Счастлив тот пуэр, бессознательное которого, как у Нормана, в конечном счете протестует или явно выражает свою неудовлетворенность во время кризиса среднего возраста. Иначе человек попадает в психологический тупик.

Тенью пуэра является senex (в переводе с латыни — старец): добросовестный, последовательный человек, способный собой управлять. В той же мере тенью senex'а является пуэр — неуправляемый, заразительный, капризный человек с неинтегрированными инстинктами. У пуэра много общего с греческим богом Дионисом; необузданные женщины, которые были ему привержены, в ярости разрывали на куски мужчин. Психология senex'а больше проявляется в уравновешенных и рациональных образах богов Сатурна и Аполлона. И пуэр, и senex, и Дионис, и Аполлон — каждый из них зани мает свое место. Но человек, который живет, соответствуя одному паттерну и исключая другой, подвергается риску констелляции противоположного паттерна. У здоровой, уравновешенной личности могут проявляться черты, характерные как для аполлонического, так и для дионисийского паттерна, в зависимости от того, какие из них больше соответствуют ситуации. Но такое сочетание идеально, и редко достигается без серьезных сознательных усилий.

Следовательно, во время кризиса среднего возраста у человека, способного к самоконтролю, нередко возникает потребность в соприкосновении со спонтанной, инстинктивной жизнью, ибо такую же потребность ощущает пуэр, испытывающий необходимость в личностном росте.

Что же представляет собой личность Нормана с точки зрения приведенных выше понятий? По крайней мере, одной ногой он опирается на психологию пуэра. Его другая нога повисла где-то в воздухе, пока занимается поиском ботинка, то есть подходящей точки зрения.

Что касается лично меня, то я — бывший пуэр. Как у бывшего курильщика или алкоголика, у меня проявляется тревога по отношению к людям, которые не могут преодолеть этот синдром. Но если мне удастся преодолеть отвращение к себе в прошлом, я смогу проявлять эмпатию к состоянию таких людей. Норман — хороший пример. В принципе, среди его поступков нет таких, которые когда-то не совершал или не мог бы совершить я, все его установки были мне очень хорошо знакомы. Иногда, ощущая себя свободным, я даже испытывал некую ностальгию по такому состоянию.

Норман этого еще не осознавал, но однажды он пришел ко мне в кабинет, готовый отправиться в героическое странствие на поиски приключений.

Задача героя состоит в том, чтобы совершить что-то необычное. Для Нормана она заключалась в том, чтобы понять, почему он поступает и реагирует так, а не иначе. Его жизнь имела некоторый привкус сказки. Там была хитрая колдунья (его материнский комплекс), которую нужно было победить или перехитрить, и помощники-животные (его инстинкты), чтобы охранять его по ночам. Кроме того, он был слишком наивен, как дурак, существующий во многих сказках. Это было ему на пользу: как и в сказочных историях, многие из «задач», которые ему нужно было выполнить, можно было решить, только отказавшись от рационального отношения к окружающему миру.

Цель героя заключается в том, чтобы найти сокровища, принцессу, золотое яйцо. С психологической точки зрения все это означает одно и то же: самого себя, свои истинные чувства, свой уникальный потенциал. Или вы отыщете принцессу, или останетесь в подвале — здесь не бывает золотой середины.

С точки зрения мифологии, Норман оказался в плену древней почитаемой традиции. Кроме всего прочего, странствие героя должно включать в себя путешествие через ночной океан: этот мотив символизирует заключение в подземелье или распятие, расчленение или похищение и т. п. — то есть переживание, вызванное богами солнца и героями, которые обрели бессмертие: Гильгамешем, Осирисом, Христом, Данте, Одиссеем, Энеем и многими другими (включая Пиноккио). На языке мистики это странствие называется жутким душевным мраком. Странствие героя является циклическим; его паттерн хорошо известен и показан на приведенной ниже диаграмме.

Как правило, в мифе или легенде герой совершает странствие на корабле, сражается с морскими чудовищами, они его проглатывают, убивают или разрывают на куски, он умирает и, оказавшись, как Иона, в чреве кита, находит там, внутри, жизненно важный орган и таким образом приближает свое спасение. Источником всех мифов, связанных с путешествием по ночному океану, является восприятие человеком движения солнца, которое, по образному выражению Юнга, «плывет через море, как бессмертный бог, который каждый вечер погружается в материнские воды и каждое утро рождается заново».

ЗОВ К ПРИКЛЮЧЕНИЯМ

Таким образом, закат солнца, аналогичный потере энергии в состоянии депрессии, оказывается необходимой прелюдией возрождения. Очищаясь в целительных водах, Эго оживает. Или, соответствуя другому образу, оно, как Феникс, возрождается из пепла.

С психологической точки зрения, кит-дракон является символическим воплощением матери. Сражения и страдания, происходившие во время путешествия по ночному океану, символизируют героическую попытку освободить сознание от смертельных объятий матери, то есть от бессознательного. Обязательно нужно перерезать важный жизненный орган — пуповину. Ожидаемый результат — высвобождение энергии, восход солнца, возвещающий начало нового дня. Эта энергия ранее была связана с тенью и другим содержанием бессознательного.

Норман не выбрал для себя героическое странствие. Это оно его выбрало. Если бы у него получилось, он бы этого избежал. Кому придет в голову добровольно покинуть свой дом, чтобы сражаться с драконами? Кому захочется уйти от телевизора с поджаренным попкорном, чтобы оказаться в чреве кита? Но нечто внутри Нормана толкает его к странствию, и он вынужден его совершить, хочет он того или нет. Я не могу уберечь его от опасностей, которые встретятся на его пути; я даже не буду пытаться это делать. То, что предопределено природой, не потерпит вмешательства человека.

Норман подчиняется внутреннему долгу, который обязательно будет и дальше на него воздействовать. Все, что я могу сделать, — сидеть вместе с ним и предупреждать его о возможных опасностях.

Норман опоздал на эту сессию. Он пришел, запыхавшись, через семь минут после начала сеанса. Я нахмурился, так как не люблю ждать, когда люди опаздывают.

— Извините, — сказал он, — но я ничего не мог поделать.

— Вы могли бы позвонить, — заметил я. Я действительно чувствовал раздражение.

— Я задержался в метро, — сказал Норман. — Какой-то парень бросился с платформы под поезд. — Он пожал плечами. — Что я мог сделать? Все движение поездов метро прекратилось.

Я смягчился. Такое случается. Остается только надеяться, чтобы это не повторилось.

Норман сел в кресло и начал говорить на новую тему.

— Я читал типологию Юнга, — сказал он.

— Читал ее или читал о ней? — спросил я.

Я крайне консервативен и очень точен, если речь идет о Юнге. Другие могут выходить за рамки концепций Юнга, взрывать тот же материнский пласт и находить самородки, которые для них сверкают еще больше, но я по-прежнему пытаюсь идти по его следам. У моего друга Арнольда, с которым я несколько месяцев жил в Цюрихе, похожая точка зрения. Ее можно было бы назвать сохранившимся переносом. По мнению Арнольда, в нем сосредоточена энергия, необходимая для констелляции.