Дрались обе стороны отчаянно. Устав, разошлись. Очевидец писал:

"Более биться было невозможно и тогда неприятель у своего обоза, а наши прямо в боевых порядках сели и долгое время отдыхали на расстоянии половины пушечного выстрела друг от друга".

Шведы попытались за это время перестроить оборону, но к русским подошел отряд генерала Боура — еще восемь драгунских полков и исход боя был предрешен. Русские снова пошли в атаку, сбили шведов с их позиций и прорвались в вагенбург. Вся артиллерия досталась победителям. Левенгаупт, с частью обоза, отступил за свой лагерь, продолжая сдерживать огнем русских — позволяла узость дороги. Наступила ночь. Вместе с темнотой начался сильнейший снегопад. Полки легли спать прямо в лесу.

Это был шанс для Левенгаупта попытаться выскочить. Но как это сделать с восьмью тысячами повозок, часть которых уже захвачена? Переправа через Сож у Пропойска была уже сожжена казаками. Генерал принял единственно правильное в его случае решение — остатки обоза сжечь, на освободившихся лошадей посадить пехоту, и прикрывшись арьергардом, отступить. Шесть тысяч изможденных солдат Адам Людвиг Левенгаупт привел к Карлу XII. Еще шесть тысяч голодных ртов. Общие потери составили — у шведов 6396 чел., у русских — 3967. Эффективность действий: у шведов Э = 3967:12950 = 30,6 %, у русских — Э = 5296:15700 = 33.7 %[480].

Победа при Лесной была, как сказал царь Петр девять месяцев спустя, "матерью Полтавской баталии".

Вырвавшийся из-под Лесной отряд Левенгаупта 30 сентября (т. е. всего через 12 дней после короля!), вплавь переправился через Сож и направился по следам Карла XII в Северскую область. Однако, до соединения с основными силами шведов, был еще раз атакован у деревни Духовичи четырьмя драгунскими полками генерала Ифланда, что своевременно заняли город Стародуб, потерял убитыми 3-х офицеров, 200 солдат, столько же пленными и лишь после этого соединился с армией короля Карла. Встреча Левенгаупта с королем была безрадостная. Мало того, что потерянный обоз серьезно осложнял положение шведов, так и отношение к самому генералу изменилось кардинальным образом. Карл никогда уже не простил Левенгаупту этого поражения, при каждом удобном случае насмехался над ним.

Драгунские полки Ифланда благополучно вернулись к Стародубу, а вскоре туда подошли две пехотные дивизии от Шереметева. В середине октября шведский король проследовал мимо Стародуба, не решившись штурмовать крепость. Шведы попытались занять Новгород-Северский, но и тут их опередил Инфланд со своими драгунами. Карлу XII ничего не оставалось, как становиться на зимние квартиры, что он и сделал неподалеку от Новгород-Северского в местечке Горки. 27 октября к нему в ставку прибыл гетман Мазепа с 5000 казаков. Малороссия не пошла за своим гетманом. Кровавый штурм Батурина, учиненный по приказу Петра I, наглядно продемонстрировал, как и впредь будут поступать с изменниками.

Мазепа попытался склонить на свою сторону запорожцев, однако, если ему удалось договориться с кошевым атаманом Гордиенко, то сама Сечь отказалась идти за ним. Запорожцы написали письмо самому царю Петру, где подтверждали свою лояльность, но при этом вздумали ставить условия: упразднить малороссийские казачьи полки на Украине, отдать на вечные времена перевоз у Переволочны во владение Сечи, а также срыть все городки, построенные по указам Петра вдоль Самары и левого берега Днепра. Гордиенко ничего не оставалось, как покинуть Сечь с оставшимися верными ему казаками и присоединиться к Мазепе.

Письмо запорожцев вызвало ярость Петра — свеж был еще в памяти булавинский бунт на Дону. Царь приказал разорить Сечь, "как гнездо осиное". В дело пошли драгуны полковника Яковлева и казачий полк Игната Галагана, в недавнем прошлом запорожца. Яковлев сперва разорил все переправы у Переволочны, сжег все лодки, затем повернул к Сечи[481].

Подойдя к укреплениям Яковлев приказал открыть ему ворота, на что запорожцы заявили, дескать власть московского царя они признают, но в Сечь не пустят. Яковлев бросил своих драгун на штурм, но запорожцы его легко отбили. В это время они заметили облако пыли, приближающееся к Сечи, и посчитали, что это возвращается кошевой атаман Гордиенко. Сами вышли из крепости, и лишь тут обнаружилось, что это казаки Галагана. Драгуны вновь пошли на штурм и на плечах защитников ворвались в Сечь. "И учинилось у нас в Сиче-то, что по Галагановой и московской присяге, товариству нашему голову лупили, шею на плахах рубили, вешали и иные тиранские смерти задавали, и делали то, что в поганстве, за древних мучителей не водилось" — писал очевидец.

Разгром Запорожской Сечи сыграл положительную роль и в том, что турецкий султан был чрезвычайно доволен случившимся, поскольку, запорожцы весьма досаждали его владениям. Отсюда и прохладное отношение к шведам, выразившееся в отказе выдачи разрешения крымскому хану оказать вооруженную поддержку Карлу XII.

Несправедливо будет не уделить внимание и самой фигуре Ивана Колядинского, по прозвищу Мазепа. Следует признать, что решение гетмана изменить царю Петру и уйти под знамена шведского короля далось ему не так уж просто и быстро. Оно вызревало в голове опытного и искушенного в воинских и политических делах гетмана в течение последних трех лет. Заманчивое предложение от шведского ставленника короля Станислава Лещинского, сделанное еще в 1705 году, не давало ему покоя. Тогда верность гетмана первый раз подверглась испытанию, но Мазепа, не колеблясь, сдал посланника короля под караул киевского воеводы Д.М. Голицына, а письмо Лещинского отослал царю.

Неприятности начались с самого начала войны со шведами. Царь постоянно требовал от него помощи то войском, то провиантом, в то время как от казачьих полковников постоянно стали поступать жалобы на поведение царских генералов. Казаки подвергались унижениям, порой у них отбирали лошадей, когда это диктовали нужды остальной армии, их из рук вон плохо снабжали тем же провиантом, что Мазепа регулярно посылал, подвергали наказаниям и даже побоям. Малороссийская вольница[482] имела мало понятия о воинской дисциплине, в европейском смысле этого слова, и естественно, что царские генералы пытались навести в казачьих полках хотя бы видимость порядка на их взгляд. С приближением войны к Украине поборам и реквизициям-грабежам стало подвергаться и мирное украинское население — солдатам Петра надо было питаться. В окружении Мазепы беспрерывно обсуждались действия царских генералов, направленные на преобразование казачьих полков в регулярную армию. В казачьей верхушке зрело недовольство "москалями" и гетман это недовольство разделял, но имел свое собственное мнение. Он не видел для себя места в новой империи, которую выстраивал царь Петр. Точнее, не видел себя среди тех, кого потом назвали "птенцами гнезда Петрова". Но пока гетман хранил верность царю. О брожении среди казачьей верхушки знали в окружении Петра, но были уверены в преданности Мазепы и его способностях крепко держать в узде казачью массу[483].

Вторую попытку привлечь на свою сторону Мазепу поляки — сторонники Лещинского предприняли в 1706 году через графиню Дольскую, однако гетман письмо графини сжег, а в ответ написал, чтоб она его оставила в покое. В том же году гетман встретился с царем в Киеве и Меньшиков стал склонять гетмана к тому, чтобы разделаться со своей мятежной казачьей верхушкой и тем самым еще раз доказать свою преданность Петру. И вновь Ивану Степановичу приходит письмо от графини Дольской, в котором она сообщает ему о том, что Меньшиков роет под него яму, выпрашивая у царя под себя Черниговское княжество и заодно гетманскую булаву. При этом графиня ссылалась на свои беседы с генералом Ренне и фельдмаршалом Шереметевым.