Рост советской промышленности создал не только новый класс менеджеров, но также растущий класс рабочих, занятым ручным трудом. В 1928 г. 76,5 % населения было занято в сельскохозяйственном секторе, 23,5 % — в неаграрных областях; к 1958 г. пропорция составляла 52 % и 48 % соответственно[57]. Но развитие индустрии требует большего, чем просто рост числа промышленных рабочих. Требуется также увеличение производительности рабочей силы. Насколько серьезна эта потребность для Советского Союза, иллюстрируется тем фактом, что в машиностроительной индустрии, в соответствии с официальным справочником Госплана, производительность труда в США в 2,8–3 раза выше, чем в Советском Союзе[58]. Кроме более высокого технологического уровня, одним из решающих факторов для производительности труда является сама личность рабочего. Чтобы способствовать развитию более независимого и ответственного характера, карательные меры были не просто заменены (абсентеизм, бывший при Сталине позорным преступлением, сейчас является дисциплинарным вопросом, который должен решаться с менеджментом), но «советская политика в области труда во многих отношениях двигается к поощрению рвения и эффективности на работе» (в области выплат и даже увеличении роли рабочих в принятии ежедневных решений на предприятиях), «однако без фундаментальной узурпации прерогатив менеджмента»[59].
Роль образования, материального удовлетворения и стимулирования в общем смысле признаны советской иерархией определяюще важными, и государство делает все возможное, чтобы повысить ценность этих факторов и таким образом увеличить производительность труда. Развитие в этом направлении несомненно приведет к тому же, к чему оно привело западные страны. Трудящиеся не только лучше работают, они также в большей степени удовлетворены системой и лояльны по отношению к ней: в одном случае к «капитализму», в другом — к «социализму».
Несмотря на то что разрыв между положением рабочих в обеих системах сокращается, существует различие, не демонстрирующее никаких признаков исчезновения, скорее политическое и психологическое, чем экономическое, — отсутствие независимых рабочих профсоюзов в Советском Союзе. Соответствие по духу русских профсоюзов американским «компанейским профсоюзам»[60], конечно, отрицается советской идеологией. Объяснение заключается в том, что в стране рабочих, где трудящиеся сами «владеют» средствами производства, не нужен вид профсоюзов, необходимый рабочим при капитализме. Но объяснение это по большей части идеологическое. Главное заключается в том, что господство партии и государства над профсоюзами душит дух независимости и свободы и, таким образом, ведет к усилению авторитарного характера советской системы в целом.
3. Образование и мораль
Система образования в Советском Союзе, как и в любой другой стране, служит тому, чтобы подготовить человека к той функции, которую он будет выполнять в обществе. Основная задача — привить те отношения и ценности, которые господствуют в советском обществе. Ценности, внушаемые советской молодежи и гражданам, соответствуют господствующей на Западе морали, хотя и сильно сдвинуты в сторону консерватизма. «Забота, ответственность, любовь, патриотизм, усердие, честность, трудолюбие, предписание не препятствовать счастью другого человека, осознание всеобщих интересов — в этом списке ценностей нет ничего, что не могло бы быть включено в этические законы западной традиции»[61].
Уважение к собственности внушается как уважение к социалистической собственности, подчинение властям, — как национальная и международная солидарность. Что касается сексуальной морали, советский вариант — это консерватизм и пуританство. Семья превозносится как центр социальной стабильности, и любой вид сексуальной неразборчивости сурово осуждается. Поскольку измена партии и советской системе является едва ли не самым тяжелым преступлением с точки зрения советской морали, следующее высказывание покажет сущность этого советского пуританизма. «Комсомольская правда» (апрель 1959 г.) спрашивает, описывая случай супружеской измены: «Сколько же шагов отделяет это от измены в более широком смысле..?»[62]. Коммунизм описывается как система «консистентной моногамии», принципиально выступающая против любовных связей, рожденных «распущенностью и ветреностью»[63]. В стороне от основной цели советского образования, исполненного сознания долга подчинения отдельной личности требованиям советского общества и его представителей, находится другая — создание соответственного духа трудовой соревновательной морали. Следующее утверждение, принятое Центральным Комитетом комсомола показывает, что даже семья должна служить делу подготовки надлежащих трудовых качеств: «Семья, в которой очевидно наличие подлинной обоюдной убежденности в необходимости культурного роста и домашние обязанности равномерно распределены между всеми членами семьи, должны быть приняты за образец. Необходимо поощрять участие детей, подростков, юношей и девушек в выполнении работы по дому и оценивать это как важную составную часть трудовой подготовки»[64].
Досуг, как и семейная жизнь, должен служить трудовой подготовке. Он не должен служить «праздному наслаждению», но готовить человека к социальной интеграции и развивать в нем лучшие трудовые качества. Это очень удачно выражено в следующем утверждении: «С увеличением свободного времени при социализме каждый трудящийся получил прекрасную возможность повышать свой культурный уровень, увеличивать объем знаний; он может лучше выполнять свои общественные обязанности и растить детей, лучше организовывать свой отдых, заниматься спортом и т. д. Все это необходимо для всестороннего развития человеческой личности. Одновременно, свободное время… является важнейшим фактором в повышении производительности труда. Именно в этом смысле Маркс называл свободное время величайшей по продуктивности силой, в свою очередь оказывающей влияние на производительность труда. Таким образом, свободное время и рабочее время взаимосвязаны и взаимозависимы»[65]. (Здесь необходимо отметить, что эта ссылка на Маркса — циничная фальсификация; Маркс говорил о свободном времени изначально как о подлинном царстве свободы, которое начинается, когда заканчивается работа, и в котором человек может раскрыть свои собственные силы — как цель саму по себе, а не как средство достижения производительности.) Насколько далеко такой советский лидер, как Хрущев, отошел от марксистской концепции социализма, становится совершенно ясно из разговора между ним и президентом Сукарно[66]. Сукарно[67] сформулировал в простой и достаточно правильной форме традиционную социалистическую концепцию: «Индонезийский социализм… направлен на достижение хорошей жизни для всех, без эксплуатации». Хрущев: «Нет, нет, нет. Социализм означает, что каждая минута просчитана, жизнь строится на расчете». Сукарно[68]: «Это — жизнь робота»[69]. Ему следовало добавить: и ваше определение социализма в действительности является определением капиталистического принципа.