Так что же такое Ильмень «Голубиной книги»? Это не столько реальное, сколько мифологическое озеро, священное озеро-море. Прародина славян лежала в стороне от морей — на востоке Польши и северо-западе Украины. Поэтому море представлялось славянам чем-то вроде большого озера, а его владыка — наподобие водяного, окруженного русалками и склонного к буйному веселью, опасному для людей.
Мать всем рекам — Иордан, поскольку в нем крестился (купался) «истинный Христос». Имя библейской реки дано в женском роде — «Иордань». Русская же пословица гласит: «Волга всем рекам мати». Волгу-матушку и Ильмень считали сестрой и братом. Очевидно, Волга, крупнейшая река Восточной Европы, и была заменена в стихе Иорданом. Река эта считалась священной и у древних индоиранцев-ариев, чья прародина лежала в восточноевропейских степях, по соседству с праславянами. (Заметим, что ариями сами себя называли только индоиранские народы; именовать «арийцами» древних индоевропейцев, тем более германцев или праславян, в современной науке не принято.) В Ригведе Волга именуется «Раса», в Авесте — «Рангха», у античных географов — «Ра», «Рас», иногда «Рос», мордвины же зовут ее «Рав», «Равась». Возможно, в ее честь сарматы-росы назвали Росью реку в Среднем Приднепровье. Притоки же ее зовутся Россава и Раставица. Скифы считали своей прародительницей змееногую богиню, дочь Аракса (Волги)[11]. Не родственно ли этим гидронимам имя росов? В таком случае арии понимали Волгу как «светлую, солнечную реку», реку россов. Заметим, что древняя Ра-река, средневековый Итиль — не совсем то же, что нынешняя Волга. Верхним течением Ра-Итиля считались река Белая (Агидель — «Белая Итиль») и Нижняя Кама. То есть, опять-таки, великая русская река представлялась рекой «белой», «светлой», священной.
А кто такой «истинный Христос», купающийся в матери всех рек? Русский заговор гласит: «Стану я, раб Божий… поклонюсь и помолюсь истинному Христу, белому царю, Егорию Храброму, схожу солнышку: Истинный Христос, белый царь, Егорий Храбрый, дайте мне зайцев белых, ярых Божиих зверей… Как истинный Христос сотворил небо и землю и у себя — тако бы и мой промысел зайцев сдерживал, прочь не пускал. И как наш белый царь всю Россию держит, так бы мой промысел зайцев держал, прочь не отпускал». Здесь под именем Христа скрываются целых три языческих бога: творец мира Белбог-Род, Солнце-Царь Даждьбог и белый солнечный всадник Ярила. Значит, Ра-река, Волга-матушка — река светлая, солнечная, святая. Река русская. Потому она и мать всем рекам.
Мать всем рыбам — Кит. На трех (или семи, или трех больших и тридцати малых) китах лежит земля. Если они зашевелятся — настанет конец света. Об этих китах говорят и прозаические русские легенды. Верили, что кит один и взмахи его хвоста вызывают землетрясения. Или же китов было четверо, но один умер, что привело к Всемирному потопу; когда же умрут остальные — мир погибнет. Или было семь китов, но четыре из-за грехов людских ушли в глубь моря; на время уходили и остальные три, что и вызвало потоп. С китами славяне столкнулись лишь в древнерусское время, выйдя к берегам полярных морей. Но гораздо раньше они могли познакомиться (в устной или письменной передаче) с морской легендой о ките-острове, бытовавшей в Европе по крайней мере с начала новой эры и отраженной у Псевдо-Каллисфена, в Физиологе и Талмуде[12]. И «Александрия», и «Физиолог» изобиловали баснословными мотивами, сродни охотничьим рассказам либо купеческим и моряцким байкам о далеких странах. Но в основе этих «басен» зачастую лежали древние мифы. В данном случае речь шла о том, как моряки высадились на некоем острове, развели там огонь, построили хижину. И вдруг остров… ушел на дно, оказавшись спиной исполинского кита.
Миф о ките или китах, держащих на себе всю землю, конечно же, гораздо древнее этой «басни». Он сродни индийскому мифу о трех слонах-атлантах, стоящих на черепахе. Истоки же его таятся в глубинах каменного века. Еще в мезолите возник миф о гигантском ящере — хозяине нижнего, подземно-подводного мира. Перед посвящением во взрослые охотники юношей испытывали, разыгрывая поглощение их этим чудовищем с последующим оживлением. Отсюда и библейская легенда о пророке Ионе, проглоченном и выплюнутом китом. Евангелие уподобляло Ионе Христа, восставшего из могилы (Мф. 12:13–40). В Библии речь, собственно, идет о гигантской рыбе (названной «китом» славянскими переводчиками). Ей подобна рыба Кар (Кара) — рату (покровитель) всех рыб по Бундахишну. Эта рыба охраняет от чудовищ остров, на котором растет Хом (Хаома) — древо жизни. В манихейской притче она проглатывает царевича. О другом хозяине нижнего мира — слоне-рыбе, как и о китах-атлантах славянских апокрифов, будет сказано ниже. Предание о четырех эсхатологических китах напоминает также общеиндоевропейский миф (известный индийцам, грекам и кельтам) о четырех веках, оканчивающихся гибелью мира.
Мать всем городам — Иерусалим. Он — центр, пуп земли. Таковым его считала средневековая христианская космография, следуя в этом иудейской традиции. Представление же о центре мира свойственно всем мифологиям. Таким центром может считаться в принципе любое святилище или же место совершения обряда. Или же самый почитаемый храм, самый священный город данного народа или страны. В этом смысле советский поэт, сказавший «Начинается земля, как известно, от Кремля», вполне следовал древним жрецам-мудрецам.
Понятие «пуп земли» возвращает нас к мифу о мировом гиганте, тем более что понятие это — общеиндоевропейское. Выражение «пуп земли» встречается уже в Ригведе. Эллины почитали «пупом земли» (Омфалом) священный камень в Дельфах. В санскрите родственны слова nabhi («пуп») и nabha («небо»), в немецком Nabel («пуп») и Nebel («туман», «нибелунги» — подземные карлики). «Пуп земной», таким образом, место, где проходит мировая ось, соединяющая все три мира.
«Матерью-городом», «метрополией» эллины называли город, основывавший колонии. Последние политически обычно не подчинялись метрополии, но хранили с ней тесные связи. Понятие о «матери-городе» было известно и славянам. «Матерью городов русских», по летописному преданию, нарек Киев в 882 г. вещий Олег, сделав его столицей Северной и Южной Руси. Даже в конце XII — начале XIII вв., после распада Киевской Руси, князья ожесточенно боролись за этот город, обладание которым давало определенный авторитет его владетелю. Западные же источники называют «матерью и главой всех городов поморских» Щецин — столицу Поморья, где славянская династия правила до 1648 г.
И Киев, и Щецин были центрами не только политическими, но и сакральными. Щецин был известен своими четырьмя храмами. Главный из них, посвященный Триглаву, был покрыт резьбой, столь искусной, что изображенные существа, по словам современников, казались живыми и дышащими. Это заставляет вспомнить изобилующие языческими мотивами белокаменные рельефы владимирских соборов. В отличие от деревянных щецинских святынь, они дошли до наших дней. Киевское капище Рода, раскопанное в 1912 г. В. Хвойкой, возникло, видимо, одновременно с самим городом Кия. В Киеве же в X в. находились святилища Перуна и Велеса, а в 980 г. будущий креститель Руси воздвиг здесь святилище пяти богов во главе с Перуном. Именно Киев был до самого конца XIII в. резиденцией митрополита всея Руси, и здесь же были возведены ее крупнейшие храмы — церковь Богоматери Десятинной и Софийский собор. На фресках последнего изображено немало языческих сюжетов. Только здесь осторожный художник-двоеверец расписал ими лестницы, ведущие на второй этаж. Полтора века спустя его собратья по духу вынесут подобные же образы на всеобщее обозрение, покрыв ими внешние стены соборов. По крайней мере некоторые из киевских церквей находились на месте древних капищ. Так, Десятинная церковь стояла между капищем Рода и святилищем Владимира. Церковь Власия на Подоле сменила капище Велеса, а соседняя с ней церковь носила чисто языческое название «Турова божница». Не случайно Киев, даже опустошенный татарами и утративший политическую роль, оставался центром притяжения для русских и украинских паломников. Верили, что тому, кто двадцать раз побывает на Пасху в Киеве, простятся все грехи. Легче было разрушить мать-город, чем лишить его ореола святости, коренившегося в языческих временах.
