Как оно обычно бывает после рейсов через океан, стоило лайнеру коснуться земли - и пассажиры захлопали в ладоши, оживились, закричали, и принялись, несмотря на призывы стюардесс к порядку, торопливо собирать вещи.
Проснувшийся Иван сидел спокойно, зная, что все пассажиры из нетерпеливых будут потом одетые, с сумками маяться в проходе, дожидаясь автобуса. Проверка отчета Баратынского была благополучно закончена. Баланс фирмы был в прекрасном состоянии - разумеется, с учетом до сих пор лежавшего у него в бумажнике аккредитива, который предстояло еще превратить в деньги. После трехчасового сна Иван Безуглов вновь чувствовал прилив сил и уверенности в себе. Он ощупал карманы - и бумажник, и кредитные карточки были на месте. Что же до запаса наличных, то и он находился в полной безопасности - все свои пачки сто- и пятидесятидолларовых купюр Иван разместил в поясе, надежно пристегнутом под рубашкой. Все четверо вышли из самолета в автобус и через две-три минуты уже вошли в высокий зал аэропорта Мирабель - где, к большому своему недоумению, увидели явление, столь знакомое им по Москве, а именно - массивную очередь, выстроившуюся к паспортному контролю. Но эта очередь, в отличие от московских, двигалась с поистине космической быстротой. Не успев налюбоваться флагами всех стран мира, развешанными под потолком аэровокзала, наши бизнесмены уже стаскивали с ленты конвейера свой багаж. Таможня, хотя ее сотрудники и выглядели грозно в своей черной форме с серебряными нашивками, пропустила их без единого вопроса - а сразу за ее матовыми стеклянными дверями в толпе встречающих уже дожидался улыбающийся, гостеприимный, любвеобильный господин Верлен.
В одной руке он сжимал портативный радиотелефон, по которому вел с кем-то оживленную беседу, в другой - пышных букет алых роз, завернутый в серебряную фольгу. Его плащ и пиджак были расстегнуты, обнажая белую рубашку с едва заметной выделкой, легкомысленный галстук, выдержанный в алых и черных тонах, несколько сбился на сторону, и вообще господин Верлен у себя дома показался Тане гораздо проще и человечнее, чем в облике заезжего миллионера на ее родине. Он даже подмигнул ей, а затем, проявив себя истинным дипломатом, вначале протянул цветы Ивану, а когда тот в негодовании отказался - разделил букет на две части, отдав одну Тане, а другую - ее сестре. Вышло невинно, но цели своей он достиг - всю дорогу до Монреаля Таня держала на коленях роскошные, едва начавшие распускаться цветы (все шипы с них оказались аккуратно сострижены), вдыхая их божественный аромат.
- По русской привычке, - приговаривал господин Верлен, троекратно целуя всех прибывших по очереди. - Телохранителей у меня нет, в Канаде это, слава Богу, пока не нужно, да и вообще у нас тут демократия - сами водим автомобили, сами толкаем багаж на тележках. Впрочем, в машину вам его грузить не придется - шофер у меня все-таки есть.
Под эту веселую чушь они спустились по эскалатору в подвальный этаж, где у самых дверей уже стоял темно-синий, с затененными окнами лимузин. Шофер положил их чемоданы в просторный багажник, все пятеро погрузились в салон, обитый голубым бархатом, и удобно расположились на мягких широких сиденьях. Лимузин оказался оборудован не только стереосистемой и кондиционером, но и небольшим баром, а также портативным цветным телевизором.
Вскоре они уже неслись по идеально ровному шоссе в сторону таинственного Монреаля - города на огромном острове, перегородившем собой всю могучую реку Святого Лаврентия, по которой некогда не сумел подняться по течению в необжитые индейские земли Верхней Канады знаменитый Жак Картье. Наткнувшись сразу вслед за островом на бурные Лашинские пороги, Картье решил, что от добра добра не ищут, назвал царивший над островом холм Королевской горой и основал одно из первых в Канаде поселений, которое за триста пятьдесят лет превратилось в богатейший город, при одном упоминании о котором сладко бились сердца миллионов жителей стран третьего мира, мечтавших о переезде в Канаду. Тютчев жмурил глаза, думая о футбольных матчах на гигантском Олимпийском стадионе с убирающейся крышей, сестры мечтали послушать Монреальский симфонический оркестр, Иван... впрочем, Безуглов совсем недавно проездом был в Монреале, и на правах старожила уже говорил сестрам о чистоте, обаянии и комфорте этого удивительного города, в котором, по слухам, жило больше знающих толк в жизни французов, чем в любом другом поселении мира - за исключением разве что Парижа.
Верлен, развалившийся на переднем сиденьи, с удовольствием играл роль гостеприимного хозяина.
- Еще из Москвы я по телефаксу сообщил о вашем приезде, - он поминутно оглядывался назад, и в глазах его Тане чудилось лукавство. - В гостинице вас ждет обширная программа на всю неделю.
- Надеюсь, в ней больше дела, чем развлечений, - тактично улыбнулся Иван. - Не забывайте, Поль, что мы должны принять решение о швейном консорциуме. Осмотреть порт, убедиться, что все готово к перевалке. Разобраться с деньгами, которые проходят через вашу фирму. Наконец, познакомиться с вашим электронным заводом. Петербургский произвел на меня отличное впечатление. Однако лучше все-таки увидеть и здешний. Словом, дел выше головы.
- О-ля-ля! - воскликнул Верлен молодым голосом, и лицо его засветилось искренним восторгом. - Ваши дела здесь действительно будут выше вашей прически. Вы забыли о моем шоу-бизнесе - тут вас также может ожидать несколько интересных встреч. И в то же время дела никогда не должны мешать - как это по-русски? - релаксации, дорогой коллега. Тем более, что я должен несколько дней отдыха - хотя бы три - другим своим русским друзьям, и поскольку мое время и впрямь стоит несколько сот долларов в час, мне придется хотя бы для поездки на Ниагарский водопад объединить вас в одну компанию. Двух делегаций подряд я не потяну, а возлагать долг гостеприимства на других - не в моих правилах.
Таня вздрогнула, словно от удара электрическим током. Ниагарский водопад! То самое зачарованное место, о котором говорила она Ивану в "Савое", тот самый всесокрушающая масса воды, вечная в своем движении, как истинная любовь, та самая Ниагара, куда, по слухам, ездят в краткое свадебное путешествие счастливые американские и канадские пары!
- Кто же эти русские друзья? - спросила она, не думая.
- О, это сюрприз! - Верлен говорил, не оборачиваясь, словно боялся выдать себя. - Хотя и ручаюсь, что приятный. Их всего двое, и все вместе мы сможем замечательно провести время. К нашим услугам вся гастрономия Канады и открытый счет - не потому, что я хочу пустить вам пыль в глаза, дорогие коллеги, но лишь потому, что наши законы прогрессивнее, и все средства на ваше пребывание здесь я смогу списать с налогов. Когда налоги составляют шестьдесят процентов прибыли, накладные расходы становятся почти рентабельными, - он расхохотался собственной шутке. - Кстати, прошу простить меня...
Он достал из кармана небольшой складной телефон и набрал номер. Голоса его собеседника слышно не было. "Мы едем, - сказал Верлен по-русски, - ты довольна?" Он отрывисто засмеялся, и, повесив трубку, несколько минут молчал, сосредоточенно разглядывая попадавшиеся по пути одноэтажные, зато огромной площади заводы и приземистые здания пригородных торговых центров, украшенные алыми, зелеными, синими вывесками находящихся внутри магазинов. Большинство этих надписей были незнакомы нашим путешественникам, и им оставалось только гадать, какие сокровища качества, вкуса и доступных цен таятся за этими зазывными названиями. Даже этой краткой поездки, даже видов из окна автомобиля было достаточно, чтобы оценить благополучие и уют, царившие в далекой Канаде - стране отважных хоккеистов, трескучих морозов и урожайной степной пшеницы, которую, увы, до сих пор в огромных количествах была вынуждена закупать на свои скудные валютные запасы их родина, разоренная многолетним господством большевиков.
Одна только Таня не могла полностью отдаться новым волнующим впечатлениям. На поворотах дороги ее прижимало к Ивану, и она с огорчением ощущала, как его крепкое тело не хочет в эти нежданные минуты близости расслабиться навстречу ее собственному, как напряжены под легкой фланелью дорожного парижского костюма бугры его мужественных мускулов. Верлен же, напротив, вел себя совсем раскованно. Ветерок, задувавший в приоткрытое, несмотря на кондиционер, окно лимузина, развевал седые волосы миллионера, и в его помолодевшем лице не оставалось ни следа той бесовской напористости, которая так испугала Таню в Москве. Или это была только хитрость?
