На какое-то мгновение я был настолько ошеломлен, что не мог решиться на что-нибудь. Затем я пришел в себя и выхватил пистолет из его рук.

— Ты действительно хочешь этого? — усмехнулся он.

— Руль на борт! — приказал я. — Держи обратно на Сан-Порт!

— Ну и артист! — восхитился он.

— Ты что, не веришь, что я пристрелю тебя?

— Нет.

— Так он же не заряжен! — совершенно обескураженно протянул я, оттягивая затвор и уставившись на Беркли.

— Ты не нажмешь на курок по нескольким причинам, — произнес он. — Ты не можешь вернуться в Сан-Порт из-за полиции. Ты не в состоянии просто так, хладнокровно, убить безоружного человека, у тебя духу не хватит для этого…

— Продолжай…

— И третья причина заключается в том, что Бартфильд находится внизу, в каюте, со вторым пистолетом и миссис Макслей. Если ты попытаешься что-нибудь предпринять, она получит свое.

— Наплевать мне на то, что случится с ней!

Он расхохотался:

— Ты так думаешь, но сразу переменишь свое мнение, как только услышишь ее первый взвизг. У тебя кишка тонка для таких вещей!

— И я сам тоже ни к чему не приспособлен, так ведь?

— Нет, отчего же? Ты просто слабоват в некоторых вещах, вот и все. В мелочах, с которыми обычно сталкиваешься в подобном деле, еще с того случая на озере.

— Значит, ты знал, что она намерена предпринять? Поэтому вы убрались и оставили нас в покое?

— Естественно. Поэтому мы и в ту ночь, на побережье, не особенно старались уродовать тебя, хотя ты надолго уложил двух моих парней в больницу. У тебя тяжелая рука. Мы просто хотели тебя поторопить с приобретением яхты, чтобы при этом установить, где скрывается Макслей. Это нам удалось, если не считать того, что нам пришлось его пристрелить… Вот так-то! А теперь верни мне пистолет.

У меня на лбу выступил холодный пот. Стоило мне только нажать на спусковой крючок, слегка нажать — и на яхте останется лишь один гангстер.

Беркли холодно и насмешливо смотрел на меня.

Мои пальцы напряглись. Мне все равно, что произойдет с ней, не так ли? Я мысленно осыпал ее всевозможными ругательствами, проклиная ее за то, что она жива и находится тут…

— Джордж, — спокойно произнес Беркли.

Я сдался и протянул ему кольт, чувствуя себя последним из слизняков и ничтожеством.

— Ну, что там еще? — послышался голос Бартфильда из каюты.

— Ничего, спи, — ответил Беркли.

Я закурил. Руки мои дрожали.

Он хотел доказать мне всю тщетность попытки напасть на него или на Бартфильда поодиночке, в то время как она находится в руках другого.

Она была мне отвратительна, а ее ложь разрушила все, что у меня было к ней. Я ненавидел ее. А что мне оставалось делать? Хотя во мне все дрожало от ярости и презрения, когда я думал о Шенион, тем не менее он знал, что может связать мне руки одной угрозой с ней расправиться. Да, я был слаб в этих делах, ничего не поделаешь.

— К чертям эту миссис Макслей! — выругался я. — Меня больше интересует сам мистер Макслей. Что он там такого натворил?

— Он украл у нас драгоценностей на сумму почти в три четверти миллиона. Ты помнишь историю с "Шатленд Кин"? Ты ведь, кажется, работал в то время в спасательной службе?

Я поднял голову и с любопытством взглянул на него.

— Конечно! Еще бы этого не помнить!

— Она затонула прошлой осенью на глубине десяти фантомов у рифа Кемпич Бонк, и страховая компания заключила договор о спасении груза, который еще можно было спасти. Они подняли часть механизмов и несколько тысяч ящиков с виски, которые каким-то чудом не разбились. Команда была спасена и отделалась легким испугом.

— Таким образом ваши бриллианты утонули в первый раз, — вставил я. — Но как же Макслею удалось прибрать их к рукам?

Я старался нащупать связь между событиями и установить границу между правдой и ложью. Спасение затонувшего судна, страховая компания… Шенион говорила, что ее муж работал в морском страховом агентстве. Эта часть версии была правдой.

— Бриллианты были на борту "Шатленд Кин", — продолжал Беркли, — но они не значились в документах. Они были спрятаны в нескольких ящиках с какао, которые направлялись в адрес маленькой импортной фирмы в Нью-Орлеане. Дешевый способ, но почти безнадежный в смысле спасения товара в случае подобного происшествия. Какао было застраховано на сумму в две или три сотни долларов. Мы были бы идиотами, если бы настаивали на поднятии груза, спасение которого обошлось бы нам в два или три раза больше его стоимости. Таможенные власти обычно с большим подозрением относятся к такого рода сделкам. Страховая компания "Бенсон и Тин" оплатила все убытки, включая и наши. Таким образом, груз перешел в их собственность. Они пытались спасти все, что можно, но им просто в голову не пришло возиться с такой мелочью, как несколько ящиков какао. Весь спасенный груз был реализован. Мы попытались договориться с водолазами, которые работали в трюме затонувшего судна. Почему бы им не захватить несколько ящиков какао.

Но тут некоторые наши… э… конкуренты решили нас перехитрить и сами стали пытаться купить наш груз какао у "Бенсон и Тин". Это насторожило Макслея, который тогда руководил операцией. Он послал своего человека в группу, работавшую по подъему груза, чтобы на месте приглядеться, в чем тут дело. Этот парень распорядился поднять на поверхность ящик какао и сразу обнаружил то, что вызвало к ним такой интерес. Он извлек бриллианты из жестянки и позвонил Макслею.

Перед Макслеем встали две проблемы: во-первых, как переправить бриллианты в Штаты, во-вторых, как воспрепятствовать нам их отобрать. Макслей, очевидно, сообразил, что среди команды спасательного судна у нас были свои люди, которые не замедлят сообщить нам о том, что груз поднят на поверхность. Макслей решил две проблемы разом. Во время войны он был пилотом на бомбардировщике, и у него сохранилась лицензия на вождение самолета. Он отправился на берег, зафрахтовал амфибию и прилетел на ней за своим агентом и камнями. Они должны были встретиться в лагуне, в десяти-пятнадцати милях от одного из мексиканских портов. Так они и сделали, но наши люди тоже были начеку. Они выследили агента Макслея, которому удалось скрыться от них в джунглях. Они настигли его в тот момент, когда он бросился в воду, чтобы вплавь добраться до самолета. Он уже начал взбираться по трапу, когда наши люди открыли огонь. В результате агент был застрелен, а Макс-лею удалось улететь.

— С вашими камешками, — усмехнулся я.

Он покачал головой.

— Сперва мы тоже так думали. Макслей вернулся в Нью-Йорк, зная, что ему теперь угрожает. Его жена также исчезла. В фирме он заявил, что страдает сердечными приступами и поэтому оставляет службу. Еще раньше он сказал, что вынужден уехать на побережье в связи с болезнью. Два или три раза мы чуть было не подловили его. Напасть на его след было трудно еще и потому, что он не предпринимал попыток продать бриллианты. Мы поняли причину как раз перед тем, как выследили его в Сан-Порте. Он не стремился продать их, потому что у него их пока не было.

В Сан-Порте ему удалось ускользнуть от нас на самолете вместе с аквалангистом. Кстати, Макслей не умел плавать.

Когда мы пронюхали про водолаза, мы поняли, что произошло. Агент Макслея выронил в воду жестянку с бриллиантами в тот момент, когда наши люди подстрелили его.

Мы установили постоянную слежку за женой Макслея, зная, что рано или поздно она приведет нас к нему. И как раз в это время мы заподозрили, что он возвратился в Сан-Порт. Дней через пять после его отлета местная газета поместила заметку о том, что в Сан-Порт прибыл рыбачий бот с человеком, которого они подобрали в заливе, неподалеку от Кемп Бич. Человек плавал на аварийном резиновом плотике, которым обычно снабжаются самолеты. Он сказал, что он пилот одной из мексиканских авиакомпаний и что он потерпел аварию во время перелета из Тампико в Прогрессо на одноместном гидросамолете. Он сошел с судна сразу же после того, как бот причалил к пирсу.