Он усталых бойцов ободряет,
По реке спокойно шагает,
И вода под его ногою
Вмиг становится твердой землею.
А когда у костра он с бойцами,
Ему служит защитою пламя,
Жаркий уголь зола покрывает,
Когда он по нему ступает.
Для сертанцев все это было действительностью. В их представлении Луис Карлос Престес был способен творить любые чудеса" (76, с.154-155).
Даже спустя много лет после завершения великого похода, когда Луис Карлос Престес был в тюрьме, люди верили, что "колонна движется в сертане, под небом Бразилии...Топот коней колонны еще звучит в шепоте рек, в шуме водопадов. Однажды колонна прошла всю Бразилию, она принесла с собой надежду обездоленным людям. Настанет день, и колонна вернется. Тогда она пронесет свободу людям, борющимся за нее" (там же, с.109).
Как мы видим, Жоржи Амаду не придумывает миф о народном герое, он использует готовый фольклорный образ и творчески развивает его: борьба в подполье, девятилетнее тюремное заключение в одиночной камере, пытки, суд, на котором Престес превращается из подсудимого в обвинителя - все это элементы мифа и одновременно история страны.
Таким образом, в книге Амаду воссоздается "чудесная реальность" Бразилии, главная составляющая которой "живая мифологическая стихия" народного сознания, которое при переходе художника на народные позиции, становится субъектом художественного видения. Отсюда, "мифологизм в латиноамериканском романе, который является объективно обусловленным "выплеском" мифосознания народных масс, пробудившихся к исторической деятельности и исторической "рефлексии" о себе, своей судьбе и истории" (6, С. 43).
Под пером Жоржи Амаду конкретные факты истории страны и биографии Престеса приобретают эпический размах, но вместе с тем произведение воспринимается как глубоко лирическое. И причина этого - не в многочисленных лирических отступлениях автора, а в том, что все факты истории он пропускает через свое сердце, потому что он частица этой страны и ее народа, творящего историю.
Латиноамериканский миф, в отличие от европейского, направлен не в прошлое, а в будущее, он является элементом сознания: "Бразильский народ, как и этот человек - в тюрьме; его преследуют, над ним издеваются, он весь изранен. Но, как и этот человек, народ поднимется - один, два, тысячи раз, и придет день, когда народ сбросит сковывающие его цепи, и тогда ярко засияет солнце свободы. "После ночи наступает рассвет", - говорит народный поэт, друг мой. И чем темнее ночь, тем ярче сияет звезда, предвестница рассвета и наступающего нового дня. Царящую над Бразилией ночь прорезывает лучезарный свет звезды. Эта путеводная звезда, озаряющая души людей надеждой, - народный герой Луис Карлос Престес" (76, С. 41).
Таким образом, публикация "Луиса Карлоса Престеса" в 1951 году дала советскому читателю возможность познакомиться с явлением, которое впоследствии будет названо "новым латиноамериканским романом" (233). Через 20 лет Чингиз Айтматов напишет, что латиноамериканская проза являет собой пример сочетания самых разнообразных элементов, художественных традиций и методов. В ней миф и реальность, достоверность фактографии и фантазия, социальный и философский аспекты, политическое и лирическое начала, "частное" и "общее" - все это слилось в одно органическое целое (233, С.33).
Хотя значение "Луиса Карлоса Престеса" не было понято критиками, публикация этого произведения Жоржи Амаду сыграла важную роль в рецепции советскими читателями новой латиноамериканской литературы, она подготовила почву для восприятия такого сложного явления, как "магический реализм" нового латиноамериканского романа.
В следующем, 1952 году, в 18 номере журнала "В защиту мира" печатается отрывок из книги Амаду "Капитаны песка" под заголовком "Песчаные капитаны" (66). Это был тот редкий случай, когда публикация столь "нужного" писателя не вызвала никакого отклика ни у критиков, ни у рецензентов. Причина этого, вероятно, - чрезвычайно низкое качество перевода. Фамилия переводчика не указана, но по некоторым деталям можно судить, что перевод осуществлялся не с оригинала, а с испанского перевода. Анонимный переводчик лишил произведение Амаду всех его стилистических особенностей, его поэзии и силы. Такой безликий текст не мог привлечь внимание даже самых пылких почитателей творчества Жоржи Амаду.
В следующем, 1953 году, в журнале "Советская женщина" (No 6) печатается отрывок из публицистической книги "В мире мира", озаглавленный "Раскрепощенная женщина" (79) . Как следует из краткого редакционного предисловия, выбор отрывка определен идеологически и тематически и полностью соответствует названию журнала. "Книга "Мир мира" разоблачает тех, кто клевещет на Советский Союз. Публикуемая нами глава из книги служит достойной отповедью людям, распространяющим небылицы о положении советских женщин". (79, С. 43)
Кроме этого в 1952 - 1953 годах в различных советских газетах и журналах было опубликовано 11 статей Амаду в основном о борьбе за мир, национальную независимость Бразилии и борьбе против империализма.
Глава 10 Первый латиноамериканский роман, написанный методом социалистического реализма.
В 1951 и 1952 годах на русском языке в журналах "Огонек" и "Смена" публикуются отрывки нового романа Амаду "Подполье свободы". На первый взгляд, событие кажется вполне заурядным, на самом же деле оно со всей очевидностью позволяет понять, какую роль отводила Жоржи Амаду советская идеологическая машина. Не так уж часто в Советском Союзе переводились произведения, еще не изданные на родине автора, а уж незаконченные - и того реже. Амаду начал работать над "Подпольем свободы" в 1948 году и закончил в 1954. И если переводят книгу еще далекую от завершения, то значит, эту книгу очень ждут.
Полностью роман был напечатан в ноябре 1954 года, спустя несколько месяцев после его выхода в Бразилии. В рецензии на роман С. Львов не без удивления отметил, что издательство иностранной литературы обычно запаздывает с публикацией книг зарубежных авторов, в чем это издательство неоднократно упрекали. Тем не менее, объемистый, в 54 печатных листа, роман Амаду, изданный в Сан-Пауло в 1954 году, вышел в свет в Москве в том же году (236, С.190).
Почти через два десятка лет один из редакторов романа, Юрий Владимирович Дашкевич раскрыл секрет такой оперативности: "Многие годы назад мне довелось редактировать перевод большого эпического романа Жоржи Амаду "Подполье свободы"... И работа над переводом, осуществлявшаяся тремя нашими товарищами, и редактирование текста проходили в нелегких условиях. Роман еще не был опубликован, читатели знали о нем лишь из кратких сообщений в печати. Нам, понятно, хотелось поскорее выпустить в свет на русском языке это новое произведение нашего бразильского друга, которому уже была присуждена Международная Ленинская премия "За укрепление мира и дружбы между народами" (203, С.139). Рукопись Жоржи Амаду издательство получило из Праги, где тогда жил писатель, находясь в эмиграции. И вот, когда перевод был закончен, редактирование практически завершено и текст отправлен в типографию, совершенно неожиданно Жоржи Амаду прислал трехтомное издание романа, только что вышедшее в Сан-Пауло. Вполне объяснимая радость переводчиков и редакторов сменилась не менее объяснимым отчаянием: оказывается, в бразильском издании роман появился со значительными изменениями, внесенными буквально в последнюю минуту автором, который к тому времени уже вернулся на родину и не имел возможности известить редакцию об изменениях заблаговременно. Творческому коллективу пришлось почти заново переводить роман, в котором насчитывается 850 страниц, и на этих страницах действуют сотни персонажей.
