Как по команде все, кроме Паши и Оли, встают. Они отходят от костра и возвращаются слишком быстро, но этот ритуал выглядит смешно.

– По одной горной речке, – начинает Паша, – плыл каякер. И был он рафтер опытный, снаряжен отменно, лодка его была прочна, а весло длинно. Долго ли он плыл или коротко, да вот только замочил он спички. А без спичек как на сплаве? Никак. Ни тебе табачку закурить, ни на дневку встать.

– Ты же сказал, что он рафтер был опытный.

– Опытный, – подтвердил Паша. – И каждый раз, когда он на сплав шел, упаковывал коробку в гидромешок. Однако была у него еще и кукла.

– Какая кукла?

– Надувная кукла в полный человеческий рост. Каякер ее брал для большей плавучести и так, чтобы на стоянках нескучно было. Вот. Однажды порвался у него гидромешок, а заплатку поставить нечем, забыл он дома ремкомплект.

– Ты же сказал, что он был опытный, – возмутился Доктор.

– Был, – подтвердил Паша, – но его ремкомплект теща спрятала, чтобы он на речку не ходил.

– А он все-таки пошел? – спросил Доктор.

– Конечно, пошел. И, когда мешок порвался, он его куклой заклеил и самым что ни на есть срамным местом. Не знал каякер, – нравоучительно вознес палец Паша, – что то место и без того дыряво.

– Ну, ты и врать, – возмутился Доктор, – чем же он с ней на стоянках занимался, если таких элементарных вещей не знал?

– Как чем? – продолжил Паша. – Ясное дело, спирт пил да разговаривал. Кукла, она ведь пила наравне и никогда не рыгала, а возразить против беседы тоже не могла. А ты чего подумал?

– Я подумал, почему он заплатку с другого места не срезал?

– Известное дело, – развел руками Паша, – он же ее девушкой взял. В прокат никому не давал, на острые предметы не ложил.

– Клал, – возразил Доктор.

– И не клал тоже. Главное, что протек его гидромешок и замочил он таки спички. А делать-то нечего, не оказалось больше спичек – ни в заднем кармане, ни в кепке. Вечер наступает. Курить хочется, а на воде, как назло, ни души. Решил тогда каякер в деревню сходить. Недалеко, метрах в пятистах, даже слышно было, как самогон варят и сало коптят. Но не тащить же лодку по кустам, так ведь можно и каяк поцарапать, а каякер был аккуратный, поэтому он свои вещи спрятал за большим камнем, а чтобы понятно было, что скоро вернется, – рюкзак оставил.

– Так ведь упрут.

– Кто же упрет, если ни души и даже прикурить не у кого? – спросил Паша.

– А-а, – махнул Доктор.

– Вот…. Что там дальше было? А… Пошел каякер в деревню, а пока он ходил, его кукла вылезла из мешка и как зашвырнет весло на середину. Каякер самогонку глушит, а его весло тю-тю. Он пришел, где весло? Нет. Кто взял? Никого не было. Следов нет, значит, свои. Достал он тогда надувную куклу и стал резать на мелкие куски. Жалко ему было, но ничего не поделаешь. Так вот резал и плакал, плакал и резал, а наутро сжег. Но кукла была резиновая и коптила очень, так что каякер весь прокоптился и стал черным.

Вокруг костра стало тихо. Шум воды перебивал потрескивающие сучья, и Вероника подумала, что сидела бы здесь вечно и слушала дурацкие истории. Было так спокойно и хорошо, что совершенно не хотелось нарушать возникшей тишины.

– А дальше? – спросил студент.

– А что дальше? – спросил Паша зевая. – Утонул он. Кто же выгребет без весла.

– Во дурак, – лениво сказал Доктор.

– Может, и дурак, – нравоучительно сказал Паша. – Только ходит он по берегу и спрашивает всех: «Где мое весло? Где мое весло?» И если не ответить ему: «Вот твое весло!», и не стукнуть его по каске, то обязательно утащит под воду.

– Давайте спать, – предложил Кэп.

– Не, – возразил Доктор. – Я теперь точно не засну.

* * *

– Доброе утро, – сказала Вероника.

– Утро добрым не бывает, – возразил опухший Лари.

Он засовывал свой спальник в гидромешок, но получалось плохо.

– Не выспался?

– Нет, – раздраженно ответил парень.

– А я так хорошо спала, – потянулась Вероника.

– С кем?

– Ну тебя.

– Лари, что ты возишься? – Кэп снова был не в духе.

– Я это… Ну, короче, ты понял.

– Нам надо поговорить.

– Нам троим? – удивился Лари.

– Нам троим, – согласился Кэп.

– Тогда давайте поставим палатку.

– Лари, – Кэп нахмурился, – я не хочу, чтобы Москвичка шла дальше.

Вероника от удивления открыла рот:

– Я вам мешаю? – спросила Вероника высоким голосом.

– Я не хочу, чтобы ты шла дальше, потому что у нас возникли проблемы.

– Она легкая, – возразил Лари.

– Она легкая и ты легкий, поэтому вам не будет тяжело.

– Нашел дурака.

– Лари, это не просьба, – настаивал Кэп.

– Да что случилось? – взмолилась Вероника.

– Посмотри на воду, – сказал Кэп. – Видишь берег? Вчера эти камни были под водой, сегодня уровень понизился. Впереди сложный участок, и я хочу, чтобы вы обнеслись. Мы можем застрять, а когда это произойдет, придется разбирать судно и выносить его по тайге.

– Кэп, ты гонишь. Мы сегодня пойдем вдоль хребта, самый классный участок, самый цимус, а ты нас обламываешь.

– Лари, если я вас не отпущу, мы окажемся в семидесяти километрах от ближайшей лампочки.

– Ну и что? Никто у нас рожать не собирается, все здоровы.

– А если мы сядем?

– А если нет? – переспросил Лари.

– Подождите, – возразила Вероника. – А что значит вся ваша спутниковая разведка? Таяние снега, семьсот тысяч тонн воды?

– Решение принято, – спокойно сказал Кэп.

– Какое право ты имеешь решать за нас?

– Я за вас отвечаю.

– Я сам за себя отвечаю, – возразил Лари.

– И за нее тоже, – Кэп кивнул в сторону Вероники.

– У нее своя башка.

Разговор превращался в склоку.

– Доктор, – крикнул Лари, – почему я? Паша, гад, почему ты молчишь?

Вероника почувствовала себя куклой, бездушным существом, чью судьбу решили заочно, потому что какой толк разговаривать с глупой игрушкой?

– Я хочу, чтобы мне вернули деньги, – сказала Вероника.

Ее рюкзак стоял на камнях, подпертый снаряжением Лари.

– Я верну, – пообещал Кэп.

– Немедленно, – сурово требовала Вероника.

– Сейчас у меня нет, но когда вернемся…

– Кэп, – Доктор взял его за руку. – Можно на два слова?

Кэп отвернулся от Вероники, и Доктор запыхтел на ухо:

– Кэп, посмотри на воду, – он сделал едва уловимый кивок головой в сторону речки. – Прибывает водичка.

– Ну…

– Что ну? Кэп, ты чего? Звездная ночь, тепло ушло в стратосферу. Теперь таяние началось, уровень поднимется.

– Док, дело не в этом…

– А в чем?

– Как тебе сказать? – Кэп виновато поднял глаза. – Я боюсь.

– Не понял? – Доктор поднял брови.

– Предчувствие у меня плохое.

– В смысле?

– В прямом смысле. Сегодня утром пошел по нужде и чувствую, что кипятком писаю.

– Хм, – по лицу Доктора гуляли маски удивления и смущения. – Ты что, Кэп, на пенсию захотел?

– Лечи, лечи меня, Доктор.

– Ну, давай по пунктам, – рассудительно сказал Доктор.

– Вот только этого не надо, а? Док, я знаю, что все нормально, знаю, что все продумано и есть еще порох в пороховницах, а ягоды – в ягодицах.

– Короче, ты сам объяснить не можешь.

– Не могу, – согласился Кэп.

– Тогда я вот что тебе скажу. Сколько мы с тобой ходим?

– Шесть лет, – сказал Кэп.

– Шесть лет, и на воде были на разной. От троечки до пятерки, везде были?

– Ты к чему клонишь, Док?

– Я к тому клоню, что ни разу за это время не было у меня спокойного дня и каждую ночь я зарекался – весло в руки не брать. А через неделю выл, как наркоман в ломку.

– Зачем? – удивился Кэп.

– Не знаю, – развел руками Доктор. – Вот объясни мне, зачем я, здоровый мужик, вместо того чтобы водку пить и на бабу залазить, еду за тридевять земель и лезу в ледяную воду?

– Кайф ловишь? – предположил Кэп.

– Ловлю, – согласился Доктор, – но это уже потом, когда фотографии смотрю и по карте карандашиком вожу. А на воде меня адреналин душит, и я каждый вечер обещаю завязать.