Наутро разные мелочи заслонили сон, и старик мигом думать забыл о своих переживаниях. Или всё-таки не совсем? Новоявленная дюкса виделась, грезилась и мнилась. Как будто дразнила. Приходила. И вновь уходила. Снова возвращалась. Возникала и таяла. Получалось что-то вроде сказки с продолжением. Каждый раз по-другому. И почти одинаково.
Вскоре Рьох уже стал ждать этого сна. В конце концов — не так уж он и стар… Каждую ночь он ощущал запах свежевыпеченного хлеба, жареного мяса, пряных трав и тонкий аромат вина — нежданный уже тёплый запах покоя и своего дома, настигавший его откуда-то из детства. А потом появлялась она. Безымянная и с нечётким обликом.
VII
— Ты пришла ко мне, прекраснейшая госпожа? — даже самые близкие друзья вроде Окта, Пкара или Рёдофа не узнали бы сейчас ворчливого старика в резко помолодевшем, робком и слегка светящемся дюке, наконец-то решившемся окликнуть даму.
Впрочем, во снах иногда случается и не ткое.
— Наверное, если ты — тот, с кем мне предстоит пуститься в путь… — безмолвный голос дюксы был пока ещё неясен, как и её образ. Казалось, она сомневается, в тот ли сон зашла.
— Почему ты выбрала именно меня, дурня старого? — вопрос был нелеп, но Рьох никак не мог поверить в своё позднее счастье.
— Ты же сам искал и ждал меня всю жизнь, — с улыбкой сказала она. — А я всегда была рядом. Жила, неведомая тебе. Старела. Кажется, становилась мудрее.
— Если так… — почему же только рядом, а не со мной? Почему ты так долго не приходила… — упущенное время со свистом понеслось мимо него.
— Наверное, чтобы ты понял, нужно ли одиночество, которое ты называл не то свободой, не то ещё каким-то таким же нелепым словом. Чтобы стал тяготиться своими независимостью и ненужностью. И ещё — в конце концов, ты должен был позвать меня. Вот как сейчас.
— Неужели ты ошиблась и пришла не к тому? Я никогда и никого не звал… — горько и обречённо вздохнул дюк.
— Теперь, хороший мой, я просто уверена, что сделала единственно правильный выбор. Неужели ты совсем ничего не помнишь? Тогда, перед боем… В Тильецаде.
— Ты действительно на кого-то похожа… — боясь поверить радостной догадке, пробормотал Рьох.
Старый дюк вдруг вспомнил круглое улыбчивое лицо тётушки Шалук, всегда вызывавшее у него симпатию. Пожалуй, даже нечто большее…
— Ещё бы! Ты сказал о женщине своего друга: "Жаль, что она не дюкса…". Именно тогда твоё сердце и позвало меня. Так громко и отчётливо, что я, хороший мой, просто не могла тебя не услышать.
— А потом? — дюку стало жарко.
— Какой же ты непонятливый! Наверное, нужно было прийти сразу… Ещё перед сражением… Мне хотелось быть рядом и разделить твою судьбу. Но я не успела, да и тебе было не до меня… А то, что случилось потом, надолго отсрочило мой приход… Ладно, хороший мой, это всё осталось в далёком прошлом, — увидев, как помрачнел её избранник, успокаивающе сказала дюкса. — Вспомни другое — когда юные дюки принимали посвящение, ты меня почти увидел…
— Наверное… Но, кажется, тогда я принял тебя за отблеск или тень. Что ж, лучшего дара в этой жизни я и представить себе не мог. Кто же ты? — , решился спросить он.
— Дюкса… спутница… жена… — считай как хочешь…
— Но как же тебя зовут?
— Неужели премудрый и всезнающий Рьох забыл обычаи? — слегка усмехаясь, подбодрила его дама. — Сам назови моё имя!
— По-моему, тебя зовут… Яхалуг!.. — медленно просыпаясь, пробормотал Рьох, переходя на явный язык. — Замечательное, надо сказать, имя…
— Ну что же… Значит, я точно не ошиблась, и у меня будет премудрый и догадливый муж, хороший мой! Самый умный в мире дюк, сумевший без подсказок произнести имя будущей жены! — отчётливо почувствовал он удовлетворённый говорок прямо рядом с собой.
— Погоди, Яхалуг!.. Ты здесь? Наяву? Ты пришла из моего сна? — старый дюк мгновенно вскочил с постели.
— Теперь да, хороший мой! — рассмеялась миловидная пожилая дюкса, стремительно входя в комнату. — Осталось лишь представить меня твоему клану.
Он всё ещё не мог осмыслить происходящее — слишком уж неожиданно и резко менялась судьба. Наконец решился и почти неслышно даже для безмолвной речи спросил:
— Ты… ты действительно останешься со мной?
— Конечно, хороший мой! Навсегда…
VIII
Когда Рьох безо всяких объяснений пригласил в свой дом соплеменников, да ещё Кутерба и семейство Пкара в полном составе — интуиция подсказала дюкам, что им предстоит стать свидетелями важного и значительного события. Старик был не самым гостеприимным хозяином, предпочитая скрашивать одиночество посещением других домов. Когда все собрались в зале, к ним вышел Рьох, счастливо-растерянный и вроде бы даже помолодевший. Да ещё и не один! Его сопровождала незнакомая дама — невысокая по дюковским меркам, но на редкость симпатичная и улыбчивая. Волна радостного понимания охватила дюков — мудрый ворчун дождался своего счастья!
Хозяин вышел на середину, ведя свою спутницу за руку. Навстречу им направился Окт. Следом — остальные члены клана. Юные дюки, впервые участвовавшие в настоящем взрослом ритуале, выглядели торжественно и серьёзно.
— Вот, значит… — это Яхалуг, — Рьох встал напротив дюксы и, запинаясь даже на безмолвном наречии, начал слова древнего обряда. — Она приснилась мне… услышала своё имя… и пришла сюда… Теперь она моя жена. Во имя Творящих и Хранящих! Здесь и за воротами Замка мы будем вместе. Примите её в наш клан. Обретённого не отнять!
Он протянул к Яхалуг раскрытые ладони. Его избранница сделала то же самое. От мужа к жене по воздуху поплыл медальон. Обычно обереги дюкс появлялись из медальонов их мужей. Но поскольку тильецадские дюки передали свои щиты амграманским друзьям, на этот раз он появился буквально из ниоткуда… А потом радужное свечение потекло из их рук навстречу друг другу и на мгновение скрыло обоих. Потом оно рассыпалось на множество сияющих лучей, которые разлетелись к окружающим дюкам. Те, в свою очередь, каждый послали супругам по ответному лучу, звеневшему, как струны арфы. Дюки запели. Голос Яхалуг влился в общий хор.
А потом начался пир. Ну, право, какой же дюк по доброй воле упустит возможность вкусно поесть, выпить хорошего вина, а главное, спеть?
IX
Через некоторое время Рьох повёл жену знакомиться с Мерцающими Проходами. Как он и ожидал, пещера потрясла дюксу, хотя…
— Знаешь… — донеслись до него безмолвные слова. — Это как будто из сна… То ли я здесь жила… то ли проходила… Не помню… Всё равно, — добавила Яхалуг, увидев, что муж разочарован. — Я с огромной радостью принимаю твой подарок!
— Нет-нет, я не расстроен… — рассеянно пробормотал Рьох, как и всегда в минуты волнения перешедший на явную речь. — Говоришь, как из сна?..
— Ну да… Ты не забыл, хороший мой, что я оттуда родом? Где-то есть главный сон, в котором мы учимся быть. Как же объяснить… — такие странные места, где хранятся наши будущие знания, предчувствия, память… Оттуда же дюксы безошибочно узнают дорогу, приводящую их к Светящимся Водам.
Рьох уставился на неё, потом тщательно, как Окт, выбирая слова, с расстановкой сказал:
— Странно… Это примерно то, о чём я думал почти всю весну… То есть ты хочешь сказать, что вы дожидаетесь своего часа в каком-то другом мире?
— Это даже не мир… Скорее мы сами являемся этим миром и сном одновременно. Ну, знаешь, хороший мой, это похоже на то, как гладиолусы ждут весны в сухих и почти безжизненных луковицах. До поры они неказисты и никому не интересны…
— …зато, уходя на зиму под землю, надёжно защищены от ветра, снега и холода? — начал догадываться старый дюк.
— Ну конечно! И заметь, хороший мой, что каждая луковица знает, каким цветком она была, каким должна стать, и она никогда не пропустит времени, чтобы начать дорогу наверх — к свету.
— Интересно, где же, к таком случае, придётся прорасти нам?
— Наверное, хороший мой, это Садовникам решать… — тепло усмехнулась Яхалуг, взяв мужа за руку, а потом прибавила: — Цветы обычно находят самый верный путь…
