Тучные дамы оказались веселыми собеседницами и забавно смеялись над остротами молодого человека. К концу завтрака Энтони совсем подружился со своими новыми знакомыми.

С видом знатока он согласился выкурить одну из великолепных сигар мистера Гольдхейма и снисходительно высказал свое одобрение.

— Как странно мы с вами познакомились, не так ли! — воскликнул Энтони.

И, как бы что-то припоминая, прибавил.

— Никогда не забуду своего первого обеда с герцогом Минфором. Я свалился к нему как снег на голову, не будучи даже ему представленным… И мы превесело пообедали вдвоем…

Энтони говорил совершенную правду: он свалился «как снег на голову», когда герцог лежал на дне воронки от снаряда у Соммы. И они действительно весело пообедали вдвоем… печеньем и плиткой шоколада.

— Вы, вероятно, работаете в Сити, мистер Ньютон? — спросил все более заинтересовывающийся своим новым знакомым Гольдхейм.

— Я работаю везде, — небрежно обронил молодой человек. — Конечно, у меня есть контора в Сити… Однако я лишь недавно вернулся из-за границы.

Мистер Гольдхейм лукаво подмигнул.

— Где вы, вероятно, заработали кучу денег, не так ли?

— Да, порядочно, — ответил Энтони, пуская дым колечками.

— В Южной Африке, по всей вероятности?

Энтони, в свою очередь, загадочно улыбнулся. И, как бы невзначай, заметил:

— По правде сказать, я не очень хорошо знаю Лондон. — Энтони с интересом разглядывал зал «Пальтрима».

Тут внимание его привлекли трое пожилых мужчин за соседним столом, и молодому человеку показалось, что с тех пор, как он упомянул в разговоре имя одного крупного финансиста, они не проронили ни слова; ему сделалось как-то не по себе.

Однако было непохоже, чтобы соседи следили за ним. Господин с широким красным лицом, сидевший ближе к Энтони, казалось, был всецело поглощен цыпленком с зеленью на своей тарелке.

Энтони вскоре успокоился: решил, что все они — либо богатые фермеры из окрестностей Лондона, либо владельцы паровой мельницы одного из графств.

Вскоре мистер Гольдхейм стал расплачиваться, оставив на тарелке щедрые чаевые. Энтони стоило большого труда удержаться от соблазна незаметно стащить их, прихватив с собой.

— Быть может, мы могли бы подвезти вас куда-нибудь? — любезно спросили молодого человека в вестибюле его собеседники.

— Да, я бы вам был очень благодарен, если бы вы завезли меня в «Ритц-Карлтон», — небрежно взглянув на часы, ответил Энтони. — Но, право, мне как-то совестно злоупотреблять вашей добротой…

Возле отеля Энтони любезно простился со своими спутниками и неторопливо вошел в холл.

— Мне нужен номер с гостиной и ванной, — подошел он к портье.

Еще утром он не имел ни малейшего намерения снимать номер ни в «Ритц-Карлтоне», ни в каком-нибудь другом отеле. Сделать это он решил потому, что лучшей штаб-квартиры для «разбойника», объявившего войну обществу, быть не может.

— Я привезу багаж позднее, — высокомерно прибавил он. — Комнаты должны быть большие и выходить на улицу…

— Могу я спросить ваше имя, сэр, — поинтересовался портье.

Энтони, не удостаивая его ответом, расписался в книге, закончив свою подпись витиеватым росчерком.

Не обращая внимание на попытки пояснить ему, что номера здесь оставляются клиентам без багажа лишь по оставлении задатка, Энтони в ответ спросил, где находится ближайшее отделение одного из крупных американских банков.

— Если вы выйдите отсюда и затем повернете направо, сэр, то по левую руку от вас будет банк… разрешите вам, однако, напомнить…

В это время чья-то рука дружески опустилась на плечо молодого человека.

Энтони обернулся. Перед ним, весело улыбаясь, стоял высокий, плотный, розовощекий мужчина.

— Вы — мистер Ньютон? — нерешительно осведомился он.

Энтони отступил на шаг, удивленно оглядел незнакомца с головы до ног и тотчас, дружески протянув ему руку, воскликнул:

— Простите, не помню вашего имени. Но лицо ваше мне очень знакомо!..

— Джон Френчен, представитель фирмы «Френчен и Картер», — весело промолвил незнакомец. — Ведь вы помните мои склады в Кейптауне?

— Помню ли я! — воскликнул Энтони. — Как будто можно их забыть! Еще бы! Я помню вашу фамилию так же, как свою собственную.

Он сделал знак портье, что ему вовсе не до него, и тот с выражением покорности поставил против подписи Энтони номер, в частном своем блокноте сделав пометку — «без багажа».

Между тем новые знакомые проследовали в зимний сад.

— Вы уже завтракали, не правда ли? — любезно справился он. — Не откажите выпить со мной чашку кофе…

Энтони любезно кивнул головой.

— На каком пароходе вы прибыли? — спросил мистер Френчен после того как сделал заказ.

— На «Балтимор Кастл», — тотчас нашелся Энтони.

Незадолго до того Энтони имел возможность ознакомиться с названиями всех пароходов южноафриканской линии. Кроме того, ему приходилось слышать фамилию Френчена: это был один из крупнейших импортеров зерна и продуктов сельского хозяйства.

— Мне показалось, что я вас видел в ресторане, — продолжал мистер Френчен. — Ведь я сидел почти рядом с вами…

Энтони мгновенно припомнил трех молчаливых мужчин, завтракавших рядом с ним в «Пальтриме», и добродушно улыбнулся:

— А я все время старался вспомнить, где я вас видел!

— Надеюсь, что и вы разбогатели в Южной Африке, подобно всем нам, — продолжал мистер Френчен. — Деньги там можно грести лопатой… Хотя, должен сознаться, я лично был счастливее в ту пору, когда зарабатывал несколько фунтов в неделю… К дьяволу эти деньги!

Хотя Энтони и не был согласен с последним мнением своего собеседника, однако не счел нужным ему возражать.

И он небрежно заметил:

— Да, я заработал около двадцати тысяч фунтов! Но это, разумеется, пустяки. Но я ведь и не особенно долго пробыл там.

Мистер Френчей посмотрел на молодого человека с нескрываемым интересом. В нем проснулся делец. Он уже видел в Энтони не только приятного собеседника, но и капиталиста.

— Вы хорошо знаете Гольдхеймов? — спросил Френчен после непродолжительного раздумья. — Я видел, что вы с ними завтракали…

— М-да… Впрочем, я не очень близок с ними, — заметил Энтони. — Я встретился с ними случайно…

— Гольдхейм — славный малый, — как бы про себя промолвил его собеседник, разглядывая кончик сигары. — Он занимается нефтяными делами… И состояние его превышает уже миллион фунтов…

— Вот как! — воскликнул Энтони. — И вы надолго пожаловали в Лондон?

— Мне придется пробыть здесь месяца три или четыре, — с гримасой неудовольствия ответил его собеседник. — Меня не было бы здесь, если бы не смерть моего бедного, безумного брата…

Энтони недоумевал, на что, собственно, досадовал его новый приятель: на бедность или на сумасшествие брата…

— Человек не имеет права отдаваться всецело какой-то идиотской благотворительности… — проворчал Френчен. — Когда человек оставляет завещание, он должен подумать о том, чтобы родные его не стали предметом насмешек и презрения… Зависти — да! Но не насмешек и презрения!

Энтони вполне с этим согласился.

Мистер Френчен покраснел от гнева. Видно было, что поведение брата глубоко возмущает его.

— Если он хотел оставить тысячу фунтов сиротскому приюту, тысячу фунтов лондонской больнице и десять тысяч фунтов каким-то детским яслям, то это была его добрая воля… Мне не нужно было ни пенса из его капиталов… Ни мне, ни моей семье…

Из этих уверений Энтони сразу вывел определенное заключение: покойный мистер Френчен не оставил своему брату ни гроша.

— К какой церкви вы принадлежите, мистер Ньютон? — неожиданно спросил его обойденный наследник.

Энтони был застигнут врасплох.

— Пожалуй, методистской, — ответил он, немного подумав.

Он вспомнил, что в детстве мать водила его каждое воскресенье в методистскую церковь. Будучи взрослым, Энтони вообще не посещал церкви.

Френчен воззрился на своего собеседника и некоторое время, казалось, не мог вымолвить ни слова.