— Дик Мартин! — воскликнул великан с неподдельным восхищением.

Вернувшись в каюту, которую он делил с двумя сообщниками, верзила вытер обильный пот со лба и приступил к изложению некоторых фактов своей биографии.

— Этот парень, — рассказывал он о Дике, — пришел в Клондайк и взял Гарвея Уэллса. Тогда у него были усы, вот почему я не узнал его сразу. Это огонь-парень! Его отец был начальником тюрьмы в Форт-Стюарте и обычно разрешал своему сынишке возиться с заключенными. Говорили, что он мог делать с колодой карт все, что угодно, разве что не заставлял ее петь. Он поймал Джо Хэлди, предварительно обчистив для наглядности его карманы, а ведь Джо был известным ловкачом!

На следующее утро мистер Мартин спускался по трапу «Грейл Кастла», неся в каждой руке по чемодану. Парень из банды Флека, который имел вид преуспевающего коммивояжера и присутствовал на всех посадках, высматривая клиентов-простаков, отметил его юность и беспечность и попытался расспросить о нем своего приятеля-стюарда — обычно надежного источника информации.

— Мистер Ричард Мартин? Он профессиональный охотник. В Кейптаун прибыл из Аргентины; в Аргентину — из Перу и Китая; побывал в Новой Зеландии, Индии и бог знает где еще!

— А деньжата у него водятся?

Стюард засомневался:

— Должно быть! Он занимал лучшую каюту и не скупился на чаевые. Какие-то ребята в Кейптауне пришли на судно и пытались поймать его на мостике, но он от них отбился.

«Разведчик» банды Флека ухмыльнулся.

— Перепуганные молокососы! — сказал он с тем презрением, с которым береговые воры обычно отзываются о своих морских собратьях. — И вообще эти суда кейптаунской линии очень малы и все здесь друг друга знают. Картежник умрет от голода на этой линии. Пока, Гарри!

Гарри, стюард, в свою очередь безразлично попрощался с ним и стал наблюдать за «коммивояжером», спешащим вниз, к контрольно-пропускному пункту. Там Мартин со скучающим выражением на худощавом загорелом лице ждал прибытия таможенного офицера.

— Мистер Мартин, не так ли? — авангард мошенников, приятно улыбаясь, протянул ему свою руку. — Я — Бурсен. Мы встречались в Кейпе, — представился подошедший, сохраняя высокую ноту сердечности в голосе. — Ужасно рад вновь встретиться с вами!

Его рука так и повисла в воздухе. Серьезные голубые глаза пристально изучали его. «Коммивояжер» был хорошо одет; дорогая сорочка и массивный золотой портсигар, выглядывающий из кармана жилета, производили впечатление.

— Мы, должно быть, встречались в городе…

— Уондсверт Гаоле или Пентонвилле, — закончил Дик Мартин и добавил: — А ну, проваливай отсюда поживей, ты, любитель поболтать!

У «коммивояжера» отвисла челюсть.

— Возвращайся к своему папаше, — длинный указательный палец Дика воткнулся в жилет мужчины, — или к своей незамужней тетке, которая научила тебя так разговаривать, и скажи ему или ей, что цены в Саутгемптоне недоступны для молокососов!

— Послушай, приятель… — начал возмущаться сухопутный мошенник, чтобы прикрыть свое неминуемое отступление.

— Если я швырну тебя в док, меня задержат для допроса… Исчезни!

Мошенник исчез. Он был разъярен, перепуган, ему жгло за воротником, но он с достоинством удалялся от человека с загорелым лицом, пока не услышал, что поезд уже отправился.

— Если он не полицейский, то я голландец, — пробормотал он и стал искать свой портсигар, чтобы утешиться измельченным вирджинским табачком. Но портсигар исчез!

Как раз в этот момент мистер Мартин извлекал сигарету из этого заполненного до отказа портсигара и, взвешивая золото в руке, решил, что тут, по крайней мере, 15 каратов, и стоит он недешево.

— Какая красивая вещица! — Сибилла Ленсдаун, сидящая напротив, доверчиво протянула руку. Дику это было по душе. В своем просто скроенном костюме и плотно прилегающей к голове шляпке она была иной, распространяла новое очарование и была по-новому привлекательна.

— Да, довольно милая, — сдержанно ответил Дик. — Мне дал ее приятель. Вы рады, что отпуск закончился?

Она подавила вздох, возвращая портсигар.

— Да, в некотором смысле. Это был не совсем отпуск, и поездка стоила ужасно дорого. К тому же я не говорю по-португальски, что изрядно осложняло жизнь.

Дик удивленной поднял брови.

— Но в гостиницах все говорят по-английски, — сказал он. Девушка печально улыбнулась.

— Я не жила в гостинице. Я жила в маленьком пансионе на горе, и, к сожалению, люди, с которыми мне приходилось общаться, говорили только по-португальски. В пансионе была лишь одна девушка, которая немного знала английский, и она мне помогала. С таким же успехом я могла оставаться дома.

Он улыбнулся.

— Мы в одинаковом положении. У меня позади тридцать тысяч миль погони за тенью!

Девушка загадочно улыбнулась.

— Вы тоже искали ключ? — спросила она. Дик недоуменно уставился на нее:

— Какой ключ?!

Она открыла кожаную сумочку, лежавшую у нее на коленях, и вынула маленькую картонную коробочку. Открыв крышку, девушка вытряхнула себе на ладонь плоский ключик очень необычной формы. Он был похож скорее на ключ для вытянутого автоматического «американского» замка, но имел зазубрины не только с одного края, но и на сложных выступах и выпуклостях с другого края.

— Весьма странный предмет, — сказал Дик. — Так это то, за чем вы ездили?

Девушка кивнула:

— Да. Но я не знаю, является ли это всем, что я должна была получить от своего путешествия. Все это звучит несколько странно, не так ли? Дело в том, что моего отца хорошо знал садовник, португалец по имени Сильва. Он всегда служил у кого-нибудь из наших родственников. Я как-то похвасталась вам, что являюсь родственницей лорда Селфорда. Кстати, как он выглядит?

— Похож на букву «О», только более тусклый, — ответил он. — Я никогда его не видел!

Девушка продолжила:

— Три месяца назад моей маме принесли письмо. Оно было написано на плохом английском, причем написано священником. В нем сообщалось, что Сильва умер, а перед смертью просил простить его за все то зло, которое он причинил нам. Он оставил нечто, что должно попасть в руки только членам нашей семьи. Интригующе звучит, правда?

Дик кивнул, нетерпеливо ожидая продолжения.

— Конечно, у нас даже в мыслях не было, чтобы мне или маме ехать в Португалию. У нас для этого слишком мало денег. Но на следующий день после получения письма пришло еще одно, в которое был вложен банкнот в 100 фунтов и билет до Мадейры.

— Посланные… кем?

Она покачала головой.

— Не знаю. Но так или иначе — я поехала. Старый священник был очень рад меня видеть. Он сказал, что его домик обворовывали трижды за месяц и что он уверен, что воры искали маленький сверток, который он должен передать мне. Я полагала, что это что-нибудь ценное, особенно когда узнала, что сеньор Сильва был весьма состоятельным. Представляете себе мои чувства, когда я открыла коробочку и обнаружила в ней этот ключ?

Дик перевернул ключ на ладони.

— Сильва был богат! Вы сказали — он работал садовником? Должно быть, заработал много денег, а? Он оставил завещание?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Ничего. Я была разочарована. Почему-то я положила ключ в карман пальто, когда одевалась. Едва я вышла из дома священника, как из боковой аллеи появился мужчина, выхватил у меня сумку и скрылся, прежде чем я успела позвать на помощь. В сумке ничего ценного не было, но все равно меня это сильно встревожило. Когда я села на пароход, то, вложив ключ в конверт, отдала его старшему пассажирскому помощнику.

— На судне вас никто не беспокоил?

Она засмеялась этому, как хорошей шутке.

— Нет, если не считать беспокойством, что все в чемодане было перевернуто вверх дном, а постельное белье разбросано по всей каюте. Причем от Мадейры до Саутгемптона это случилось дважды! Ну как, романтично?

— Весьма! — подтвердил Дик, глубоко вздохнув. Затем снова посмотрел на ключ. — Какой номер вашего дома на Корма-стрит?