Мы остановились нѣсколько подробнѣе на Мальтійскомъ Жидѣ, потому что въ этой пьесѣ выступаютъ съ особенною яркостью всѣ достоинства равно какъ и всѣ недостатки Марло, какъ драматурга. Къ достоинствамъ его драматическаго стиля несомнѣнно должно отнести — умѣнье завязать интригу, обиліе дѣйствія, мастерское веденіе сценъ, наконецъ разнообразіе выводимыхъ имъ типовъ, изъ которыхъ каждый имѣетъ свою опредѣленную, вѣрно очерченную, нравственную физіономію; къ недостаткамъ — отсутствіе художественной законченности, невыдержанность характеровъ, отзывающихся сверхъ того преувеличеніемъ, сказочность мотивовъ, неумѣнье свесть концы съ концами, погоня за внѣшнимъ трагизмомъ и т. п., короче сказать — исполненіе не соотвѣтствуетъ величію замысла. Первые четыре акта превосходны, но пятый способенъ разрушить все впечатлѣніе, произведенное предыдущими. Если судить по первому акту, заключающему въ себѣ превосходную экспозицію дѣйствія, задачей Марло было изобразить постепенное нравственное одичаніе человѣка подъ вліяніемъ обрушившихся на него гоненій и несправедливостей. Въ началѣ пьесы сочувствіе зрителя рѣшительно на сторонѣ Барабаса, потому что на его сторонѣ и право, потому что мы видимъ въ немъ члена угнетенной народности, жертву религіознаго фанатизма и національной вражды. Въ самомъ характерѣ его еще не замѣтно никакихъ отталкивающихъ свойствъ: даже корыстолюбіе не особенно выдается; повидимому, онъ любитъ богатство не ради его самого, но потому что въ его глазахъ оно возвышаетъ еврея надъ его угнетателями. Съ чувствомъ національной гордости, Барабасъ говоритъ самому себѣ, что не смотря на то, что евреи разсѣяны по всему свѣту и порабощены христіанами, они все-таки съ помощью своего золота фактически владѣютъ міромъ. Питая ненависть къ христіанамъ, ненависть, нужно сознаться, вполнѣ заслуженную ими, Барабасъ тѣмъ не менѣе любитъ свой народъ и горюетъ объ его униженномъ состояніи. У него есть два кодекса нравственности: одинъ для чужихъ; другой — для своихъ. Относительно первыхъ онъ считаетъ всѣ средства дозволенными: обманъ, лицемѣріе, даже убійство. "Нѣтъ никакого грѣха обмануть христіанина", говоритъ онъ своей дочери, убѣждая ее согласиться на бракъ съ донъ Лодовико. "Вѣдь они сами держатся того правила, что обѣщаніе, данное еретику, ни къ чему не обязываетъ. Для насъ же еретики всѣ тѣ, кто не евреи". Относительно же своихъ соплеменниковъ онъ держится иной политики и является горячимъ патріотомъ, принимающимъ на свою грудь удары, слѣдуемые имъ. Евреи считаютъ его своимъ естественнымъ заступникомъ и обращаются къ нему въ затруднительныхъ случаяхъ за совѣтомъ и помощью. Въ сенатѣ онъ одинъ осмѣливается возвысить голосъ за себя и своихъ соотечественниковъ. Когда же, за смѣлый протестъ противъ несправедливости и насилія, его лишаютъ всего имущества, евреи идутъ толпой утѣшать его. Пока Барабасъ является суровымъ мстителемъ за себя и за свой угнетенный народъ, личности его нельзя отказать въ нѣкоторомъ трагическомъ величіи; даже самыя преступленія его — какъ они ни ужасны сами по себѣ — если не оправдываются, то объясняются фанатизмомъ, жаждой мести, наконецъ чувствомъ самосохранененія, естественнымъ въ каждомъ преступникѣ желаніемъ скрыть слѣды своихъ черныхъ дѣлъ, хотя бы это пришлось сдѣлать путемъ новыхъ злодѣйствъ. Но когда онъ изъ за денегъ вступаетъ въ союзъ съ своимъ злѣйшимъ врагомъ и замышляетъ погубить людей, великодушно довѣрившихъ ему управленіе городомъ, онъ не только измѣняетъ самому себѣ, но перестаетъ внушать къ себѣ всякій интересъ и становится отвратителенъ. Ошибка Марло состоитъ въ томъ, что въ послѣднемъ актѣ онъ неожиданно сдѣлалъ мелкую корысть преобладающей чертой въ характерѣ своего героя и подчинилъ этой гнусной страсти его вѣковую, святую ненависть къ христіанамъ. Едва-ли стоитъ долго останавливаться на мнѣніи тѣхъ критиковъ, которые утверждаютъ, что Марло, поступая такимъ образомъ, дѣйствовалъ подъ вліяніемъ ненависти ко всему еврейскому, свойственной его грубому вѣку. Если бы Марло дѣйствительно хотѣлъ польстить предразсудкамъ невѣжественной толпы и бросить грязью въ ненавистное ой еврейское племя, то, во-первыхъ, онъ выставилъ бы христіанъ въ болѣе привлекательномъ свѣтѣ, чѣмъ они являются въ драмѣ, а во-вторыхъ — и это самое главное — онъ не далъ-бы еврею такой дочери, какъ Абигайль. Плѣнительный образъ этой юной еврейки, скорбящей о томъ, что "нѣтъ любви на землѣ, нѣтъ жалости ни между евреями, ни между турками" и рѣшающейся навсегда удалиться въ монастырь, чтобъ бытъ вѣрной памяти своего возлюбленнаго, служитъ лучшимъ оправданіемъ Марло отъ упрековъ въ зелотизмѣ, такъ не свойственномъ его просвѣщенному уму. Мы скорѣе склонны думать съ Дейсомъ, что какъ народность своего героя, такъ и внѣшніе факты своей трагедіи, Марло заимствовалъ изъ какой-нибудь старинной пьесы или новеллы, гдѣ жидамъ обыкновенно приписываютъ всевозможныя злодѣйства. Вѣроятно на счетъ этого источника должны быть отнесены и всѣ тѣ несообразности, которыми полна пьеса Марло (напр. продѣлка съ трупомъ убитаго монаха; усыпительный порошокъ Барабаса и т. п.), которыя въ немалой степени разрушаютъ сценическую иллюзію. Не смотря однако на всѣ эти недостатки, мы понимаемъ, почему эта пьеса имѣла такой громадный успѣхъ на сценѣ, особливо когда роль Барабаса исполнялъ любимецъ лондонской публики, знаменитый Эдвардъ Аллейнъ. Разъ начавши читать ее, мы не могли оторваться отъ нея до конца и слѣдили за всѣми перипетіями судьбы Барабаса съ тѣмъ напряженнымъ участіемъ, съ тѣмъ лихорадочнымъ любопытствомъ, которое долженъ испытывать человѣкъ, слѣдя за ходомъ поединка или азартной игры, гдѣ каждый ударъ, каждая ставка равняется жизни человѣческой или, по крайней мѣрѣ, потерѣ всего состоянія.

Оставляя въ сторонѣ историческую пьесу Парижскія Убійства (The Massacre at Paris), не отличающуюся особыми художественными достоинствами, да къ тому же дошедшую до насъ въ крайне искаженномъ видѣ, мы переходимъ теперь къ послѣднему произведенію Марло, трагедіи Эдуардъ ІІ, написанной имъ незадолго до его трагической смерти ³¹⁴). Собственно говоря, пьеса Марло принадлежитъ къ разряду такъ называемыхъ, Histories, т. е. драматизированныхъ историческихъ хроникъ, которыя съ легкой руки епископа Бэля, сильно вошли въ моду на англійской сценѣ. Не говоря уже о Горбодукѣ Саквилля, стоящемъ особнякомъ въ исторіи англійской драмы, мы встрѣчаемъ до Марло много пьесъ съ содержаніемъ, заимствованнымъ изъ національной исторіи — The Chronicle History of Leir, King of England, The Troublesom Reign of King John, The Famous Victories of Henry the Fifth и т. д. На возникновеніе этого рода произведеній оказала огромное вліяніе знаменитая историческая поэма The Mirror for Magistrates, содержащая въ себѣ стихотворныя біографіи знаменитыхъ историческихъ дѣятелей, заимствованныя изъ хроникъ и народныхъ сказаній ³¹⁵).

Содержаніе пьесы Марло обнимаетъ въ себѣ всѣ главнѣйшія событія несчастнаго царствованія Эдуарда II, его борьбу съ могущественными баронами изъ за своихъ, ненавидимыхъ народомъ, любимцевъ, Гавестона и Спенсера, (къ которымъ король питаетъ неразумную привязанность, можетъ быть инстинктивно видя въ нихъ единственный оплотъ противъ властолюбія аристократіи), низверженіе съ престола и наконецъ смерть отъ руки подосланныхъ убійцъ. Пьеса начинается восшествіемъ Эдуарда II на престолъ. Первымъ дѣломъ новаго короля было возвратить изъ изгнанія своего любимца Гавестона, изгнаннаго баронами еще при прежнемъ королѣ. Это рѣшеніе встрѣчено лордами съ негодованіемъ. По своему обыкновенію, одной мастерской сценой Марло вводитъ насъ въ самое сердце дѣйствія и превосходно рисуетъ отношенія юнаго и слабаго короля къ гордой феодальной аристократіи.

Эдуардъ. Неужели вы мнѣ этого не уступите? На зло вамъ я поставлю на своемъ, и эти два Мортимера скоро узнаютъ, что значитъ раздражать меня.

Мортимеръ Младшій. Мой дядя, графъ Уоррикъ и я поклялись отцу вашему передъ смертью, что онъ никогда не возвратится въ Англію. И знайте, государь, что прежде чѣмъ я нарушу эту клятву, мой мечъ, предназначенный карать враговъ вашихъ, будетъ покоиться въ ножнахъ. Отнынѣ пусть кто хочетъ идетъ сражаться подъ вашими знаменами, такъ какъ Мортимеръ сложилъ съ себя свое оружіе.