– Задавай, – сказал Кэп.

– Как вам удалось получить эти снимки?

– Ха, – Лари расплылся в довольной улыбке, – это запрещенная тема.

– И тем не менее.

– Правила есть правила, – возразил Кэп.

– Хорошо, – согласилась Вероника, – подлинность этих фотографий у вас сомнений не вызывает?

– Нет, – ответил Лари. – То, что ты видела, это работа отечественной метеостанции.

Но гораздо интереснее снимки американского спутника-шпиона. Они сделаны в разных спектрах и полностью совпадают с «нашими».

– Еще более интересно.

– Между нами говоря, – понизив голос до шепота, сказал Лари, – сейчас можно купить все, а если еще и знать, как это делается…

– Хватит болтать, – приказал Кэп. – Разговаривать будем на стоянке. Кто чай не пил, допиваем и готовимся к воде.

Он сделал из ладони козырек и, покрутив головой, хмыкнул:

– Надо же, погода портится. Поллитрук, Бурхану больше не наливать.

* * *

Через сорок минут Вероника облачилась в черный гидрокостюм и, с трудом соединив карабин спасательного жилета, стояла возле катамарана. Подходившие к кату на миг столбенели, гуляли ленивыми взглядами по обтянутым неопреном стройным ногам, после чего говорили глупость, что-то вроде – «а жизнь-то налаживается».

Увидев команду, Кэп тактично кашлянул, подошел к Веронике и перетянул грудные крепления.

– Девушкам нужно посвободнее, – пояснил он.

Возможно, процедура слишком затянулась, потому что Лари с иронией сказал:

– Чё я не догадался?

Пошел мелкий дождь, ветер усилился. Река уже не казалась водной. Создавалось ощущение, что между скал течет поток расплавленного стекла.

– Если смоет, – тихо сказал Кэп, – ни за что не отпускай весло.

Вероника сразу же почувствовала, как у нее задрожали руки. Ей стало холодно. Подходить к воде, а тем более лезть в нее, совершенно не хотелось.

– Сразу же работай, – спокойно продолжал Кэп, – пока в спасике, ты такое же судно. Греби до тех пор, пока не вынесет на берег.

– А если я не выгребу? – спросила Вероника и поняла, что ее голос дрожит.

– А куда ты денешься? Человек в такой воде дольше двадцати минут не живет, и гидражка тебе не поможет.

Вероника подумала, что уже не хочет сплавляться, не хочет гор, воды и приключений, а с удовольствием променяла бы это все на московские неприятности с вытекающей безопасностью и комфортом.

– Идем точно за Студентом, – объявил Кэп. – Левый баллон: Лари, Оля, Паша; правый – Доктор, москвичка, я. Есть вопросы?

Вопросов не оказалось. Доктор перебрался на стоявший одним баллоном в воде кат и, заняв место носового, поднял весло. Очевидно, это означало, что посадка закончена, потому что кто-то хлопнул Веронику по каске. Она несколько раз глубоко вдохнула и в два прыжка оказалась на баллоне, с трудом втиснув колени в стремена.

– Надо было тебе раньше показать, – сказал внезапно появившийся Кэп. – Садись на подушку, ногами упрись, теперь одевай лямки.

– Не получается, – жалобно пропищала Вероника.

– А ты ремешки ослабь. Вот. Теперь получается?

Кэп затянул ремни, идущие вокруг бедер, и Вероника почувствовала себя уверенней.

– Лицо ополосни.

– Зачем?

– Ополосни водой, чтобы шока не было. Все готовы? Отчалили.

Паша последним вскочил на баллон и пристегивался уже на ходу. Кат быстро набрал скорость, его сигарообразные тела заскользили по воде. Почти сразу же он стал разворачиваться. Вероника увидела, как мимо нее скользнуло красное тело каяка. Студент что-то крикнул, зацепил веслом воду и послал ушат ледяных брызг. Реакция была разной: от визга восторга до недовольного ворчания. Доктор попытался ответить, но каяк уже лег в поток и, легко лавируя между волн, оторвался от ката.

– Крутимся, – приказал Кэп.

Действия Лари и Доктора стали зеркально противоположны: если последний греб назад, то Лари работал вперед, это быстро разворачивало судно. Что происходило позади, Вероника не видела. Пашу закрывали многочисленные рюкзаки, привязанные к центральным перекладинам, оборачиваться к Кэпу мешала красная хоккейная каска. Она оказалась на два размера больше, и голова поворачивалась внутри, в то время как головному убору сильно мешал воротник спасжилета.

– Левый баллон!

Лари и Ольга ударили по воде. Кат почти выровнял курс, когда раздалась новая команда:

– Работаем все.

Вероника видела, как Доктор вонзил в воду короткое весло, как напряглась его спина и кат сорвался как пришпоренная лошадь. Она последовала его примеру, но опустила весло в то самое мгновение, когда Доктор уже заканчивал гребок. Трубки пересеклись, весло Вероники жалобно клюкнуло и полетело прочь.

– Держи! – крикнул Кэп.

– Весло! – закричал Доктор.

Черный плавник метнулся над водой, обогнал кат и поплыл дальше.

– Никому не дергаться! – закричал Кэп. – Проходим на скорости.

Вероника, наконец, поняла, зачем они набирали скорость. Впереди стояла белая бочка воды. Она знала, что подобное явление вызвано неровным дном, грядой камней или ямой, в которой вода закручивается в причудливом вихре пены, встает холодным голубым факелом или превращается в воронку. Вероника видела бочки на фотографиях, видела их с берега, но никогда не думала, что это так страшно. Вода впереди кипела, взрывалась миллиардами тяжелых брызг и разлеталась серо-голубой картечью. Река производила оглушительный рык. Вероника больше не слышала Кэпа, хотя он не переставал что-то кричать.

Кат врезался в белую пену, и сидевшие впереди Доктор и Лари почти скрылись под водой. Вероника очень хотела закричать, но тут до ее сознания дошло, что она ничего не держит, руки свободны и не мешало бы за что-то схватиться и не дать воде вырвать себя из седла. Это длилось всего мгновение, потому что Вероника даже не успела подумать: за что? В лицо ей ударила тугая волна холода. Она поняла, что не может вдохнуть, и мысль, посетившая ее, казалась простой и понятной. «Вот и все!» Вероника сразу успокоилась. Ее голова, увлекаемая большой каской, запрокинулась назад, спасжилет поднял руки. Вероника видела себя в телевизоре, когда кто-то переключил канал.

По другой программе передавали Доктора. Его широкая спина, опоясанная оранжевым жилетом, то приближалась, то отдалялась. В лицо Веронике летели капли, почему-то казавшиеся сухими. Она зачерпнула поток и, с трудом продев его между пластиковых ушей каски, жадно проглотила.

– Москвичка пить хочет, – крикнул Лари.

Он повернулся в пол-оборота и счастливо улыбнулся. Вероника подумала, что почему-то хочет его поцеловать. Чувство непонятной и неоправданной благодарности переполняло ее. Из горла летел восторженный визг, но она сначала его услышала, а уже затем поняла, что кричит.

– Школа юнг. Школа капитанов, – басом заорал Доктор.

Его никто не поддержал, потому что впереди показалась вторая бочка. Кат подскочил, вильнул и плюхнулся. Сидевших впереди обдало брызгами, но до Вероники долетели только мелкие капли. Она поняла, что больше не сидит на кате, а является его продолжением. Она больше не боится упасть, вода кажется прозрачной и легкой, дождь игривым, а погода солнечной. Так и было – солнечный луч ударил по волнам. Еще падали капли, но, как и бывает в горах, погода резко менялась. Изменилась и река. Она вильнула вправо и за поворотом разлилась в спокойную, на добрые пятьдесят метров, заводь. Катамаран плавно тормозил и плыл, как упавший в ручеек лист. Его медленно крутило, но никто не делал попыток выровнять курс или опустить весла.

– На, Москвичка, – Лари протянул плоскую фляжку, и, не раздумывая, Вероника отправила ее содержимое в рот.

Разведенный спирт сразу попал в желудок. Девушка не почувствовала вкус, но в ее груди сразу затрепетало что-то теплое. Она поняла, что плечи немилосердно приплясывают. Даже не дрожат, а подпрыгивают. Сердце стучит в голове, и, если пошире открыть рот, то непременно выпрыгнет. Лари уже протянул руку, и Вероника, сделав второй глоток, вернула фляжку. Она посмотрела на Олю только потому, что Лари предложил ей выпить. Она отрицательно покачала головой и казалась совершенно спокойной, словно ничего не чувствовала.