– А сердце – одно.

– Да. И именно оно, как бы это странно ни прозвучало, основа билингвальности. Когда ко мне приходит, совершенно без спроса, идея русского стихотворения, то оно пишется мною на русском языке, а когда приходит идея удмуртского – творю на удмуртском. Стихотворение просто приходит ко мне, закидывает ногу на ногу и выжидательно смотрит на меня – мол, пиши уже. И я – пишу. Вот и всё.

– Но в своих последних книгах вы отзываетесь в основном на идею русского стиха...

– Возможно... Но это вполне естественно, ведь русский – язык более коммуникативный.

Что представляет сегодня наш так называемый национальный автор в современной российской литературе? На Кавказе, в Поволжье, на Урале, в Сибири... Возьмём, к примеру, типичный портрет автора, работающего в литературе на каком-то национальном языке России. Таких типов, на мой взгляд, вырисовывается два. Первый – это писатели, создающие свои произведения на национальном языке и вошедшие в обойму надёжной для местных властей так называемой национально-бюджетной интеллигенции. Среди них встречаются и талантливые имена, хотя, может быть, и уступающие Расулу Гамзатову, Мустаю Кариму, Давиду Кугультинову, Хасану Туфану, Флору Васильеву и другим. Их книги печатаются при поддержке местных бюджетов, а сами авторы занимают хорошие должности, имеют звания, регалии и т.п. Читают ли их? Наверное. Ведь они плотно публикуются во всех редких национальных изданиях, их произведения находят непременные места в хрестоматиях по родной литературе, редко переиздаваемых. Основная тема у этих авторов – спасение родного языка и возвращение к своим корням. А о том, куда идти дальше, они деликатно умалчивают. И как сохранить эти самые корни в условиях глобализации?..

– На сегодняшний день опубликовано более сорока ваших книг поэзии и прозы, вы работаете также и в области драматургии, пишете киносценарии, регулярно выступаете в периодике со статьями, эссе. Весьма солидный творческий багаж...

– Ну вот и шагаю со своим скарбом за плечами... Профессиональный писатель, мне кажется, подобен велосипедисту, которому, чтобы не упасть, надо постоянно крутить педали. А упадёт – «отряд и не заметит потери бойца».

– А каким, на ваш взгляд, представляется вам второй тип национального российского автора?

– Довольно печальным. Многие из этих авторов сегодня уже отошли от литературы. Проявляют себя в иных ипостасях – в основном просто зарабатывают на жизнь. Кто-то пишет «в стол». Понятно, что отклика не будет.

– Но ведь всё же на местах издаётся немало книг на родных языках...

– Увы, то, что издаётся, зачастую не имеет никакого отношения к художественной словесности. Свои опусы издают пробивные авторы, имеющие несколько тузов в рукаве: нацпринадлежность, личные связи с богатыми спонсорами и т.д.

– И что в итоге?

– По крайней мере то, что оба характерных типовых портрета – не мои. Книги, по-моему, должны быть оправданием перед самим собой, честными размышлениями о нашем житье-бытье. Я приглашаю к мысленному диалогу всех читателей, независимо от их происхождения, всех, кому такая беседа может быть интересной и полезной. А в продолжение грустной темы о востребованности национальных писателей скажу, что профессиональная литература в республиках сегодня практически невозможна. С её мизерными тиражами она не может быть ни материально, ни духовно рентабельной. Но дело даже не в этом, а в читателе. От которого возможна зарядка писательской «батареи». А такой читатель, к сожалению, редок. Получается замкнутый круг. Авторов – мало, читателей – по пальцам пересчитать.

Если же говорить о переводческой школе – она в полном упадке. И ещё: в последние годы под вывеской демократии идёт тотальное сокращение часов преподавания родных языков в российских школах. Сокращение идёт почти безостановочно, 20–30% ежегодно. Тысячи людей отсекаются от лексического наследия своих родителей.

– Можно ли сказать, что вы со своими читателями говорите по-удмуртски на русском языке?

– Пожалуй. Ведь он становится слышимым и для других, неизмеримо больших аудиторий. Отказаться от этого я не могу и не хочу. Предполагаю, что в русскоязычной литературе доля нерусских по происхождению авторов будет неуклонно расти. Потому что наша система также неуклонно выталкивает их из корневой языковой среды. Что им остаётся? Молчать и ждать? Вот и используют любую возможность публикации.

– Ваши книги издаются и за рубежом. Вот, например, совсем недавно в Подгорице вышла книга в переводе на черногорский «Сухопутный моряк». Трудно ли стать известным за пределами России?

– А что есть в нашем деле лёгкого? Самое трудное – написать само произведение и опубликовать его на родине, а ответить согласием на перевод и печатание его за околицами гораздо проще. А известность – не главное. Главное – остаться в сердечной благодарности коллегам, переводчикам. И вообще – переводиться по возможности, конечно, нужно. Ведь стихи не должны сидеть дома, они должны летать высоко и далеко...

Беседу вёл Княз ГОЧАГ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Многоязыкая лира России

Вайнахская страница подвига

КНИЖНЫЙ РЯД

Борис ШАДЫЖЕВ. Шагнувший в бессмертие . – Назрань: ООО «Пилигрим», 2010. – 106 с.: ил., 1000 экз.

Художественно-документальная повесть – так определил автор жанр своей книги, выпущенной к 65-летию Великой Победы. Она посвящена судьбе одного из героев Брестской крепости – старшего лейтенанта Уматгирея Барханоева, выходца из ингушского села Яндаре. Но можно сказать и шире – она повествует об участии в героической обороне Брестской крепости вайнахов, то есть ингушей и чеченцев, а их там было немало. Борис Шадыжев даёт сведения об упоминаемых в книге бойцах и командирах. Увы, почти все такие примечания кончаются словами «погиб» или «пропал без вести»…

Главный герой повести, Уматгирей Барханоев, пошёл в Красную Армию в 1938 году. Стал кадровым офицером-пограничником, служил в Брестской крепости. Не буду пересказывать содержание повести – она достойна того, чтобы её внимательно прочитать. Предполагаю, что большинству читателей знакома знаменитая книга С. Смирнова «Брестская крепость», повесть Бориса Шадыжева дополняет её.

Не знаю почему, но некоторые частности я острее почувствовал, читая именно ингушского писателя. Вот, например, такая ситуация: в капитально построенных подземных казематах Брестской крепости не было запасов воды. Река Буг рядом, много защитников крепости полегло при попытках ползком добраться до берега и зачерпнуть воды в котелок. Почему никто не додумался сделать замаскированный подземный водоотвод из реки в крепость – ни генералы военно-инженерной службы, ни командующий округом генерал Павлов (он был расстрелян за неумелое руководство)? Нет, это не соображения «задним умом», и не надо быть специалистом, чтобы знать: без воды человек не может жить. Острая нехватка воды сгубила в Брестской крепости много жизней. А почему крепость не была снабжена надёжной радиосвязью и её защитники сразу же оказались в полном неведении относительно хода военных действий? Кто виноват – генеральская недальновидность или коминтерновские иллюзии партийных вождей, уверенных, что воевать будем на чужой территории, потому что пролетариат западных стран восстанет и ударит в тыл империалистическим агрессорам?