Нечто очень невнятное и невразумительное на этот счет пытался поведать миру бывший заместитель министра обороны США Джон Шоу. Речь идет о февральской конференции 2006 года «Саммит разведок». На конференции Шоу рассуждал о том, как русские военные разведчики вывозили ядерный боезапас из Ирака по плану, предусмотренному на случай военных действий в стране, где есть подобный боезапас.

Однако, во-первых, никакие «русские военные разведчики» в одиночку в нынешнем мире ничего уже не делают. И в этом главный смысл всего моего доклада.

Во-вторых, сам же Шоу повествует о том, как его изыскания опровергались Пентагоном. Да и другими американскими ведомствами.

От себя добавлю, что такие опровержения всегда предполагают наличие чего-то сходного. Но, во-первых, – лишь отдаленно сходного. Есть армянский анекдот: «Правда ли, что Карапетян выиграл 40 тысяч в лотерею? – Правда. Но не Карапетян, а Бабаян. Не в лотерею, а в карты. Не 40 тысяч, а 40 рублей. И не выиграл, а проиграл».

А во-вторых... Во-вторых, когда людям, подобным Шоу, по их же свидетельству, беспощадно затыкают рот, то это значит только одно. Что тема слишком острая. И даже с поправкой на армянский анекдот лучше бы господину Шоу ее не затрагивать.

Спросят: «А Кургиняну можно ее затрагивать?» Что ответить?

Я не был заместителем министра обороны, как господин Шоу. У меня нет вытекающих из этого ограничений. Да и вообще я пытался рассказать о другом. О том, что настоящая правда требует других аналитических средств. Других матриц понимания, как мы говорим. И что без них любые примитивные решения ведут в тупик. Именно любые. Нам не нужен такой тупик. А значит, аналитические средства надо отработать и применить.

Что такое процесс, который мы рассматриваем? Что такое этот «мир ЗС» – главный предмет нашего рассмотрения?

Это сетка. В ней есть узлы. Узлов несколько сотен. Часть из них «засвечена». А часть – нет. Мы, естественно, обсуждали засвеченное. Причем в той мере, в которой это для нас и интеллектуально, и политически, и граждански существенно.

Но еще важнее, не ЧТО мы рассматривали, а КАК.

Потому что обычно (причем все чаще и все настойчивее) предлагается не только СУРРОГАТ ПРЕДМЕТА («банды» вместо «мира ЗС»), но и СУРРОГАТ МЕТОДА.

Когда вы подменяете предмет, вы тем самым уже подменяете метод. А подменив метод, вы легализуете (закрепляете и даже аксиоматизируете) изначальную «предметную махинацию».

Вот мы говорим: «Узел в сети».

А кто-то скажет: «Какой узел, какая сеть? Локальный сюжет, требующий локального описания. Локализация – вообще необходимый элемент любого описания. Чтобы описать, надо вычленить».

Но что такое «вычленить»? Оборвать связи? Вам это ничего не напоминает? Вы уже забыли, как во времена оны при расследовании «локальных» криминальных сюжетов обрубались все связи, которые вели к министрам или куда и повыше?

А если даже эти связи не обрубались – то во что они превращались? Может быть, вы до сих пор верите, что борцы с трегубовыми, адыловыми, рокотовыми вдохновлялись «очистительными», антикриминальными мотивами? Может быть, вы до сих пор думаете, что Щелоков и Рашидов были криминализованы, а их оппоненты нет?

Гдлян тоже призывал тянуть криминальные связи вплоть до Кремля. А Ельцин – декриминализировать советское общество. Вы, может быть, до сих пор разделяете не только этот пафос, но и твердую убежденность в наличии «субъекта», вдохновленного декриминализацией как таковой? А также полагаете, что вся сложность реальных процессов может быть редуцирована до криминализации и декриминализации? До разных там «оборотней» в собственном соку?

Если вы так считаете – читайте авторов, адекватных такой установке. Их очень много. Они сначала кого-то разоблачают. Потом разоблачают разоблачителей. Потом их разоблачают другие разоблачители. Вы до сих пор не чувствуете подвоха?

Ах, чувствуете? Но тогда наберитесь мужества и признайте, что дело не в дефектах авторов, а в дефектах подхода.

И постарайтесь понять, в чем состоят дефекты. И чем они вызваны. И что можно этому противопоставить. Ведь легко сказать, что «нечто» обладает дефектами и их надо устранить, а «нечто» очистить. А если дефекты – органическая часть этого «нечто»? Тогда нужно не очищение метода от дефектов, а иной метод.

Эта книга – начало дискуссии по поводу предмета и метода.

Обсуждаем ли мы локальные сюжеты или гештальты? Вырывая узлы из сети, совершаем ли мы нечто процессуально обязательное и естественное? Или же разрушаем реальный предмет? Признаем ли мы «мир ЗС» как этот предмет? Отказываемся ли мы от бездумной криминализации того, что находится, безусловно, за рамками столь безобидной вещи, как «ужасная мафия»? Допускаем ли мы, что бюрократия может работать на себя (то есть играть)? Исследуем ли мы эти игры? Или же верим, что бюрократия ведет себя функционально (исполняет полученное задание)? И пытаемся описать происходящее в рамках этого постулата о всеобъемлющем, чисто исполнительском рвении современной (стремительно глобализующейся) транснациональной мировой бюрократии?

Описания, опирающиеся на «аксиому исполнительства» (бюрократия не играет, а проводит в жизнь решения политиков), противоречат даже пресловутому принципу Питерса: «Бюрократия не решает задачу, она осваивает ресурс». На самом деле, бюрократия не сводится и к освоению ресурса. Жупел коррупции – это еще одна подмена. Бюрократия не просто ворует (хотя, конечно, ворует), она ИГРАЕТ.

Согласившись на описание, игнорирующее ИГРУ, мы постоянно будем латать прорехи такого описания нитками коррупции. Мне это напоминает только бесконечные поправки к геоцентрической модели мира Птолемея. А вам?

Уйдя от описания, игнорирующего ИГРУ (то есть от классической политологии и ее неизбежной спутницы в виде газетного «Отдела расследований»), где мы оказываемся? В объятиях пресловутой конспирологии? Тогда уж лучше «Отдел расследований»! Или политкорректные заявления, что «украинский процесс представляет собой борьбу партий за реализацию своих программных установок». Я не говорю, что это хорошо. Но конспирология еще хуже.

Что остается? С моей точки зрения – только теория элит, социология закрытых систем. И – метод гештальта, метод широкого системного описания, противопоставленный любой и всяческой локализации.

Я утверждаю, что любой другой подход к определенному классу сюжетов (в том числе, безусловно, к тем, которые я рассматриваю в настоящем исследовании) уводит от существа дела. Что игра сети в том и состоит, чтобы через локализацию и подмену сдать свой узел, оказавшийся лишним и уязвимым. Или разменять этот узел на некие «нетранспарентные приобретения» (сдать пешку, получив качество).

Я утверждаю, далее, что «сдача пешек» уже выходит из-под контроля. А сами пешки (то есть «акторы», которые должны передвигаться по доске чьей-то рукой, а не действовать самостоятельно) начинают впитывать в себя субстанцию игровой рефлексии. Игра теряет нормативность.

Осуществляя такую констатацию, я не уподобляюсь до конца Эрнесто Рома, читающему нотации Артуро Уи. Я пытаюсь дать диагноз наличествующему. Ведь вряд ли можно назвать «игрой» процесс, в ходе которого каждый результат одновременно меняет правила, приведшие к его достижению? А значит? ..

Но главное все же в другом. В том, что «узелки», которые сеть изымает из себя, осуществляя самокоррекцию с помощью «ложных локализаций», это «индикативные симулякры». Симулякры – поскольку предъявляются как нечто, прямо противоположное их сути. Индикативные – поскольку дешифровка этих ложных мессиджей позволяет выявить суть.

По таким внешним проявлениям мы можем описать СЕТЕВОЙ ПРОЦЕСС. Если хотите, СЕТЕВУЮ ВОЙНУ. У этой войны свои законы, свои средства (так сказать, свои «ракеты», «танки» и «самолеты»).

Давайте ненадолго мысленно абстрагируемся от нашего национального «я». Давайте (тоже ненадолго и мысленно) оставим за скобками «антироссийский модус» в действиях того же «царя американской разведки» Джона Негропонте. Что мы тогда увидим? Что не нынешняя Россия, а сверхдержава №1 современного мира пытается неадекватными способами решить «проблему отсутствующего». Я говорил об этой проблеме ранее и здесь повторю еще раз в связи с ее особой важностью.