«Вотъ ужъ пятнадцать копѣекъ экономіи есть, — разсуждала она. — Ахъ, да… А къ Валдаевымъ-то, если-бы я поѣхала узнавать о здоровьи Клавдіи Петровны? Вѣдь два извозчика. Положимъ, тутъ близко… Но все-таки по двугривенному въ конецъ надо».

И она мелкимъ почеркомъ приписала:

«Визитъ къ Валдаевымъ сорокъ копѣекъ».

Но ей хотѣлось еще говорить по телефону.

«Кому-бы телефонировать?» — задумалась она и стала опять перелистывать списокъ абонентовъ.

«Семеновъ. Живорыбный садокъ»… — мелькнула передъ ней строчка, и сейчасъ-же явилась мысль:

— Сдѣлаю мужу сюрпризъ… Закажу къ обѣду мужу раковъ и телефонирую на садокъ, чтобы ихъ сейчасъ-же прислали. Онъ такъ любитъ раковъ, — сказала она себѣ вслухъ и, довольная своей выдумкой, улыбнулась.

Она позвонила у телефона.

— Живорыбный садокъ Семенова!.. — крикнула она и сказала нумеръ.

Нумеръ былъ повторенъ со станціи и послышалось «готово».

Опять звонокъ.

— Живорыбный садокъ Семенова? — спросила она.

— Никакъ нѣтъ. Корсетное заведеніе мадамъ Берель, — былъ отвѣтъ.

«Боже мой, и моя корсетница имѣетъ телефонъ, — мелькнуло въ головѣ Колыванцовой. — Я и не знала, что у ней телефонъ, а вѣдь мнѣ давно надо заказать себѣ корсетъ. Вызову ее къ себѣ»…

— Я просила соединить съ живорыбнымъ садкомъ, но явилась ошибка! — крикнула Колывапцова. — Впрочемъ, это все равно. Мнѣ нужно и мадамъ Берель. Попросите къ телефону мадамъ Берель.

— Я, Берель, у телефона и стою.

— А я Колыванцева, ваша заказчица. Колыванцева…

— Очень пріятно. Что прикажете, мадамъ Колыванцева?

— Мнѣ нуженъ корсетъ. Пришлите снять мѣрку съ меня и кстати пришлите два, три корсета на образецъ. Адресъ нашъ — Греческій проспектъ, № 67.

— Я сама могу пріѣхать къ вамъ. Мнѣ нужно быть въ вашей сторонѣ. Я пріѣду сегодня. Въ четыре часа вы будете дома?

— Буду, буду. Я весь день сегодня дома. У меня такъ много дѣла, что я рѣшила никуда сегодня не выѣзжать и буду со всѣми разговаривать по телефону. Знаете, мадамъ Берель, счастливый случай насъ съ вами сводитъ. Я просила соединить меня съ живорыбнымъ садкомъ, и вдругъ соединяютъ съ вами! Вотъ судьба-то! А мнѣ и васъ надо. Но у меня ужасно много дѣла. Жду васъ.

Отбой. Но черезъ минуту Колыванцева опять звонила на станцію.

— Соедините. № 11102. Живорыбный садокъ. Я васъ давеча просила соединить съ садкомъ, а вы меня соединили съ корсетницей. Но все равно… № 11102-й! — надсажалась Колыванцева.

— Надо говорить явственнѣе. № 11102-й?

— Да, да, да… Пожалуйста.

— № 11102 — готово.

Опять звонокъ.

— Живорыбный садокъ?

— Такъ точно. Доримедонтъ Семенычъ, это вы? Возьмите стерлядокъ-то мороженыхъ. Право, за живыя уйдутъ, а вамъ рублей восемь въ карманъ. Господа не разберутъ, да и гости тоже…

— Постойте, постойте… Адресъ нашъ Греческій проспектъ, 67…

— Квартира Мудрасова! Поваръ Доримедонтъ…

— Какая Мудрасова. Колыванцева! Генеральша Колыванцева.

— Виноватъ. Что прикажете, ваше превосходительство?

— Пришлите двадцать штукъ самыхъ крупныхъ раковъ и счетъ. Будетъ уплочено.

— Двадцать раковъ крупныхъ? Слушаю. Будетъ прислано. Колыванцева, Греческій, 67.

Данъ отбой. Колыванцева сѣла къ столу и записывала:

«На живорыбный садокъ — двѣнадцать копѣекъ, къ корсетницѣ проѣздъ шестьдесятъ копѣекъ».

— Вотъ уже одинъ рубль двадцать семь копѣекъ барыша и есть, — сказала она себѣ. — И это только въ одинъ день. Катя, я сейчасъ вызвала къ себѣ по телефону корсетницу Берель и хочу заказать ей корсетъ, такъ уже вы, пожалуйста, не убѣгайте въ суровскую лавку за нитками, — сообщила она горничной. — А то кто-нибудь придетъ — никогда васъ нѣтъ на мѣстѣ, всегда въ суровской.

— Да когда-же это, барыня? — возразила горничная.

— Ну все равно. Я сказала. Я къ тому говорю, что вамъ придется помочь мнѣ раздѣться и одѣться.

— Но вѣдь у васъ корсеты хорошіе, барыня.

— Все равно. Это такъ кстати пришлось.

«Рубль двадцать семь экономіи — это не шутка, — продолжала разсуждать Колыванцева. — Но куда-бы мнѣ еще телефонировать? Такъ это забавно, такъ это интересно! Боже мой! Вѣдь я заказала ромовую бабу къ вечеру. Кто-же ее будетъ ѣсть? Насъ только двое. Позову сейчасъ по телефону къ намъ вечеромъ на винтъ Валдаева, старика генерала Лошканскаго и полковника Степанова. У нихъ у всѣхъ телефоны на службѣ. А какой мужу-то будетъ сюрпризъ»!

И она начала звонить на станцію съ приказомъ соединить.

Приглашенъ былъ пріѣхать вечеромъ Валдаевъ съ супругой — и далъ согласіе. Съ большимъ трудомъ отыскали генерала Лошкавскаго въ инженерномъ вѣдомствѣ и подвели къ телефону для приглашенія. Откликнулся послѣ долгихъ поисковъ и полковникъ Степановъ, очутившись у телефона. Всѣ дали согласіе.

«Фруктовъ, фруктовъ теперь къ чаю и закусокъ. Сдѣлаемъ холодный ужинъ… Горячаго не надо», — разсуждала Колыванцева и ужъ звонила на станцію, прося соединить съ гастрономическимъ магазиномъ.

— Квартира Колыванцева… Гастрономическій магазинъ? — спрашивала она.

— Гастрономическій магазинъ, — дали отвѣтъ въ телефонъ.

— Пришлите Колыванцевымъ… Греческій, 67… Слушайте… Десятокъ грушъ дюшесъ… десятокъ яблокъ размаринъ… Два фунта сыру швейцарскаго… Фунтъ икры паюсной лучшей… Фунтъ колбасы въ четырехъ сортахъ… два фунта ветчины… сига копченаго небольшого и фаршированную пулярду… Затѣмъ счетъ. Деньги будутъ уплочены при доставкѣ. Повторите заказъ.

Заказъ былъ перечисленъ.

Колыванцева тотчасъ-же дала знать мужу по телефону, что будутъ у нихъ гости, что она звала такихъ-то и такихъ-то на винтъ, и спрашивала его: — Радъ ты, Максъ? Радъ?

— То-есть какъ тебѣ сказать… Я разсчитывалъ, что вечеромъ буду одинъ дома… Я сегодня вечеромъ хотѣлъ принять ванну и хорошенько вымыться… Мнѣ что-то не по себѣ… Пропотѣть надо. Впрочемъ, ничего… не дѣлай только большихъ расходовъ на ужинъ… я не при деньгахъ… — отвѣчалъ мужъ.

Колыванцева тотчасъ-же начала телефонировать въ цвѣточный магазинъ, чтобы принесли десятокъ гіацинтовъ, два горшка розъ и ландышей.

Черезъ пять минутъ она подсчитывала записочку «для памяти» и говорила про себя:

«Вотъ ужъ два рубля и восемь копѣекъ экономіи отъ постановки телефона».

— Ахъ, Боже мой! Что-же я надѣлала! — вспомнила Колыванцева. — Закуски къ ужину для гостей вызвонила въ телефонъ… даже цвѣты для украшенія стола и гостиной заказала, фрукты… а про вино-то и забыла. А у насъ вина дома никакого… Мужъ пьетъ только сельтерскую, а Валдаевъ любитъ вино. Да и Клавдія Петровна пьетъ съ фруктами бѣлое Шатолюнель… Надо заказать.

Она поспѣшно бросилась къ книжкѣ телефонныхъ абонентовъ, открыла чей-то погребъ иностранныхъ винъ и черезъ пять минутъ уже звонила у телефона на станцію:

— № 9713! Прошу соединить!

— Готово. № 9713,- послышался отвѣтъ.

Опять звонокъ.

— Магазинъ иностранныхъ винъ! — кричала Колыванцева.

— Такъ точно. Что прикажете? Откуда говорятъ?

— Изъ квартиры генерала Колыванцева… Греческій… 67… Пришлите вина къ пяти часамъ… сегодня… Деньги будутъ уплочены при доставкѣ. Греческій, 67.

— Греческій, 67. Колыхаеву.

— Не Колыхаеву, а генералу Колыванцеву.

— Колыванцеву… Какого вина прикажете?

— Одну бутылку Шатолюнель… одну бутылку мадеры, потомъ краснаго.

— Въ какую цѣну Шатолюнель? Въ какую цѣну мадеру?

Она не знала, въ какую цѣну мужъ покупаетъ вино, и отвѣчала:

— Хорошаго вина, хорошаго.

— Пять рублей бутылка?

— Ну, пять рублей… — сказала Колыванцева наобумъ… — Затѣмъ краснаго вина.

— Бордосскаго или Бургонскаго? — допытывались изъ виннаго погреба.

Колыванцева опять встала втупикъ.

— Какого хотите. Ну, Бургонскаго что-ли…

— Шамбертень, можетъ быть?

— Хорошо… Шамбертень. Да коньяку полъ-бутылки.

— Все по пяти рублей?

— Да, да… Только чтобы было хорошее.

— Токайскаго не прикажете-ли? Есть особенное.