Он круто повернулся. Из-под деревьев — таких старых, что они казались частью сказки, — появился рыцарь в серебряной кольчуге. Он был без шлема, и его волосы, очень длинные и завитые в крутые локоны, отливали золотом. Они были ярче желтых осенних листьев, ярче солнца. В руках рыцарь держал уэльский длинный лук.

Лук приподнялся, тетива натянулась. Стрела была направлена ему в грудь, в самое сердце — длинная и острая стрела, украшенная павлиньими перьями. Рыцарь в серебряной кольчуге сверкнул улыбкой.

— Ну, как, старший брат, сегодня ты, наконец, погиб в бою?

— Опять нет, младший брат.

Он засмеялся, потому что это было частью игры, в которую они играли не раз. Он перестал смеяться тогда, когда понял, что смех отнял у него драгоценные секунды, когда он еще мог уклониться.

Стрела ударила его в грудь с силой кузнечного молота. Он ожидал боли, но не ощутил ничего. Кто-то закричал, кто-то снова позвал его по имени, но он уже падал, падал и падал в бездну опалового света...

Арианна...

— Рейн!

Арианна рывком села в постели. Во рту было ощущение оборвавшегося крика, его эхо все еще отдавалось в ушах.

Она лежала на кровати поверх покрывала, по-прежнему одетая в халат, подбитый беличьим мехом, только висячие лампы были теперь потушены. Ночная свеча тускло мигала рядом.

— Эдит... — шепотом позвала Арианна, уже понимая, что в комнате больше никого нет.

В воздухе застоялся очень неприятный сладковатый запах. Он казался знакомым, но точнее вспомнить не удавалось.

Она выбралась из постели, борясь с головокружением и тошнотой. На крышке сундука под окном что-то поблескивало. Золотая чаша.

И тогда все вспомнилось разом, так стремительно, что в груди заломило, словно от удара обо что-то твердое. Арианна скорчилась, держась за сердце. Рейн! Рейн сражался где-то во французском лесу, и там были все эти крики, запах крови, новые и новые трупы... потом тишина...

Она повернулась... нет, Рейн повернулся, и перед ним стоял Хью, который поднял лук. Она замешкалась, а потом было слишком поздно. Она падала, падала и падала в бездну опалового света...

— Не-ет! — закричала Арианна.

Она оцепенела посреди спальни, парализованная никогда прежде не испытанным страхом. «Рейн, Рейн, Рейн...» — билось в ее сознании, как если бы там грохотал невидимый барабан. Он будет убит, если ей не удастся его предупредить. Будущее — вот что она видела! Будущее, а не прошлое.

Она оделась так, как подобает одеваться в дальнюю и нелегкую дорогу, вооружилась обоюдоострым кинжалом. Устремившись к двери, она стукнулась торчащим животом о притолоку и истерически расхохоталась. Она все время забывала, что теперь ее куда больше, чем раньше!

За этой мыслью естественно последовала другая: о том, как дорого может обойтись долгий нелегкий путь ей и ребенку, но Арианну это не остановило. В конце концов, крестьянки с утра выходили на жатву, в обед ненадолго прерывали работу, чтобы произвести на свет дитя, а на закате уже сидели у огня и чесали шерсть как ни в чем не бывало. Если простые крестьянки были достаточно сильны для этого, то она, Арианна Гуинедд, была еще сильнее. В ее жилах текла горячая живая кровь древних кимреян, охотников и воинов. Отец не раз повторял, что князья Гуинедд более стойки, чем старый, продубленный морскими ветрами маяк, что у них достанет сил свалить с седла и прикончить того, кто посмеет поднять на них меч.

Поскольку внизу, в зале, до сих пор продолжались рождественские увеселения, выскользнуть наружу незамеченной было проще простого. Оказавшись во дворе, Арианна ниже опустила на лицо капюшон плаща, стараясь держаться в тени. Земля гулко отзывалась на шаги, холодная и твердая, как рыцарские латы. Этой зимой снег не спешил укрыть и согреть ее своим пушистым одеялом, на звездном небе не было ни единого облачка, предвещающего снегопад.На стене перед воротами конюшни горела пара факелов, но вокруг не было ни души. Арианна проскользнула внутрь и начала торопливо седлать свою лошадку.

— Помоги мне, богиня! Я чувствовал, я знал, что рано или поздно это случится! С вас глаз нельзя спускать, нельзя оставлять одну даже на пару секунд, иначе вы натворите дел!

Арианна отскочила, потом повернулась, держась рукой не за отчаянно бьющееся сердце, а за горло — она с трудом дышала.

— Талиазин!

В первый момент у нее мелькнула мысль: Рейн вернулся. И горло отказалось дышать от безумной, полной облегчения радости. Когда же здравый смысл подсказал, что о прибытии лорда объявил бы дикий рев фанфар, что весь замок уже походил бы на растревоженный улей, сердце ее сжалось.

— Как ты здесь оказался, Талиазин? Где мой муж?

— Милорд во Франции, где же еще? Могу я узнать, миледи, почему вы снова седлаете лошадь под покровом ночи?

Золотой шлем оруженосца мерцал, и пульсировал, и светился. Голубое сияние окружало его фигуру, то распространяясь, то почти исчезая, словно прямо за его спиной тлел неестественным светом громадный уголь. А глаза... глаза его были как две холодные, но очень яркие звезды, плавающие в черных глубинах омута. «Неужели это все мерещится мне? Нет, не мерещится!»

— Я... я отправляюсь во Францию...

Арианна услышала, как снаружи поднялся ветер. Впрочем, он не просто поднялся — он налетел на конюшню ниоткуда, яростным рывком, заставив стены содрогнуться и заскрипеть. Где-то со стуком распахнулась неплотно прикрытая дверь. Неожиданно стало очень холодно, и дыхание вылетело изо рта белым клубом.

Талиазин начал приближаться. Арианна невольно отступила. Ветер со свистом врывался в щели, гонял по полу клоки сена, крутил пыльные вихри. Холод усилился, и пришлось сильнее стянуть капюшон плаща под подбородком, который уже начинал замерзать.

— Миледи, я не могу поверить, что вы настолько глупы, — сказал оруженосец. — Вам вскоре предстоят роды, а ведь поездка во Францию не простая прогулка в ближайший город. Южное побережье находится на расстоянии многих миль, а попробуйте-ка пересечь пролив в шторм, в утлой лодчонке! Ну а если богиня будет к вам настолько милосердна, что позволит добраться до Франции, что вы станете делать, когда окажетесь там?