И чемпионы не ровня друг другу. Одно дело киевское «Динамо» в 1974 и 1975 годах, и совсем другое – в 1977, 1980, 1981-м. Название то же, и медали те же, а в памяти они порознь. Команда легкая, светлая, дарящая радость. И команда сумрачная, вышколенная, деловая.
Занялся бы кто-нибудь изучением реакции публики! Овации после забитого мяча или гробовое молчание провинциальной аудитории, когда мяч проник в ворота «своей» команды – это реакции обычные, простенькие. Но ведь и все остальное время стадион не безразличен, не безмолвствует. Что же он поощряет? Все красивое, редкое, умное, смелое, складное, что мелькнет хоть на миг. Что ему не по нраву? Нелепости, неловкости, примитивность, безволие, пустоты, когда дорогое игровое время транжирится ни на что.
Команда открыла счет. И только что бойкая и напористая, словно по неслышному нам приказу, потеряла интерес к чужим воротам, она уже не прочь потянуть время, уже послушна кличу. «Назад!» Никто не торопится, идут в ход мелкие уловки: ауты, угловые, штрафные выполняются после затяжных совещаний, затеваются ленивые препирательства с судьей по пустякам. Вратарь прямо-таки страдает, когда вводит мяч в игру, словно приносит последнюю жертву.
Но это еще мелочи, всем известные. А есть и тактика под названием «держание мяча». Его передают аккуратно и бережно поближе к своим воротам, чтобы можно было в любой момент завершить «комбинацию» пасом в руки вратарю. Стадион не выдерживает, разражается гулом и свистом, даже если так ведут себя свои. В его глазах это отказ от футбола, капитуляция, хотя на табло – искомая единица.
Пусть счет удалось сберечь, люди расходятся со стадиона разочарованными. А случается, противник вырвется из силков и забьет ответный гол. Тут «спящая красавица» как оглашенная кидается в пекло борьбы. Но и время на исходе, и дыхание сбито, и настроение испорчено, и ничего не клеится, несмотря на отчаянные наскоки. Зрители не обманываются: «Полчаса дурака валяли, тянули время, вот и попались!»
Все это не что иное, как игра «на счет». Мне трудно судить, каков процент удач при такой линии поведения. В памяти больше чем достаточно матчей (в том числе и у сборной страны), когда охранительные вариации вокруг единицы оборачивались пустыми хлопотами.
Не одни проценты существенны. Куда важнее, что эта, с позволения сказать, тактика вытравляет из души футболиста смелость, уверенность, оптимиста превращает в скопидома и зануду.
Простая техническая деталь, нейтральная, а подчас и необходимая – передача мяча назад, «домой». Когда же этой передаче придается особый смысл, когда она, а не естественная передача вперед, в наступление, выдается за оружие победы и игра получает обратное движение, начинает пятиться, как рак, мы, на трибунах, перестаем узнавать футбол, чувствуем, что нас надувают. Как бы ни клялись целесообразностью постановщики, эти сцены нас возмущают и смешат, мы им не верим. Мы слишком хорошо знаем, что успех полагается развивать, что старенькое изречение «лучшая оборона-наступление» оттого и набило оскомину, что не опровергнуто и приплюсовывает в свою пользу все новые сотни доказательств. Счет 1:0 может и остаться на табло, но истинным победителем в глазах зрителей команда будет выглядеть в том случае, если она до конца активна, переигрывала противника, а не вымучивала единицу, не сутяжничала, не трусила.
Пас назад и пас поперек поля как метод встречается в практике мирового футбола. Но значит ли это, что его следует выдавать за ведущую примету модерна?
Мелкой монотонной игрой в пас без продвижения вперед издавна отличались итальянские футболисты. Меня всегда поражало, что они, техничные и ловкие от природы, обкрадывая сами себя, до нищеты экономны в атакующих операциях, ведут их как бы по принуждению, в крайнем случае, зато в оборонительных занятиях неиссякаемо трудолюбивы, пластичны, находчивы. Не удивительно, что в начале шестидесятых годов на итальянской почве произрос «Интер» – воплощение высококлассного оборончества, детище тренера Эленио Эрреры. Клуб этот побеждал, подминая и круша футбол, как танк, вращающийся на одном месте. Он оставил о себе недобрую память, его недолгое торжество обернулось общей растерянной заминкой. Однако футбол ушел из-под пяты «Интера». На чемпионате мира 1982 года сборная Италии, будущий победитель, в первых трех матчах тянула свою привычную резину, сделав три натужные ничьи. И ее легко было узнать тем, кто видывал ее раньше. В остальных четырех матчах сборная Италии, выскочив из обжитых тесных окопов, ввязалась во встречные бои и все выиграла. Это не было потрясением основ, одаренность и темперамент игроков допускали возможность разительной перемены. Два лица одной команды. Пришлось «Скуадре адзурре», когда призывно замаячил впереди Кубок мира, перевернуться как игральной карте, вместо серенькой рубашки показать козырного туза.
Едва ли не идеальную аритмию продемонстрировала на Аргентинском чемпионате мира 1978 года сборная Бразилии. Она никому не позволила себя обмануть и одолеть. Но она не стала чемпионом, как намеревалась, эта замедленная, игравшая словно спросонья, сделавшая ставку на сверхнадежность команда. Ей отказали в признании и на чемпионате и на родине, несмотря на несомненную высококлассность.
До 1978 года, до появления тренера Менотти, аргентинцы играли словно бы никуда не торопясь. Они неподражаемы были с мячом на месте, в перепасовке поперек и назад. Не верилось, что им можно забить гол. Но не верилось, что забьют и они. Потребовалось взорвать, поднять на воздух это стоячее болото, чтобы выпестовать к чемпионату молодую, яростную, без устали атакующую сборную, которая по праву сделалась тогда первой в мире.
Противоречивость свойственна и самым известным в мире командам, и их можно застать на перепутье, в разном обличий, в пору заблуждений. Мне кажется, что Лобановский, испытав на себе влияние не самых лучших образцов, по чисто внешней, формальной логике попытался ввести их в обиход на наших стадионах. Это никак не согласовывалось с издавна, исторически сложившейся у нас динамикой игры и потому выглядело особенно чужеродным и неуместным.
Когда же обаяние «новинки» стало рассеиваться, обнаружилось, что целое поколение футболистов усвоило не свою игру. Впрочем, чему удивляться: практичность, если ей одной целиком и полностью довериться, обязательно что-то отнимает, нарушает, обесценивает.
Спор с Лобановским повели тренеры К. Бесков и Э. Малофеев. Свои аргументы они предъявили на зеленых газонах, в росчерках траекторий мяча, в быстрых перебежках игроков. На черно-белый чертеж они как бы наложили красочный рисунок. Их пример был замечен, в игре «Спартака» и минского «Динамо» зрители увидели не столько новизну, сколько привычное, естественное, то, что отвечало их представлениям о живом, интересном, да еще и своем футболе.
А до этого спор кипел на печатных страницах благодаря журналистам, в первую очередь Валерию Винокурову и Олегу Кучеренко.
Кучеренко – юрист, Винокуров – киноинженер, им не было нужды устраиваться при футбольной рубрике. Их, болельщиков с детских лет, потянуло к ней, и они поначалу крутились как белки в репортерском колесе, пока центробежная сила не вынесла их, прошедших все круги, на передовые пикеты. И наш футбол получил сильное, надежное пополнение к своей страже.
Нет нужды ссылаться на какие-то их особо громко прозвучавшие статьи. На протяжении многих лет вся их деятельность, каждая публикация, большая и малая, были пронизаны борьбой за футбол энергичный, честный, игровой, против футбола деляческого, опасливого, аморфного. Оба эти журналиста руководствовались не общего рода благими пожеланиями, не отвлеченными категориями. Они достаточно поездили, много видели. Пристальное наблюдение за жизнью нашего и мирового футбола отточило их взгляды и вкус. Позднее Винокуров объединил свои работы в интересной публицистической книге «Шаги к истине».
Будучи все это время бок о бок с Винокуровым и Кучеренко, готов засвидетельствовать, что они жили той дискуссией. К слову, за этой напряженной работой, требовавшей и эмоциональности и безошибочности, их журналистское умение круто пошло в гору: правое дело прибавляет сил. Мне приятно, что Кучеренко ныне редактор отдела футбола «Советского спорта», а Винокуров совмещает занятие футбольной публицистикой с обязанностями редактора отдела литературы и искусства журнала «Смена».
