— Где же мы будем находиться? — спросил Реймонд.

— В Советском Союзе, — ответил я.

— Понятно, — промолвил он, что-то записывая. Я видел, что Реймонд не верит моим словам, да и мне самому было нелегко в это поверить. В 70-х годах Советский Союз был закрытой страной, куда получить визу американским гражданам было крайне трудно. Более того, моя работа на правительство США в различных «горячих точках» делала невероятным посещение СССР при любых обстоятельствах, помимо официального визита. К тому же книга Реймонда была запрещена Советами и считалась подрывной.

Тем не менее видение в коробке демонстрировало меня на улицах Москвы с человеком, которого я не смог опознать, мы наблюдали за очередями, выстраивающимися за едой. Сидя в тот вечер с Реймондом, я внезапно ощутил глубокую уверенность, что этот человек — он.

Эта сцена обернулась правдой. Теперь я могу сообщить, что мы с Реймондом посетили Москву в 1992 году, вскоре после краха коммунизма, и видели измученных русских, стоящих в очереди вокруг целого квартала в надежде попасть в магазин и купить хоть какую-нибудь пищу.

— Вот оно! — удивленно воскликнул Реймонд, вспоминая тот вечер почти пятнадцатилетней давности. — Вот то видение, которое было в коробке!

Эти дни первых визитов к Реймонду были одними из лучших в моей жизни. Сэнди и я обедали с Реймондом, его женой и двумя мальчуганами. Хотя Реймонду постоянно звонили люди, хотевшие рассказать ему о происшедшем с ними, ко мне он проявлял особое внимание.

Из-за темы его исследований Реймонд стал единственной надеждой многих людей на понимание. Помните, что в те дни почти никто не говорил о подобных случаях, а с теми, кто рассказывал об этом, обращались как с сумасшедшими. Люди обращались к Реймонду, как к врачу, способному им помочь.

Когда Реймонд слышал по телефону умоляющие голоса, его лицо искажала боль. Слушая о том, как люди непосредственно сталкивались со смертью, он часто прикладывал ладонь ко рту и вскрикивал, явно потрясенный тем, что ему говорили. Он по-настоящему переживал за этих людей и обращался с ними, как с членами семьи.

Выходя из-за стола, чтобы ответить на звонок, Реймонд никогда не просил перезвонить позже. Я часто слышал его комментарии во время этих бесед: «Да, многие из тех, с кем я говорил, видели в конце туннеля покойных родственников» или «Во время присмертных опытов люди, как правило, покидают свое тело».

На меня эти разговоры действовали успокаивающе. Я понимал, что звонившие также озадачены происшедшим с ними, как был озадачен я, и чувствовал, что расслабляюсь все больше и больше.

Сближаясь с Реймондом, я все чаще рассказывал ему о предсказаниях будущего, свидетелем которых я стал. Я обсудил их во всех подробностях — начиная с Чернобыля и кончая войнами. Не думаю, что Реймонд поверил в эти предвидения, но он зафиксировал их на бумаге, что помогло впоследствии, когда они обернулись реальностью.

После выхода в свет книги «Жизнь после жизни» в конце 1975 года на Реймонда, находившегося тогда в Чарлотсвилле, отовсюду обрушился поток просьб. Средства массовой информации требовали интервью, различные организации и университеты просили о лекциях, а люди просто хотели поговорить. Только необходимость завершения текущей работы удерживала его от немедленного отклика на эти просьбы.

Однажды первая жена Реймонда, Луиза, позвонила мне и спросила, не могу ли я ему помочь. Реймонд нуждался в том, чтобы ему составляли расписания бесед и интервью, так как ему никогда не хватало для этого ни времени, ни терпения. Дело было в конце 1976 года, когда мое здоровье значительно улучшилось. Врачи уже не говорили, что я скоро умру, хотя утверждали, что мое сердце сильно пострадало и это сократит мою жизнь. Очки сварщика уступили место обычным темным очкам, которые я носил только на улице. Теперь я мог ходить с одной тростью и говорить связно, а не лепетать о «городах Света» и моих видениях будущего.

Я не хочу, чтобы вы думали, будто я об этом забыл. Нет, мой опыт постоянно был при мне — примерно в двух дюймах от моего лица. Цросто я научился контролировать себя и упоминать о происшедшем со мной только в подходящих случаях. Реймонд помог мне в этом: «Перестаньте думать, что вы Иисус Христос, и подождите, пока вас попросят, прежде чем начать свои проповеди».

Я отправился в Чарлотсвилл, чтобы помочь Реймонду. Бывали времена, когда он вообще не покидал библиотеку, и сейчас был как раз такой период. Он работал над своей второй книгой «Размышления о жизни после жизни» и явно не хотел, чтобы его беспокоили.

Мне пришлось изрядно потрудиться. Я отвечал на телефонные звонки, договаривался об интервью с прессой, составлял графики бесед, вынуждавших Реймонда совершать путешествия в самые дальние уголки мира. Я часто сопровождал его, не только чтобы руководить деловой частью процесса, но и чтобы оказаться в обществе тех, кто пережил то же, что и я.

Подобная роскошь была доступна очень немногим из нас. Даже сегодня, когда это явление получило признание, люди, пережившие смерть, редко встречаются друг с другом. Результаты этих встреч были поистине замечательными.

Например, в Вашингтоне после лекции Реймонда ко мне подошла женщина и рассказала о происшедшем с ней:

— Когда я была молодой, мы отправились в отпуск в Калифорнию. Перед отъездом у меня началась боль в правом боку, которая во время отпуска становилась все сильнее. В конце концов, муж отвел меня в больницу.

Первый врач, осмотревший меня, сказал, что мой аппендикс вот-вот лопнет. Второй заявил, что все дело в инфекции. Единственное, в чем они сошлись, это в необходимости срочного хирургического вмешательства.

Когда они разрезали меня, то обнаружили, что первый диагноз был правильным. Мой аппендикс прорвался, и теперь у меня была инфицирована область брюшины размером с небольшую дыню.

Я провела в больнице больше месяца — причем значительную часть времени в коматозном состоянии. В один из этих дней моей семье сообщили, что я скоро умру. Все собрались вокруг меня — все выглядело так, будто врачи правы. У меня начались пневмония и спазмы сосудов; я задыхалась.

Я слышала все, что происходит в палате — как плачет и молится моя семья, как переговариваются сестры, как входят и выходят врачи. Казалось, я в полном сознании — только не могу отвечать.

И затем я внезапно покинула свое тело! Это походило на американские горки! Остановившись, я оказалась в месте, которое выглядело таким же реальным, как город, где я нахожусь сейчас. Я знала, что попала на Небо!

Я шла по лугу среди колышущейся зеленой травы, пока не увидела ангела. Он был около семи футов ростом. Дальше мы пошли вместе, и к нам присоединялись другие люди, которых я знала, как умерших. Среди них были мой двоюродный дед и старший брат — они умерли лет десять назад. Мы поздоровались, словно повстречались на Земле.

Ангел и я поднялись на холм. Он открыл красивые ворота, и я очутилась среди ярко-желтого света. Нигде не было никаких надписей. Меня не спрашивали, к какой церкви я принадлежу, а просто пригласили меня пройти внутрь. Я заглянула в комнату и едва не ослепла от света — по-моему, этот свет исходил от самого Бога!

Отвернувшись, я увидела хрустальный бульвар, тянущийся через центр города. Я видела много других вещей, но самым интересным были молитвы, струящиеся сквозь небесный мир, как лучи света. Было удивительно смотреть на то, чем становятся наши молитвы.

Вернувшись, женщина почти сразу же начала поправляться. Она вышла из комы и стала говорить о том, что видела. Ее лечащего врача вызвали в больницу из дома. К его величайшему смущению, он уже подписал свидетельство о смерти и теперь был вынужден, как выразилась женщина, «забирать свою подпись». Она начала возбужденно рассказывать ему о происшедшем, но, как ни странно, это не произвело на него впечатления.

В конце нашего разговора женщина заплакала.