Те же отошли от жизни сей к Богу, он же весьма обрадовался и воздал славу Богу, изволившему так. Богатство же, что оставили родители его, убогим раздал, вдовицам, и сиротам, и черноризцам, все боясь, как бы без печали от всего земного отойти и наставить мысль свою к Богу, утверждая и учась Господню слову, говорящему: «Кто не берет креста Моего и не следует за Мною, не достоин Меня»[19]. Богоданные же книги и святых жития почитал и, чтобы их жития, и труды, и подвиги воспринять, сменил светлые ризы, и в худые облекся, и ходил, как один из нищих, в юродство обратившись, и рассматривал, и просил, и молился Богу, как бы спастись и в какое место прийти. И оставил всех; отойдя от города 5 поприщ, построил тут, как многие знают, Св. Богородицы монастырь, Селищем зовут его. И был оттоле по благодати Христовой велик на подвиг, и всеми трудами подвизался, и мыслью вспоминал святой город Иерусалим, и Гроб Господень, и все честные места, где избавитель Бог и Спас всего мира страсть принял ради нашего спасения. И все честные места и преподобных отцов пустыни, где подвиг и труды свершили: дивного начальника всем и воссиявшего равно ангелам великого Антония, бывшего крепко храбрым и победившего силой крестною духов неприязненных, Илариона, бывшего учеником его, по нем светлого в постниках чудотворца Евфимия, и по ним Савву и Феодосия-архимандрита, и старшего всех, наставника черноризцев окрест Иерусалима, и изо всех часто любил почитать учение преподобного Ефрема Великого, вселенной учителя, и Иоанна Златоуста, и Феодосия Печерского, бывшего архимандритом всей Руси[20]. Иже во святых боговдохновенных книг жития и словеса брал и читал дни и ночи, беспрестанно Богу молясь и поклоняясь, и просвещая свою душу и помысел, и кормив словом Божиим, как трудолюбивая пчела все цветы облетает и сладкую пищу себе приносит и готовит, так и он всё от всех избрал и списал своею рукою, иное же многими писцами, как пастух добрый. <…>

И пребывал Авраамий в вышеназванном монастыре в трудах, и в бдении, и в алкании дни и ночи, так что и сам игумен, видя добрую жизнь его, радовался, и вся братия, и служители Божии. Многие из мира приходили от него принимать утешения от святых книг. И во всем повиновался игумену, и послушание имел ко всей братии, и любовь, и смирение, Бога ради покорялся всем. Искусил же его игумен, что во всем покорялся ему (игумену) и слушал. Был ведь и сам игумен хитр в Божественном, и все ведал и проходил, что многие ведают, и никто не смел перед ним говорить от книг. И принудил блаженного Авраамия принять священнический сан. И поставлен был диаконом и потом иереем при княжении великого христолюбивого Мстислава Смоленского и всея Русской земли[21]. Приняв же святой блаженный священнический сан, более смирения принял, ибо такую благодать Христос ему даровал, Божественную литургию со всем тщанием совершал, ее же за весь мир Христос велел приносить, и ни единого дня не пропускал. Как и многие знают его, до самой смерти не оставил божественной литургии и своего подвига. Нищету же и наготу, и укоры же от дьявола, и тяготы и искушения от игумена, и от всей братии, и от рабов кто сможет исповедать? Как он сам сказал, пять лет искушения терпя, был поносим, бесчестим, как злодей, ибо не терпел, видя себя побежденным, дьявол, и воздвиг на него эту крамолу, своими советами хотя его оттуда прогнать, как и было. Ибо видел дьявол, как многие из города приходят и учением духовным его множатся, от многих грехов на покаяние приходят. Как, скажем, Бог хотел, что недобро светильнику во тьме сиять и укрыться во граде выше горы. <…>

Ибо некоторые из иереев, даже из черноризцев, как бы на него восстали, другие же из города состязаться и укорять приходили, другие же и споры творили, ничего не зная, против него говорили и так, посрамленные, со стыдом отходили, и снова не переставали крамолу на него воздвигать, в городе и везде говоря: «Уже весь город к себе обратил». Надо, братия, об этом прилагать слова на утешение вам. Так он благодатью Христовою утешал и пленял приходящих и разум их. Многие этому свидетели, что и сам игумен не стерпел, видя многих к нему приходящих, и хотел его от того отлучить, и говорил: «Я за тебя отвечаю Богу, ты же перестань учить», — и многое озлобление на него возложил.

И с тех пор вошел в город и пребывал в одном монастыре у честного креста, и тут начали больше приходить, и учение его множилось, а враг сетовал, а Господь Бог раба своего прославлял и соблюдал во всякое время, благодать и силу подавая рабу своему. И прошло мало времени. И от многих принимал утешение, подавали ему на потребу и свыше потребы. И потом вскоре раздавал вдовицам и нищим, а сам в потребу себе принимал, украшал же церковь иконами и свечами. И многие начали из города приходить слушать церковное пение и чтение Божественных книг, ибо был блаженный искусен читать, поскольку далась ему благодать Божия не только читать, но и истолковать многим несведущим, и сказанное им все разумели. И слышавшие это устно и на память говорили, что ничто не утаится от него из Божественных писаний, что никогда не умолкали уста его ко всем, к малым и великим, к рабам и свободным и рукодельным. Те же кто на молитву, кто на церковное пение, кто на утешение приходили. Так и в ночь мало сна принимал, но коленное преклонение, и слезы многие от очей излив, и в грудь бив с криком, к Богу припадал, помиловать людей Своих, отвратить гнев Свой, и послать милость Свою, и от надлежащих бед избавить нас, и мир и тишину подать молитвами Пречистой Девы и всех святых. Написал же две иконы: одну «Страшный суд второго пришествия», а другую «Испытания воздушных мытарств», которых всем не избежать. <…>

Он не переставал поминать Страшный суд, испытания боясь и не прекращая прилежно Бога молить и ночью, и днем, непрестанно о том говорил и почитал великого того учителя вселенной Иоанна Златоуста, и преподобного Ефрема, и всех богогласных святых. Святого Духа, сказанного им, для себя усвоил и всем проповедовал. И был блаженный с воздержанием от многого питья, пьянство же вовсе ненавидел, ризы же смиренные любил, дорогих весьма избегая и смирение всегда имея, на трапезы же и пиры отнюдь не ходя из-за многих зазрений, которые бывают от мест избираемых, и иных ради многих бывают, от многого ради пьянства и беды. И того ради сего избегал. Образ же и тело блаженного удручены были, и кости его и суставы, так что мощи сосчитать, и светлость лица его бледную имел от великого труда воздержания и бдения, от многих слов, когда трудился, поя и читая и молитву принося к Богу. И к Божественному приступал жертвеннику на Божественное приношение, от Господа предложенное апостолам на вечере, а апостолами нам того завета в оставление грехов с богобоязнью и вниманием. Отнюдь же запрещал в церкви говорить, паче же на литургии, и заповедал и учил всю иметь великую мысль и с душой тогда к Богу, стройно же и по чину лепо. Когда устроился в священнический сан, образ же и подобие на великого Василия, черную бороду такую имел, но плешивую имел голову. Но не зазрите, братия, моей грубости, ибо не ложи говорю и не какой хитростью или мудростью, но ради многих, которые его не видели и не слышали. <…>

Видя же себя побежденным Христовою силою от святого, сатана являлся ему когда ночью, когда днем, устрашая и претя, как огонь освещая его в печи, когда многие еще не спали; иногда стыдя, иногда являясь во многих мечтаниях, снова, как лев, нападая, как лютые звери, устрашая, как воины, нападая и сеча, иногда и с кровати сметая его. Когда от сна вставал блаженный, мало сна вкусив от злых окаянных бесовских мечтаний, и днем более ему от этого стыдилось. Те же то сами собою, то в жен бесстыдных превращались. <…> И иную крамолу на него воздвиг, как и с Господом было <…>. Как сатана из прежнего монастыря изгнал, так и теперь сделал. Не мог окаянный терпеть бывшую ради благодати помощь верным и трудолюбиво от всех побежденный силою Христовой. И вошел сатана в сердца бесчинных и воздвиг на него, и начали одни клеветать епископу, другие же хулить и досаждать; одни еретиком называли его, другие говорили на него: «Глубинные [голубиные] книги почитаешь», иные же к женщинам приклоняли; попы же зияли и говорили: «Уже наших детей всех обратил», другие пророком называли и иные многие на него наветы говорили, их же блаженный был чужд, истинно говорю так. А блаженный всему радовался, терпя за Господа. Собрались все от мала до велика, весь город на него. Иные говорят заточить, а иные к стене тут пригвоздить и сжечь, а другие утопить, и провели через город. Все же собрались на двор владычный. Игумены, и попы, и чернецы, князья и бояре, дьяконы и все церковники, когда послали по блаженного, уже все собрались. Последние же слуги, взяв, как злодея, влачили, иные ругались ему и бесчинные слова бросали. И весь город и по торгу, и по улицам, везде полно народа, мужи же говорили, и жены, и дети. Блаженный же был, как птица, взят руками, не умея что сказать или ответить, но единое упование имея к Богу и к Нему молясь избавить от печали, в себе вспоминая справедливость Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, что все претерпел нашего ради спасения. И молясь: «Господи, не поставь им греха сего и не попусти рабу Твоему предаться в руки их, но укроти и запрети, как перед учениками на море ветру повелел умолкнуть».