарь, подал трактористу.

— Здесь картуз чей-то! — воскликнул Миколь.

Митрич взял картуз, увидел знакомый светлый козырек:

— Иван Ефимович, где ты? Ведь картуз-то Алешкин.

— Что ты кричишь, Митрич? — Председатель подошел ближе.

— Картуз-то Алешкин... — с дрожью в голосе повторил Митрич.

— Алешкин? А сам он где же?

— Алеша!.. Але-о-о-ошка-а-а! — закричал Митрич.

Никто не ответил. Митрич вконец разволновался.

— Загубили мальчишку!

Миколь завел трактор и вывел его из канавы. Вслед за трактором вылезли на берег и ворота. Светом фар Миколь прощупывал берега запруды. Трактор крутился на месте, освещая разные участки берега. Мужики бродили по берегу, искали ниже и выше плотины — нигде не было мальчишки. Кричали, шумели — никто не отзывался. Митрич без толку бегал из конца в конец...

Первым набрел на Алешку Цоп. Он подбежал к мальчишке, обнюхал его, лизнул в холодную щеку. Постоял, помахал хвостом. Была у них такая игра летом — притворялся Алешка спящим. Только на этот раз Алешка, видно, не хотел просыпаться. Покрутился Цоп возле Алешки, лизнул еще раз, царапнул лапой. Мальчишка молчит. Тявкнул Цоп раз, другой да и залаял во всю мочь от обиды. Не встает хозяин, как раньше, не дает ему хлеба. Бегал Цоп вокруг Алешки, лаял уже взахлеб, будто кричал. Ну поиграли, и уже хватит... довольно... вставай! Но и теперь не поднимался Алешка.

Лай собаки первым услышал Митрич. Побежал Митрич на собачий лай и увидел Алешку. Лежал он перед Митричем мокрый, залепленный грязью и бездыханный. Митрич подхватил мальчишку на руки. Несет, а голова Алешкина свесилась через руку, мотается.