У Колыванцевыхъ поставили въ квартирѣ телефонъ. Колыванцевы были очень довольны этимъ. Уходя на службу, Колыванцевъ говорилъ своей женѣ, которая была лѣтъ на двадцать моложе его:

— Положимъ, телефонъ изрядная затрата, но вѣдь и удобства много. А главное, чувствуешь себя какъ-то культурнѣе, на европейской ногѣ. Не выходя изъ кабинета, ты можешь разговаривать съ знакомыми, дѣлать заказы въ магазины и… Да мало-ли что! Всего и не перечтешь. Удобство для меня, для тебя и для всего дома. Сколько времени выиграемъ мы всѣ въ совокупности!

— Спасибо, миленькій, спасибо. Я такъ рада, такъ рада… — бормотала жена, провожая мужа и чмокнула его въ лысину, когда онъ поцѣловалъ у ней руку.

— А что до затраты на телефонъ, то мнѣ кажется, что мы должны даже скоро окупить эту затрату, — продолжалъ Колыванцевъ. — Ты сосчитай: сколько мы съэкономимъ на почтовыхъ маркахъ, сколько съэкономимъ на извозчикахъ! Да вотъ хоть-бы взять сельтерскую воду… Мы то и дѣло писали открытыя письма — «пришлите тридцать бутылокъ сельтерской». А теперь три копѣйки за письмо очутятся ужъ у насъ въ карманѣ. Будемъ заказывать воду по телефону. А извозчики? Хоть-бы взять тебя. Надо тебѣ въ гостиный дворъ за покупкой или въ другой какой-нибудь магазинъ… Тридцать копѣекъ туда, тридцать обратно.

— Охъ, съ насъ, дамъ, куда дороже берутъ! И не смѣешь по таксѣ заплатить, не смѣешь торговаться — обругаетъ, — со вздохомъ проговорила Колыванцева.

— Ну, вотъ видишь. А теперь эти шесть гривенъ останутся у тебя въ карманѣ. Ты можешь многое и многое заказать по телефону и тебѣ принесутъ на квартиру. Ну, прощай моя птичка!

Колыванцевъ уѣхалъ на службу.

Колыванцева скучала, заказала кухаркѣ обѣдъ, поговорила съ попугаемъ, прочитала главу романа и стала позѣвывать. Поѣхать развѣ на выставку картинъ? Но она перебывала ужъ на всѣхъ выставкахъ. Ѣхать съ визитомъ? Рано. Да и некуда, всѣ нужные визиты успѣла она уже сдѣлать. Тутъ ей вспомнился телефонъ.

«Буду разговаривать по телефону, — мелькнуло у ней въ головѣ. — Но съ кѣмъ? Буду телефонировать мужу на службу. Спрошу его, какой онъ супъ желаетъ сегодня къ обѣду? Я заказала пюре изъ спаржи, но, кажется, онъ его не любитъ. Тогда можно перемѣнить».

Она подошла къ телефону и стала вертѣть ручку звонка.

— Главная станція? Соедините, пожалуйста, съ № 11742.

— Одиннадцать тысячъ семьсотъ сорокъ два. Готово, — отчетливо послышалось со станціи.

— Благодарю.

Опять звонокъ.

— Слушаю… Кто у телефона? — раздался съ мѣста соединенія басистый голосъ.

— Колыванцева. А вы кто?

— Курьеръ ихъ превосходительства господина директора.

— А мнѣ нужно видѣть Максима Николаевича Колыванцева. Попросите его къ телефону. Скажите, что супруга его проситъ.

— Ихъ высокородіе въ кабинетѣ директора. Они съ докладомъ.

— Ахъ, Боже мой! Доложите. Доложите, что по очень нужному, экстренному дѣлу.

Прошло минуты три. Колыванцева стояла у телефона, держала телефонную трубку у уха и давала продолжительные звонки. Наконецъ, послышался голосъ Колыванцева:

— Лизочка, ты у телефона? Говори скорѣй, что случилось.

— Ничего не случилось, — отвѣчала Колыванцева. — Но я заказала кухаркѣ къ обѣду супъ пюре изъ спаржи и вспомнила, что ты протертыхъ суповъ не любишь. Какой ты хочешь супъ? Тогда можно перемѣнить.

— Боже мой! И изъ-за такихъ пустяковъ ты меня вызываешь къ телефону, отрываешь отъ дѣла! Я думалъ, не вѣдь что! Просилъ прервать докладъ, сдѣлалъ невѣжество.

— Ну, что за важность! Такъ какой супъ?

— До супа-ли мнѣ! Я не знаю, какъ теперь оправдаться передъ директоромъ. Онъ спроситъ о причинѣ перерыва. Скажу, что у насъ въ квартирѣ начинался пожаръ, что-ли! Прощай.

— Такъ какой-же супъ? Хочешь борщъ съ сосисками?

Но отвѣта такъ и не получилось. Послышался отбой.

— Дуракъ. Совсѣмъ дуракъ! Я къ нему всей душой, а онъ… Дрянь… — проговорила съ неудовольствіемъ Колыванцева и надула губы.

«Съ кѣмъ-бы еще поговорить по телефону?» — задала Колыванцева себѣ вопросъ и стала перебирать книгу абонентовъ. Но знакомыхъ фамилій не попадалось. Вдругъ ей мелькнула фамилія знакомой кондитерской. «Заказать развѣ ромовую бабу къ чаю? Сегодня мы вечеромъ, кажется, дома»…

Звонокъ.

— Соедините.

Она сказала нумеръ телефона.

— Слушаемъ. Кто говоритъ? — послышалось ей изъ телефонной трубки.

— Пришлите, пожалуйста, Колыванцевымъ ромовую бабу къ четыремъ часамъ дня, — заговорила она. — Адресъ нашъ…

— Сейчасъ прибудетъ агентъ. Кто изволилъ скончаться у васъ? Самъ господинъ Колыванцевъ или…

Колыванцева поразилась.

— Какъ скончался? Что вы за глупости говорите! Ромовую бабу къ чаю! — повторила она. — Ромовая баба… Вы откуда отвѣчаете? Кондитерская Перехватова?

— Никакъ нѣтъ-съ. Третье похоронное бюро…

— Ахъ, ахъ! Какъ вамъ не стыдно! Зачѣмъ мнѣ похоронное бюро!

Данъ отбой. Опять вызовъ и просьба соединить съ нумеромъ кондитерской Перехватова.

Ромовая баба была заказана.

«Куда-бы еще телефонировать?» — задавала себѣ вопросъ Колыванцева, перелистывая книгу абонентовъ. Фамилій знакомыхъ не попадалось. Передъ ея глазами мелькали только фирмы, фирмы. «Телефонировать развѣ Валдаеву по мѣсту его службы и спросить, какъ здоровье Марьи Павловны?»

Опять звонокъ на телефонную станцію, звонокъ на мѣсто соединенія.

— Михаила Гавриловича Валдаева… Попросите ихъ превосходительство къ телефону, — говоритъ Колыванцева.

— Я самъ Валдаевъ у телефона и стою, — слышится отвѣтъ. — Кто говоритъ? Откуда говорятъ?

— Изъ квартиры Колыванцева. Я Колыванцева.

— Ахъ, Елизавета Ивановна! Да развѣ у васъ телефонъ есть? Это для меня новость!

— Только вчера поставили и вотъ я пробую аппаратъ.

— Что? Не слышу.

— Какъ здоровье Клавдіи Петровны?

Здоровье? Благодарю васъ. А что вамъ вздумалось спросить о ея здоровья?

— Я ее сегодня во снѣ видѣла. Она золото считала, а это, говорятъ, нехорошо, — соврала Колыванцева. — Такъ здорова она? Очень рада. Передайте ей мой поклонъ. Желаю вамъ всего хорошаго. Все.

Она сдѣлала отбой, но говорить по телефону еще не надоѣло.

— Петръ… — обратилась она къ проходившему мимо лакею. — У насъ есть сельтерская вода къ столу?

— Точно такъ-съ… Вѣдь мы, барыня, на прошлой недѣлѣ выписывали. Больше пятнадцати бутылокъ еще есть, — отвѣчалъ лакей.

«Все равно, закажу по телефону еще тридцать полубутылокъ», — подумала она и стала звонить на станцію, чтобы соединили со складомъ минеральныхъ водъ, а затѣмъ стала слушать черезъ телефонную трубку.

— Кто говоритъ? Откуда говорятъ? — раздался вопросъ.

— Изъ квартиры Колыванцева. Пришлите тридцать полубутылокъ сельтерской и десять бутылокъ разныхъ фруктовыхъ водъ, — крикнула Колыванцева. — Адресъ вамъ извѣстенъ.

— А которую акушерку вамъ желательно къ телефону? У насъ четыре.

— Какъ акушерку? Да откуда говорятъ?

— Городской родильный пріютъ.

— Что за глупости! Это ошибка. Мнѣ нужно 10472.

— Да, 10472. Это нашъ номеръ. У васъ родильница? Вы желаете ее прислать въ пріютъ?

— Ну, стало быть я, перепутала номеръ. Да, да., перепутала. 10372 мнѣ надо.

— Въ нашемъ пріютѣ мѣстовъ нѣтъ, но мы можемъ справиться, гдѣ есть мѣста. Который номеръ вашего телефона?

Но Колыванцева ужъ не отвѣчала. Она повѣсила трубку и позвонила отбой.

Сельтерская вода была заказана, фруктовыя воды тоже.

«Какъ это удобно… — разсуждала Колыванцева. — Ни посылать съ заказомъ человѣка, ни карточки почтовой посылать. Буду записывать экономію, которая произойдетъ отъ постановки телефона, а по прошествіи мѣсяца представлю эту запись мужу»

Она тотчасъ-же сѣла къ письменному столу мужа, оторвала листокъ «для памяти» и написала:

«Человѣку на конку въ кондитерскую за ромовой бабой двѣнадцать копѣекъ, открытое письмо для заказа сельтерской воды три копѣйки».