С окружением мне повезло. Даже очень повезло. Меня влекло, как щепку в половодье. Э.И. Сафонов был тогда главным редактором "Литературной России", дочь его, Татьяна, писала стихи. Да какие! Жаль, что мы все сегодня потерялись. Мы, русские люди, как-то слабо держимся друг друга, мало поддерживаем. Это едва ли не главная наша беда, беда трагическая (а не надуманный алкоголизм, леность и "авось"). Именно такой поддержки и связи не хватает нам более всего, этого симбиоза отношений и дружеского участия в судьбах. Посмотрите на малые народы, на любые народы. Надо учиться у них. Крепко учиться. Потому что у Апостолов сказано: "Кто о своих не печется, тот хуже неверного". Как, каким образом вытравили из русского эту потребность взаимопомощи, как это удалось – для меня загадка.
Вот тогда меня и подхватило это течение. В то время писать – значило очень много, это было самим содержанием жизни.
И.Г.: М.П. Лобанов, по меткому слову Ю.М. Павлова, "русский критик "на передовой"", человек, резко противопоставляющий себя тем, кто жизненную мудрость черпал из книг, из бесед с "умниками", строго оценивал произведения о деревне даже таких авторов, как А.Т. Твардовский, Вл. Солоухин, в которых, на его взгляд, отсутствовала правда жизни. Как вы считаете, что способствовало вашему сближению с Михаилом Петровичем, как вам удалось выйти на такой уровень общения, когда оно приобретает не книжный, а "бытийный" характер?
В.К.: Михаил Петрович живёт и здравствует, и надо молиться, чтобы он, патриарх нашей литературы, продолжал своё самоотверженное служение.
Михаил Петрович сам по себе явление значительное. Книгой "Твердыня Духа" под редакцией О.Платонова, изданной Институтом Русской Цивилизации, он расставил точки над "i". Все мы родом из той, оболганной ныне эпохи. Но вот то время, когда юноша-фронтовик из многодетной семьи (одиннадцать детей) смог вырасти до величины автора "Твердыни Духа" и всех тех его книг, читая которые я сам и многие мои сверстники, терявшие уже почву под ногами, воспряли, – это время само по себе вызывает уважение, эта социалистическая Россия – та же Россия. Старая гвардия: Шафаревич И.Р., Белов В.И., Распутин В.Г. – поднимают нас, "подтягивают" до своего уровня личным примером, своими книгами. Может ли сегодня молодой парень из дальнего беднейшего села приехать в Москву, поступить в университет, успешно окончить его, стать профессором, писателем, преподавателем Высших литературных курсов в Москве? А тогда – мог. Война, Курская Дуга, страшнейшая битва, броня плавилась на танках, брянское направление и – Победа! А сегодня всё, на что хватает запала, – это сетовать на закрытие улиц в честь проведения Парада Победы.
Михаил Петрович – человек неподкупный, удивительной честности. Критик он очень тонкий, разноплановый, подлинный. Кроме того, у него есть редкий дар – "внутреннее зрение". Он не просто "художник слова", он видит сущность явлений во всей их перспективе. Меня самого поражало в беседах с ним то, что он как бы слышит мои мысли… С ним небезопасно разговаривать. Ты весь как на ладони. Прозрения его пронзают, как копьё. Вот, например: "Рано или поздно смертельно столкнутся между собой две непримиримые силы – нравственная самобытность и американизм духа". Заметьте, это сказано им более сорока лет назад. Не было тогда никаких ещё предпосылок, никакой "предтечи" американизму… Железный занавес так прочно затворял нас от беснующейся Америки, что никакая навозная жижа "хиппизма", "битломании", "панков" не могла проникнуть к нам. "Американизм" в России – казалось, что это невероятно, необычно, и вот – явилось во всей "красе". Удивительно: 1968 год – и такое предсказание. Для этого нужно знать человека, наблюдать…
Передовая, "линия фронта" проходит сегодня не только через Москву, она проходит, как никогда прежде, по касательной – по сердцу и совести каждого, кто, оробев, стоит, взирая на импортные лимузины или сияющие прилавки, кто соотносит себя с благами мира сего и принужден судить о ближнем по величине его "лопатника". Небезызвестный Леонид Кравчук, тот самый, "беловежский подписант", заявил на днях, что, дескать, ничего страшного в развале величайшего в мире государства нет, а вот, мол, взгляните, зато у молодёжи сегодня есть мобильные телефоны. "И молодой человек может в любое время девушку на свиданье пригласить". Куда уж мы без мобильных телефонов! И что без них за жизнь – прозябание! А "интеграция в мировое сообщество" – вот это, на его, Кравчука, взгляд – громадная заслуга. И Ельцина, и Кравчука, и Шушкевича. Мобильные телефоны – вот "достойное" оправдание развала СССР. Великолепная черта, характеризующая "охват мышления" нынешних государственных деятелей.
"Передовая" сегодня – в университетах, гуманитарных вузах и старших классах. Она отчётлива для всех зрячих и желающих прозреть. В своё время мне удалось прочесть в журнале "Москва" статью Лобанова, которая называлась "Слепота". Год, если не ошибаюсь, 93-й. Межнациональные отношения. Вот когда слепые стали уже поводырями слепых. Лобанов совершенно чужд рисовки и позы. Будь моя воля, я бы записывал на диктофон и видео его семинары, как записывают сегодня проповеди иных проницательных батюшек в церквах.
...Другая русская беда наша состоит в том, что в "верха", в министры культуры попадают не предметно мыслящие люди, а "синтезаторы" идей и культур. "Синтетика" эта – с восьмидесятых, едва ли не раньше. И она во всём, во многом: в лицах, в одежде, даже в "пище духовной". Синтез идей, синтез народов… Вот пример – переименование милиции в полицию. Казалось бы, поменялись только названия. Но присяги-то разные. Была милиция, которая присягала народу, теперь же – полиция, присягающая правительству. Милиция и полиция – опять синтез. А что в деревнях? Выживание натуральным хозяйством. Приехал брат из Волгоградской области, рассказывает: заставляют резать животину – всю! – под предлогом, что она будто бы больна свиным гриппом. Если сам не порешишь скотинушку до майских праздников, тогда придут чужие казённые резчики со штрафами. Назревает недовольство самовластью "бензиновых королей", которые задрали цены на бензин к посевной. Денег, повторяю, в деревнях нет совершенно, только пенсии древним старикам – хватает лишь на хлеб. Захотел хлебушка – жди, когда дадут пенсию. В этих условиях "синтез" разноприсягавших может быть применён непосредственно. Рядовые полицейские уже не смогут не подчиниться приказу бить возмущённый народ. Стране нужны не "синтезаторы", нужны люди ответственно и предметно мыслящие, но кто их допустит? Старая гвардия до сих пор сдерживает за нас натиск иноземщины.
"Демократичность" же Лобанова – особая: она идёт от той свободы, которая дана не "буллами" и законами, но – самим Творцом. Вот где подлинная демократия, аристократия Духа. Он не навязывает "свобод" и не пытается утеснить ученика во всех его проявлениях. Он даёт, и даёт столько, сколько каждый сможет унести. Пишущий, создающий – уже сопричастен Творцу. Вы удивитесь, быть может, но тот же Пелевин был найден Лобановым, выделен им из серого потока гор рукописей, поступавших на творческий конкурс в Литинститут. Пелевин учился в его мастерской на заочном отделении. Это к слову о "свободах" творческих. Ограничил ли мастер творческое своеобразие даже такого, кажется, противонаправленного писателя, рисующего в своих книгах мир весьма далекий от действительности. Вот такая "бытийность" поразительна и для меня. Высшее звание человека для него – человек творящий, мыслящий, способный создавать нечто из ничего. Творчество, быть может, единственное, что "роднит" людей между собой – и приближает к Богу. Мера таланта не столь важна. Важно само наличие таланта. Он, Лобанов, собирает их заботливо по всей России. Идёт на "риск" долгого, кропотливого и бескорыстного труда, часто неблагодарного, взращивает человека, учит того, кто или забудет, или взбрыкнёт. Или согласится на компромиссы.
