IX
Зарядил пакостный дождь, несколько облегчив прощание. Люди, двинувшиеся в сторону Амграманы, быстро пропали в его серой пелене.
Проводив взглядом друзей, уходящих по тайной тропе, дюки вернулись к Никуце. Укрыв жену плащом, как будто та могла простудиться, Окт поднял её и понёс к тильецадским воротам. Положив дюксу на широкую скамью недалеко от входа, дюки оставили с погибшей Илсу и Превя.
Исполнив свой печальный долг, дюки повернулись и ушли. Мстить.
Впервые они выходили молча, сберегая силы до последней минуты. Вероятно, ещё можно было бы переменить решение, но… у самых ворот Тильецада хозяева увидели нескольких пытавшихся укрыться между камнями солдат. Тех самых, которым Цервемза приказал стеречь мёртвую дюксу. Увидев мелькающие за валунами форменные одежды, дюки на мгновение остановились. Каждый, кого настигал взгляд дюка или дюксы, падал замертво, не успев ни защититься, ни попросить о пощаде. Вскоре ни одного из опоённых и запуганных мальчишек не осталось в живых. Никто и никогда не учил дивных существ магии уничтожения. Да и сами они вряд ли знали о ней. До этого дня дюки умели лишь лечить и спасать…
Они вышли почти к самому лагерю своих врагов. И запели. Голоса, обычно мелодичные и слаженные, на этот раз звучали жёстко и надтреснуто. Золотистый свет, почти мгновенно охватывавший их в прошлом, на этот раз был тусклым и разгорался медленно. Упрямые дюки продолжали петь, скрываясь в радужном свечении. Голоса их крепли. И снова по долине понёсся карающий луч. На этот раз он был не чистого серебряного цвета, а отливал суровой синевой стали. Уничтожив все стоявшие в долине войска, он ударил по тем, кто его послал. Потом рассыпался мириадами огней и погас.
Луч Правды всегда уничтожал несправедливость.
X
Увидев оставшиеся открытыми ворота, Цервемза вошёл в замок.
Илса и Превь перенесли Никуцу в пустую пещеру и положили на плоскую плиту, находившуюся точно посередине. Встав с двух сторон от камня, они простёрли над ним ладони, так, что пальцы их почти сомкнулись. На тело Никуцы медленно опустилось светлое облако… Когда оно растаяло, погибшей дюксы на камне не было…
Выходя из грота, Превь и Илса держались за руки. Они расцепили их всего на мгновение. Этого оказалось достаточно, чтобы резкий свет отбросил их друг от друга. Оглядевшись, дюк понял, что жена исчезла. Он не хотел верить, что её забрал Луч, поэтому бродил и бродил по покинутым помещениям Тильецада и звал Илсу… Зайдя за очередной поворот, Превь наткнулся на чей-то меч.
Луч Правды не трогал тех, при ком были дюковские медальоны, поэтому Цервемза уцелел. Обнажив меч, военачальник продолжал обследовать замок, который не нравился ему всё больше. В одном из закоулков Наместник нашёл рисунок, изображавший молодого дюка. Нехорошо ругнув брата Мренда, Цервемза изрубил картину в лоскутки и двинулся дальше. Сделав буквально сто шагов, он столкнулся лицом к лицу с тем самым длинномордым страхолюдом, чьё изображение только что уничтожил. Не раздумывая, Наместник убил это чудовище… Теперь уже наяву.
На ладони у Цервемзы лежал ещё один медальон. Этот надо было отвезти Арниту. Однако Наместник колебался: покорность покорностью, а о своей безопасности стоило позаботиться. Он швырнул медальон на пол и с неимоверным наслаждением растоптал его.
Император мог быть доволен. Дюки больше не существовали. А в качестве компенсации за то, что не смог добыть их медальоны, Наместник задумал доставить ко двору Его Величества другой сувенир…
XI
Последнее время Мренд почти не покидал своей мастерской в "Неудавшемся гладиолусе". Художник, конечно же, слышал траурный амграманский перезвон, и радужную вспышку, пронёсшуюся по долине, тоже видел. Несколько дней провёл он в смятении, ожидая хоть каких-нибудь вестей из Тильецада. Однако котовая почта задерживалась, а те несколько человек, что вернулись из замка, рассказали лишь о гибели жены Окта да о том, что собирались предпринять дюки. Что он мог поделать? Только рисовать, пытаясь всё-таки восстановить портрет Никуцы, всё более ускользавшей от него…
Топая босыми ногами, высокий худенький мальчик вбежал в мастерскую и, слегка задыхаясь, выпалил:
— Коты… Коты пришли! Да идёмте же, господин Художник!
Тот спешно вытер кисти и едва ли не быстрее мальчишки сбежал в обеденный зал.
Прямо на столе возлежали вусмерть замотанный Тийнерет и двое его вассалов, перед каждым из которых стояла большая плошка с водой и тарелка с изрядным куском мяса. Чёрный кошачий предводитель жадно пил, но при этом игнорировал еду. Зверюга то нервно подёргивал хвостом, то начинал подвывать, то застывал ощетинившись. Напротив мохнатого почтальона сидел Хаймер и слушал его безмолвный рассказ. Время от времени он, казалось, задавал какие-то вопросы. И мрачнел… Потом повернулся и тихо сказал:
— Дюки погибли!.. Все до единого!.. Их сожгло Лучом вместе с войсками Императора… В живых не осталось никого… Дюки оставляли Илсу и Превя, чтобы они похоронили Никуцу. Илсу тоже унесло Лучом Правды. А Превя кто-то убил… Похоже на Цервемзу… Хотя как этот гад выжил, непонятно… Тело молодого дюка обезображено, а медальон уничтожен… Ему будет не вернуться…
Все знали, что это правда. Но свыкнуться с мыслью о гибели дюков было невозможно. Вот и сидели наедине с бедой. Молча осознавая происходившее. На этот раз даже дети Сиэл и Мисмака допоздна оставались с родителями. Время замерло…
Тийнерет тихо постанывал.
— Говорит, что дюки были очень интересными собеседниками… — перевёл с безмолвного языка Хаймер. — Он часто приходил к ним помолчать…
И вдруг Кинранст разрыдался:
— Зачем?.. Зачем они это сделали?.. — выкрикивал он.
Что можно было ответитс? Брат Мренд молча присел на корточки около кресла друга и крепко сжал его руку. Так они просидели ещё одну вечность. В конце концов, Волшебник немного утих и продолжил более спокойным тоном:
— Я допускаю, что они решили восстановить справедливость таким чудовищным образом, но… — он просто задохнулся. — Зачем, когда мы уходили, дюки отдали нам свои медальоны?
Художник только теперь заметил, что у друга на груди висит щит с гладиолусами.
Кинранст помолчал, а потом достал из-за пазухи ещё один такой же и сказал:
— Этот для тебя передала Илса. И ещё сказала, что благодарна тебе…
Художник осторожно взял драгоценный дар. Надел оберег на себя. Печально усмехнулся. И пошёл в мастерскую. Смешивать краски.
ПРОБУЖДЕНИЕ
I
Всё было кончено. Несмотря на это, Наместнику чудилось, что стены Тильецада медленно сжимаются вокруг него. В каждом блике зеркал мерещилось нарастающее радужное сияние. В любом отблеске серебряных кубков — убийственный стальной луч. В душе шевелилось раздражение тем, что всё прошло так быстро и легко.
Дюк, даже мёртвый, вызывал у Цервемзы содрогание. Громадное длиннолицее тело, распростёртое на полу, казалось, слегка светилось, а потухшие глаза с удивлением и укором смотрели прямо на склонившегося над ним убийцу. Оставаться в замке дюков, даже покинутом навсегда, было невыносимо жутко и, похоже, небезопасно… Впрочем, миссия была выполнена. Раз длинномордые исчезли — здесь его ничто больше не держало. Пора было возвращаться. Только вот куда? В лагере после атаки дюков никого не осталось. Тогда, наверное, в столицу… Любой нагоняй от Государя отсюда выглядел просто детским лепетом — там, в Мэниге, ничего страшнее смерти не могло ожидать… Кое-как справившись с удручающим кошмаром и тошнотой, Цервемза поспешно вышел на свежий воздух. После томительного и опасного запаха разорённого дюковского гнезда промозглый дух прелой травы и надвигающихся холодов показался Наместнику просто целительным. Он довольно долго стоял неподвижно и просто дышал. Потом постучал пальцем по талисману, вызывая Квадру. Стараясь не показывать, насколько он рад появлению кого-то более или менее живого, Цервемза процедил сквозь зубы:
