Пещера оказалась меньше, чем она думала. При тусклом свете фонаря было видно, как двое мужчин, зажав под мышками по паре бочонков с бренди, удаляются по узкому проходу, который наверняка заканчивался либо в одном из подвалов Маусхоула, либо, еще вероятнее, в винных погребах поместья Сирхэев. Еще двое стояли почти у самого входа. Одного Джессалин узнала сразу – это был Джеки Стаут. Его рябую физиономию ни с кем не спутаешь.

– Посветите, пожалуйста, – просипел он. – Здесь темно, как в преисподней.

Второй подался чуть вперед и приподнял фонарь.

– Джессалин! – потрясенно воскликнул он. – Какого черта ты здесь делаешь?

Джессалин невольно отступила назад. Она была совершенно ошарашена. Причем ошарашена не столько грубостью, сколько тем, что видит Кларенса Титвелла в подобном месте. С лейтенантом Трелони все понятно – он занимается контрабандой из-за денег и острых ощущений. Но Кларенс! Кларенс, всегда избегавший любого риска! И потом, он совершенно не нуждался в деньгах. По крайней мере, в таких суммах. Наверняка на карманные расходы ему отец и то больше дает.

Кларенс схватил ее за руку и буквально волоком потащил вниз, к морю. Его губы были плотно сжаты, под правым глазом пульсировала жилка, и Джессалин сообразила, что, раз она видит его так отчетливо, значит, туман совсем рассеялся.

Кларенс вцепился в нее так сильно, что рука ныла. И он говорил так грубо.

– Ты сейчас же, немедленно отправишься домой…

– Таможенники, сэр! Они идут сюда!

Вниз по тропинке к ним, размахивая фонарем, бежал какой-то человек. Вместо одной руки у него болтался пустой рукав. Откуда-то из-за дюн вынырнул лейтенант Трелони и бросился к бегущему. Совершенно сбитая с толку Джессалин уставилась на однорукого. Ну да, это Майор, ее Майор, которого, казалось, не интересует ничто на свете, кроме лошадей. Лейтенант и однорукий что-то горячо вполголоса обсуждали.

Кларенс обеспокоенно зашевелился, его лицо было бледным, как у призрака:

– Какое невезение! – сдавленным голосом воскликнул он. – Надо же, чтобы сегодня ночью они надумали патрулировать именно этот участок берега.

– Невезение здесь абсолютно ни при чем. – Лейтенант Трелони подошел к ним своим обычным размашистым шагом. – Клари, проследи за отправкой оставшегося груза и закрой вход в туннель. Я постараюсь задержать их как можно дольше, так что времени тебе хватит.

С этими словами лейтенант взял Джессалин за руку и потащил ее за собой по пляжу. За последние полчаса ей дважды пришлось испытать, что чувствует собака, которую тянут на поводке. Джессалин подумала, что к утру ее руки будут в синяках.

– Это же был Майор, – запыхаясь, выговорила она. Лейтенант, несмотря на хромоту, шел очень быстро и не думал приноравливаться к ее шагу. – Вы же разговаривали с Майором.

– А что ж тут удивительного? Он же не глухой.

– Я знаю. Но вы же разговаривали с ним. Трелони остановился у кучи плавника. Похоже, здесь, под прикрытием скал и поросших песчаным тростником дюн, кто-то подготовил костер. Достав из кармана пальто, небрежно расстегнутого, несмотря на холод, фляжку, лейтенант плеснул оттуда на плавник. Чуткие ноздри Джессалин безошибочно уловили характерный запах бренди.

– Что вы… – начала было она, но Трелони не дал ей договорить. Резким движением усадив девушку на траву, он глубоко, почти до подбородка надвинул капюшон плаща ей на лицо. – Что вы делаете? – все-таки закончила свою мысль Джессалин, приподнимая мешающую видеть и дышать ткань.

– Сидите тихо и, что бы ни случилось, ни в коем случае не открывайте лицо.

Джессалин услышала характерный стук кремня, и плавник мгновенно вспыхнул голубоватым пламенем. Зажмурившись от неожиданно яркого света, она пододвинулась поближе к огню, обхватив руками колени.

– Среди ваших людей был доносчик? – спросила Джессалин, подумав, что это скорее всего Джеки Стаут.

– Придержи язычок, девочка.

– И, по-вашему, кто это? Я имею в виду – доносчик.

– Если ты немедленно не закроешь рот, то это придется сделать мне.

Джессалин оставалось только замолчать, хотя ее снедало любопытство. Волны с тихим плеском разбивались о песчаный берег, костер плевался искрами и шипел, как разъяренный кот. Джессалин украдкой взглянула на Трелони. В неровном свете костра его влажные волосы отсвечивали красным, а впалые щеки под высокими скулами казались черными провалами. Он был похож на дьявола, вышедшего прямиком из ада.

Сверху послышались громкие голоса, замелькали огоньки фонарей. По тропинке покатились потревоженные кем-то мелкие камушки.

– А вот и наши гости, – глухо проговорил лейтенант. – Для них мы с тобой – любовники и проводим здесь ночь. Но главное – что бы я ни делал, не вздумай открывать рот и лицо.

Теперь таможенники были совсем близко. Джессалин отчетливо слышала хруст песка под сапогами.

– Расскажите, что вы задумали, – сдавленным шепотом попросила она. – Может быть, я смогу помочь и…

Трелони резко повернулся к ней, его черные глаза недобро блеснули. Не успела она об этом задуматься, как он резко повалил ее и начал целовать, наполнив ее рот запахом бренди.

Ладони Джессалин чувствовали тугие мышцы его спины, и хотелось ей только одного – прижаться еще ближе, еще теснее… Язык лейтенанта скользнул в ее приоткрытые губы. Сама мысль об этом, не говоря уж об ощущениях, сводила Джессалин с ума. Внутри у нее жарко полыхнуло. Застонав, она выгнулась дугой, мечтая только об одном – чтобы их тела слились окончательно, чтобы исчезла эта странная, мучительная, но сладкая пульсация, зародившаяся где-то внутри, внизу живота. А язык Трелони продолжал двигаться у нее во рту, словно пробуя ее на вкус, и пульсация становилась все более невыносимой.

– А теперь встань и постарайся сделать это как можно естественнее.

Джессалин с трудом приходила в себя. На обычно бледных щеках Трелони она заметила яркий румянец, на шее билась жилка. Он помог ей подняться и встал так, что она оказалась у него за спиной. Каждая мышца тела Джессалин набухла и болела, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Подошедшие были одеты в непромокаемые плащи и высокие резиновые сапоги. От группы отделился один и подошел поближе. Вид у него был живописный – за пояс заткнуто два пистолета, а нос свисал грушей. Это был один из тех, с кем Трелони пил в харчевне на ярмарке.

– Лейтенант, сэр! – изумленно воскликнул таможенник. – Что вы делаете на берегу в такую ночь?

– Решил провести пару часов с моей девчонкой, – невозмутимо отозвался Трелони, но голос его прозвучал чуть глуше обычного. Как будто он с трудом восстанавливал дыхание.

– Не сказал бы, что сегодня подходящая ночка. В такую погоду лучше дома, поближе к камину.

– Камин нам с успехом заменяет костер. Да и отец ее меня недолюбливает. И у нее уйма братьев. – Теперь Трелони говорил в обычной, чуть ироничной манере. – И все ужасные грубияны. А вдобавок у них крепкие мускулы и увесистые кулаки.

Таможенник сделал попытку рассмотреть Джессалин, но Трелони надежно прикрывал ее своим телом. А сама она пониже надвинула капюшон.

– Вы случайно не замечали здесь поблизости небольшой парусник, а, сэр?

– Надеюсь, вы понимаете, я был слишком увлечен другими делами. – Последнюю реплику лейтенант подкрепил заговорщической улыбкой. Она возымела действие – таможенник широко ухмыльнулся. Трелони тем временем продолжал: – Но я, конечно же, заметил бы входящий в бухту корабль. Даже в этот чертов туман.

Таможенник задумчиво поскреб подбородок.

– Еще бы, сэр! Я в этом не сомневаюсь. Трудно было бы не заметить, как на берег выгружают десятки бочонков с бренди.

– Если на берегу и есть бренди, то только в этой фляжке. – Трелони извлек из кармана свою фляжку и широко улыбнулся. – Хотя я не думаю, что бренди из погреба моего брата надо облагать налогом.

– Вы не будете возражать, если мы все-таки осмотрим ваши погреба… сэр? Просто так, на всякий случай.

Лейтенант колебался какую-то долю секунды, потом небрежно пожал плечами.