— Имя, кличка, цель заброски? — начал допрос телохранитель.

— Я здешний мэр. Точнее, был мэром до прошлой субботы, — представился бывший мэр. — Теперь я просто владелец магазина «Скарамангий». А вот который в макинтоше и с чемоданчиком — иностранный разведчик Смит Джон. Это и товарищ полковник может подтвердить.

— Никакой я не Смит! — возмутился резидент, причем без всякого английского акцента. — Я редактор здешней газеты «Московский набат»!

— Смит! — торжествовал владелец «Скарамангия». — У него и парашют где-то поблизости закопан. Загляните в его чемоданчик. Он доверху набит фунтами, стерлингами и взрывчаткой!

— Всем молчать! — скомандовал телохранитель, и витой проводок в его ухе хищно шевельнулся. — А то разбудите акаде… В общем, соблюдайте тишину.

Он распахнул чемоданчик то ли редактора, то ли шпиона. Но там не было ни фунтов, ни стерлингов, ни оружия, ни шпионских спецсредств. А только огромное количество бумажных листов, исписанных стихами.

Тут, к счастью, с каланчи спустился один из пожарных, чтобы долить в термос свежего кофе. Он-то и подтвердил, что резидент на самом деле не резидент, а работник местной прессы.

— Значит, он уже давно сюда заброшен и много лет действует под прикрытием, — упорствовал бывший мэр. — Иначе откуда он мог знать, что я вызывал сюда эксперта «Сотби»? Рекомендую все-таки поискать его парашют.

— Про эксперта городской бизнесмен проболтался, — горячо возразил редактор «Московского набата». — А вот вы лучше спросите, зачем наш бывший мэр звонил в Лондон, о чем договаривался с торговцами произведениями искусства! Я специально переоделся по-шпионски, чтобы вывести его на чистую воду!

В общем, шум и гам все-таки разбудил академика Зетова. Он привстал на койке, поинтересовался у полковника Портупеева, как прошла рыбалка, спросил у своих телохранителей, не забыли ли они, что в случае опасности обязаны стрелять на поражение, и снова погрузился в свои марсианские сновидения.

Тотчас в руках одного из телохранителей оказался диктофон, у второго — пистолет с глушителем, у третьего — шприц. Четвертый так и оставался с пустыми руками, и это почему-то показалось бывшему мэру особенно зловещим.

— Сыворотка правды, — объявил телохранитель со шприцем. — Будем колоть или сами расколетесь?

Телохранитель с диктофоном щелкнул кнопкой диктофона, и оттуда полилась песня «В пустыне, джунглях и тайге придет на помощь ВДВ!» в исполнении Ум-Лампам Виронги. Он извинился, нажал другую кнопочку и сунул диктофон под нос бывшему мэру.

— Требую адвоката! — неуверенно сказал бывший мэр, после чего у него под носом оказался и глушитель пистолета.

— Центр, Центр, говорит Периферия, — сказал телохранитель с пустыми руками. — Дайте связь с объектом «Три-ноль-ноль-одиннадцать» по спецканалу.

В голове у него что-то зажужжало, два раза пискнуло, а потом откуда-то из района затылка послышалась английская речь. Поправив витой проводок, он внимательно выслушал сообщение, задал несколько вопросов по-английски, после чего объявил:

— Наш человек в «Сотби» подтверждает, что им, действительно, звонил какой-то сумасшедший и предлагал купить ворованные статуэтки. Чтобы отвязался, ему пообещали прислать эксперта. Хотя никто, конечно, обещание выполнять и не думал.

Бывшему мэру было чрезвычайно обидно услышать нелестный отзыв о своих умственных способностях. А еще обиднее — сознавать, что шпионские игры закончились для него самым плачевным образом. Однако он не унывал. Он представлял, как болтливый предатель — городской бизнесмен сует руку, а еще лучше голову в какой-нибудь здешний водоем. Кишмя кишащий генетически модифицированными и быстроразмножающимися пираньями. «Они за меня отомстят!», — подумал он и покорно протянул руки, чтобы на них защелкнулись наручники.

Но наручники никто защелкивать не стал. Вместо этого открыли дверь казармы и вели владельцу «Скарамангия» убираться, куда глаза глядят. Бывший мэр вышел. Вместо него в казарму проник луч солнца. Близился первый московский кряк. Мрачная ночь шпионских интриг заканчивалась. Наступало утро.

Райцентр Москва расположен в северных широтах. И на одинаковом удалении от теплых морских течений: как Гольфстрима (с запада), так и Куро-Сио (с востока). Поэтому московская золотая осень, едва порадовав живописной палитрой увядающей природы, стремится быстро перейти в черно-белую зиму. Только что по поверхности речушек, прудов и каналов плавали красные кленовые и желтые липовые листья, как вдруг оказывалось, что они впаяны в первый хрусткий утренний ледок. Тоненький, легко ломающийся, к полудню тающий без следа, но все-таки предупреждающий: настоящие морозы уже близко.

С изнанки прозрачные ледяные пластинки расчерчивали ледяные перемычки. Они складывались в треугольники, трапеции и ромбы: хоть геометрию по ним изучай. О геометрии, впрочем, думали московские школьники, у которых начался учебный год. Мысли отставного мэра занимала ихтиология. То есть наука о рыбах. Он беспокоился, что амазонские пираньи не выживут в суровых условиях резко континентального климата. До сих пор не было зафиксировано ни одного случая нападения хищных рыбин на жителей райцентра.

Бывший мэр сидел у окна в своем магазине «Скарамангий». Продавщица Светлана переметнулась к конкурентам и теперь добросовестно торговала в «Занзибаре», стараясь даже проявлять взаимную вежливость с покупателями. В «Скарамангий» же народ почти не заглядывал. Поэтому бывший мэр и сидел у окна, тщетно ожидая нашествия пираний на Москву.

Зевнув, он встал, подошел к прилавку, осмотрел весы, подумал, и подкрутил их еще на 50 граммов.

И тут услышал дикий крик.

Он немедленно выбежал на крыльцо и увидел, что на берегу Ушаковской лагуны стоит его заклятый друг — городской бизнесмен, и истошно орет.

— Что, руку в воду сунул? — подбегая, поинтересовался бывший мэр. — Правую, левую? Покажи, какие пальцы отгрызли.

Бизнесмен перестал орать и удивленно покосился на бывшего товарища.

— Ты не в курсе, может, пожарная команда номер раз секретные фонтанчики здесь оборудовала? — спросил он. — А то иду сейчас, курю, и вдруг струя воды прямо в физиономию — шлеп. Не успел ничего понять, как вторая струя по моей сигарете прицельно — хлесть!

И он указал на размокшую сигарету, валявшуюся на прогулочной дорожке.

— Жаль, — сказал бывший мэр. — А ты попробуй, все-таки, руку в воду сунуть. Вдруг нащупаешь там замаскированный сифон.

В ответ на этот призыв городской бизнесмен на пять шагов отошел от кромки воды.

Семиклассник… Извиняемся, уже восьмиклассник Геннадий с удочкой и с «Определителем рыбной фауны» подмышкой в этот момент проходил по берегу Ушаковской лагуны. Завидев хозяев «Ударника» и «Скарамангия», он сбавил ход и остановился на безопасном удалении от дяденек, которые, похоже, собирались подраться.

Закинув удочку, он раскрыл было «Определитель», но насладиться чтением не успел. Поплавок судорожно задергался. Выудив пескаря, Валентин сравнил его с тем, что был нарисован в книге, с удовольствием отметил, что пойманный им пескарь крупнее и вообще симпатичнее нарисованного. После чего снял с крючка свой улов и бросил рыбку обратно в воду.

Клев был просто отличный, несмотря на то, что поблизости бурно ссорились несносные дяденьки. На крючок попалась плотвичка.

— Плотва обыкновенная, или рутилус рутилус линнеус, — с уважением прочитал восьмиклассник. — Семейство карповых. Спина черноватая, с голубым или зеленым отливом, бока и брюхо серебристые, спинной и хвостовой плавники зеленовато-серые с красноватым оттенком. Все совпадает. Иди-ка, дважды рутилус, обратно в воду. Может, дорастешь до карпа, тогда поговорим.

Снова пляшет поплавок, снова Геннадий сверяет свой улов с «Определителем».

— Брызгун, или рыба-стрелок. По-латыни токсотес якулатрикс. Водится в Юго-Восточной Азии. Выпуская изо рта струйку воды, сбивает порхающих в воздухе насекомых. Которыми потом питается.