Многіе изъ нихъ затопляли свѣчи, ставили за личинки дѣвушкамъ, тѣ отвѣчали имъ поклономъ: «спасибо, добрый молодецъ», не прерывая работы; а коли пѣлась пѣсня, однимъ поклономъ, ни прерывая и пѣсни. За тѣмъ молодцы садились около дѣвушекъ только когда мѣсто не было занято другимъ; въ послѣднемъ случаѣ молодецъ, поставивъ свѣчку отходилъ въ сторону или садился около другой. У многихъ дѣвушекъ горѣло уже по двѣ свѣчи. Дѣвушки въ полголоса разговаривали съ молодцами.

— «Чтожъ вы дѣвушки не поете?» проговорилъ кто-то изъ толпы молодцевъ безь мѣстъ, т. е. изъ числа тѣхъ, которые стояли около дверей.

— «Да попоемъ-те пѣсенокъ, попоемъ-те пѣсенокъ нашихъ!» отозвалось нѣсколько дѣвушекъ изъ тѣхъ, какъ я замѣтилъ, около которыхъ не было молодцевъ хорошихъ.

Дѣвушки запѣли:

— Славная пѣсня, сказалъ я своей сосѣдкѣ. Въ самомъ дѣлѣ эта пѣсня мнѣ понравилась: ложилась Дунюшка не напростую кровать, а на тесовенькую; живетъ мой милой не въ работничкахъ не въ прикащикахъ, — самъ хозяиномъ! да и не пустымъ дѣломъ милой занимается: ставитъ дома каменны!..

— Славная пѣсня, дѣвушка! нѣтъ ли у васъ еще, спойте.

— «Какъ не быть у насъ пѣсенокъ хорошихъ! отвѣчала моя сосѣдка; послушай родненькій, послушай вашихъ пѣсенокъ хорошихъ.»

Дѣвушки запѣли еще пѣсни, но на мою бѣду не совсѣмъ хорошія. Желая показать, что они дѣвушки полированныя, затянули романсы. Впрочемъ, надо правду сказать, довольно трудно было узнать эти романсы: такъ были передѣланы и слова, а въ особенности голоса. Кстати прибавлю, что здѣсь поютъ превосходно; здѣшнія пѣвицы поютъ своими голосами и не насилуютъ ихъ, какъ въ другихъ мѣстахъ, напримѣръ въ Орлѣ, Тулѣ, Тамбовѣ, Воронежѣ: тамъ и женщины, и дѣвушки стараются пѣть потолще, т. е. по возможности контръ-альтомъ. Еще прибавлю, что здѣшніе голоса хоровыхъ пѣсенъ не испорчены солдатскими пріемами. Вѣрно вамъ случалось слыхать хоръ солдатъ, фабричныхъ и т. п. припомните: запѣваетъ запѣвало; казалось бы, что все будетъ и въ самой разгульной пѣснѣ мирно и свѣтло: Не тутъ-то было! Вдругъ, по командѣ, всѣ судорожно подхватываютъ; за этимъ подхватомъ пѣсня опять пойдетъ своимъ чередомъ, но этотъ перерывъ васъ непріятно поражаетъ. А случается, что пѣсня и оканчивается тоже вдругъ по командѣ!.. Михайло Александровичь Стаховичъ, котораго мы такъ неожиданно лишились, и отъ котораго мы многаго могли ожидать, говорилъ мнѣ, что подъ команду стали у насъ пѣть со временъ Суворова. На сколько это справедливо, я не берусь рѣшать; могу только сказать, что въ деревняхъ по солдатски не поютъ; мужики, да къ тому коли еще бывалые, случается затягиваютъ:

Но отъ женщинъ мнѣ не случалось слышать такихъ пѣсенъ, хотя и онѣ поютъ солдатскія, только не эти; мнѣ часто попадалась, особенно въ послѣднее время; слѣдующая пѣсня:

Эту пѣсню я слышалъ въ Орловской губерніи, и въ Новгородской, и отъ солдатъ и отъ женщинъ. Въ солдатскихъ хорахъ запѣваетъ одинъ, а передъ третьимъ стихомъ т. е. передъ словами: «плакала-рыдала», какъ будто бросаются на пѣсню, врываются въ нее. Пѣвицы же пристаютъ къ пѣснѣ; тоже одна запѣваетъ, а oстальныя начинаютъ пѣть, когда которой вздумается: одна съ слова «царскую», другая съ «рыдала», третья «ночь не спала», какъ придется. Пѣсня идетъ свободно, легко; видно, что пѣсня поется, а не служба справляется. Моя сосѣдка разговаривала со мной, но продолжая въ-тоже время участвовать въ пѣсни, бросивъ мнѣ нѣсколько словъ, начинала пѣть, разумѣется, съ того слова или даже слога, который тогда пѣлся.

— «Походимте дѣвушки, походимъ, повеселимъ молодцовъ!» заговорили нѣкоторыя.

— «Походимъ, походимъ!»

— «Ну молодцы хороши, ходите кто нибудь!»

Не вставая съ мѣстъ и продолжая прясть, онѣ запѣли:

При началѣ этой пѣсни, вышелъ одинъ молодецъ хорошій съ платкомъ, и сталъ ходить около пѣвицъ, при словахъ пѣсни:

Онъ бросилъ платокъ дѣвкѣ на колѣни; та взяла, не спѣша погасила свои свѣчи и поставила прялку [11] на лавкѣ къ сторонѣ и вышла на средину. Пѣсня, по обыкновенію всѣхъ хороводныхъ (или какъ здѣсь называютъ короводныхъ), оканчивалась поцѣлуемъ. Послѣ же, когда молодецъ сѣлъ, стала ходить дѣвушка и бросила.

Парень вышелъ при концѣ пѣсни, поцѣловалъ дѣвку и началъ ходить подъ ту же пѣсню. Когда дѣло дошло до шелковаго платочка, онъ бросилъ его на колѣни моей сосѣдкѣ, а когда ей пришлось бросить этотъ платочекъ, она бросила на колѣни мнѣ. Дошла очередь и мнѣ выбирать: желая за любезность сосѣдки, выбравшей меня, отплатить ей такою же любезностію, я вызвалъ ее же.

— «Родненькій, послушай что я тебѣ скажу, сказала сосѣдка, садясь около меня, у насъ такъ не водится: я тебѣ кинула шелковый платочекъ, а ты ту жъ пору и мнѣ. Такъ-то будетъ зазорно.»

— Да отъ чего же зазорно? спросилъ я.

— «Да ужъ такъ у насъ не повелось, отвѣчала она. Пожалуста, родненькій, теперь на первый разъ возьми другую дѣвушку, а на другой разъ хоть и меня.»

Съ часъ продолжался хороводъ, потомъ опять начали пѣтъ простыя пѣсни: часу до перваго ночи продолжались посидки, я недождался окончанія и ушелъ не помолясь на иконы и не простясь.

— «Куда тутъ молиться!» сказалъ мнѣ мой наставникъ, — выходя вмѣстѣ со мною, — «какъ кончится посидка, всякъ дружень охватитъ друженицу, да и пойдетъ куда нужно!»

— Какъ, при всѣхъ? спросилъ я.

— «А чтожъ, коли бъ одну, это вѣдь всѣхъ потащатъ!»

— Ну, а если у которой нѣтъ дружня?

— «А солдаты на что?»

— Что жъ ты не хваталъ? спросилъ я его.

— «Бока берегъ, баринъ», отвѣчалъ онъ: «тутъ у кажинной дѣвки есть дружень; такъ онаиужъ съ нимъ и водитъ дружбу. А посторонній сунься-ка: всѣ ребята, не то что одинъ дружень, всѣ на тебя накинутся, да такъ вздуютъ!..»