- Товарищ полковник, лейтенант Пупкин прибыл для дальнейшего прохождения службы! - громко чеканится много раз отрепетированная и обкатанная в уме фраза.

  Полковник, как раз в этот момент задумавшийся над трудным сканвордом, от неожиданности испуганно вздрагивает.

  - Тише, тише... Присаживайся. Откуда к нам?

  - Саратовское училище химзащиты! - не сбавляя голоса, бодро рявкает лейтенант.

  Страдальческая гримаса на лице полковника.

  - Ты, сынок, ракеты когда-нибудь видел?

  - Так точно!

  Начальник отдела не ожидавший такого, удивленно поднимает глаза.

  - По телевизору! - безжалостно продолжает лейтенант.

  - Ладно, - безнадежно машет рукой полковник. - И то хорошо. Научим.

  И научат, и будет химик через полгода проводить самостоятельные боевые пуски, а куда денешься? "Нет у меня для вас другого народа", - сказал Господь. Так что придется работать с теми, кто есть.

***

  А насчет риска и мужества, этого тоже хватает за глаза. Хотя, между нами, лучше бы без первого, тогда и второе бы не понадобилось. Но так, к сожалению, не бывает. Подвиг одного, всегда халатность другого. Привозят новую ракету на предварительные испытания.

  - Ну что, мужики, полетит? - спрашивает начальник отдела у конструкторов-промышленников.

  - А как же! - весело улыбаются те.

  - А куда?

  - Вообще должна вот сюда. - Бумажку, густо испещренную цифрами под нос. - А там, кто ее знает...

  Но это еще по божески, нормально, а когда испытания на пожаровзрывобезопасность все еще веселее. Сбросили ракетку со специальной вышки на бетон. Вроде не взорвалась - это хорошо, испытания выдержала. Теперь ее подальше в степь оттащить и подорвать. Как? Тросом обвяжем и тягачом оттянем на пару километров. А ничего, что там бугры, неровности, не сдетонирует? Да, вроде не должна, а там, кто ее знает... А боевая часть на ракете весом семьдесят килограмм - тридцать пять кило смеси ТГ-24 (тротил-гексоген), тридцать пять - готовые убойные элементы, которые самолет в решето превращают. Как тебе, читатель, не слабо за рулем тягача посидеть? Правильно, ну его на хрен, зачем оно тебе надо. А испытателю надо. Работа у него такая, нервишки щекочет почище любого экстремального спорта. Заодно узнаешь, из какого места в организме адреналин выделяется.

  На входе в здание испытательного Управления висит красочный плакат, яркие аршинные буквы гласят: "Я - испытатель, риск и поиск мой удел! Моя профессия - испытывать ракеты!" Замполиты постарались. Напыщенный бред, конечно, как обычно в нашей Краснознаменной. Но проходишь мимо изо дня в день, и въедается в голову.

  У офицеров свой лозунг, не такой амбициозный, но не менее звучный:

  Дымилась, падая, ракета,

  И в ужасе бежал расчет.

  Кто хоть однажды видел это

  К ракете вряд ли подойдет.

  Но это так, "шутка юмора". Видели все и не однажды, все равно подходят, работают, случается калечатся, гибнут, подходят и работают другие. "Я - испытатель".

***

  Главный конструктор, седой представительный мужик лет семидесяти в строгом костюме сидит в удобном кресле в кабинете начальника полигона.

  - Даю девяносто девять процентов гарантии, наша новая ракета абсолютна безопасна в эксплуатации. Можете смело работать.

  - Девяносто девять? - генерал слегка удивлен.

  - Сто процентов дает только Господь Бог! - улыбается конструктор.

  Конечно, конструктор не Бог. Вот только этот проклятый один процент, не вошедший в гарантию, тоже выпадает и гораздо чаще, чем хотелось бы! Поэтому испытания со стрельбой зовутся здесь "боевая работа".

***

  - Давай, брат! Удачи! Чтоб нормально полетела!

  - Полетит, куда денется! Если что подтолкнем!

  - Не проспите мишень, стрелки. И осторожней с "птичкой" все же опытный образец.

  - Не бойся, старый! Все будет тип-топ. Если попадем с тебя сто грамм и пончик.

  - Легко, брат, главное не промажь!

  - Обижаешь, начальник, я - испытатель!

  Весело подмигнув на прощание, неделю назад получивший капитана Мишка Ткачук захлопывает люк боевой машины. Можно возвращаться на командный пункт с докладом.

  - Товарищ полковник, расчет на месте, к пуску готов.

  Руководитель работы кивает в ответ и склоняется к микрофону громкой связи.

  - Внимание по площадке. Готовность к боевой работе пятнадцать минут!

  Ровно через пятнадцать с половиной минут на вышедшей из транспортно-пускового контейнера ракете не запустится двигатель и многотонная масса тяжело рухнет на легкобронированную боевую машину. От удара загорится заряд двигательной установки и детонирует боевая часть. Из расчета пуска не выживет никто.

  Потом будут долгие разборки и поиски виновных, кого-то снимут с должности, кого-то уволят, но это не вернет Мишку и еще трех офицеров, от этого не станет легче их женам и детям.

***

  Ночь. Покрытая мелким колючим снегом морозная степь. Идет боевая работа. Три ракеты комплекса "Бук" заложенные на длительное хранение еще в советские времена. Во время демократической свистопляски всем было не до них. В итоге пролежали в полтора раза больше положенного. Теперь вот вспомнили - привезли к нам на отстрел. Командир испытательного расчета - заместитель начальника полигона по научно-испытательной работе, невысокий седой полковник, уже где-то успевший тяпнуть коньячку, в расстегнутом бушлате замер на смотровой веранде.

  - Боевую работу разрешаю!

  Напряжение настолько сгустилось в воздухе, что ощущается даже на физическом уровне. Пристально вглядываются в застывшие на пусковой ракеты представители промышленности когда-то их изготовившие, замолчали перебрасывавшиеся шутками офицеры ракетного отдела.

  - Сход мишени, полет нормальный, есть управление - хрипит динамик громкой связи.

  Где-то далеко на горизонте ночное небо разрывает яркая звездочка - ракета-мишень в воздухе. И почти сразу же другой голос в динамике:

  - Цель наблюдаю, цель в зоне, сопровождение устойчивое, прошу разрешения на пуск.

  - Пуск разрешаю, - почти одновременно в два голоса полковник со смотровой веранды и руководитель работы из бункера.

  - Ключ в боевое, выдан пуск! - тут же отзывается динамик.

  Взгляды прикованы к пусковой, томительные растягивающиеся на часы доли секунды в реальном времени, и вот одна из ракет плюет огнем и медленно, будто нехотя сползает с направляющих, с опозданием доносится и бьет по ушам громкий рев. "Есть!" - тихо выдыхает главный промышленник. Все облегченно переводят дух, сошла, уже хорошо, попадет или нет уже вопрос десятый, как никак давно за пределами всех возможных гарантий.

  И вдруг ракета, абсолютно наплевав на мишень, широкой дугой выгибается и уходит назад и вверх, на мгновенье будто замирает и начинает вертеть над площадкой сумасшедшие вензеля, все набирая и набирая скорость. Четыре секунды до начала наведения на ракете, потом еще пять до штатной самоликвидации по необнаружению цели. Девять секунд безумного балета в ночном небе. А самоликвидация - путем подрыва боевой части, тоже не сахар, если "птичка" в это время кружит над тобой. Яркая вспышка и гулкий хлопок взрыва. Сухие щелчки убойных элементов об промерзшую землю, и огненный дождь из горящих кусков двигателя.

  На смотровой тишина - народ еще в ступоре. Потом хриплый шепот полковника:

  - Ну ни х... себе!

  Будто сняли заклятие, все начинают говорить одновременно, не слушая друг друга, торопясь выплеснуть пережитый испуг. Главный промышленник хватает полковника за плечо, и буквально силой оттащив в угол, что-то с жаром ему доказывает, ожесточенно размахивая руками. Минут через десять полковник твердым шагом подходит к микрофону:

  - Командный пункт, готовы принять пятнадцати минутную готовность по второй работе?