— Дозволю, — церемонно поклонился я и не удержался от маленькой шпильки. — А плоды рек, морей и океанов досточтимый учитель вкушать не намерен? И, очень прошу, не забудьте проверить на яды.

Лумий молча кивнул.

Следующий урок магии, состоявшийся после обеда, вопреки ожиданиям не принес мне на золотом подносе волшебной сказки. Учитель назначил тренировку вхождения в состояние восприятия магической энергии:

— Не думай, ученик, что мы теперь начнем немедленно зажигать и гасить свечки, открывать двери магическим тараном и левитировать подушки. Видеть энергию совершенно недостаточно, чтобы ею управлять, однако пока ты не научишься почти мгновенно переходить в это состояние, дальше двигаться в твоем обучении бесполезно. Наука магии — тяжелый, напряженный, очень часто монотонный и скучный труд. Однако вознаграждение тоже будет весьма впечатляющим, — мэтр усмехнулся. — Тебе точно понравится. Из штанов ведь готов был выпрыгнуть, так тебе хотелось стать магом. Удивляет только, почему ты ответил мне: "Нет"?

— Мастер учил меня никогда не соглашаться на предложения сразу, без обдумывания.

— Хорошо учил тебя мастер, — одобрил Лумий. — Дельно. Только далеко не всегда порыв души бывает ошибочным, а времени на обдумывание может и не быть. Первый урок тебе — интуиция существует, а магов с неразвитой интуицией не бывает. Большинство магических схем без интуиции построить просто невозможно. Ее развитием мы займемся позже, а на ближайшие десять дней задача твоя будет такая: обживаешься в замке, на занятиях с графиней учишься быстро переключаться на магическое зрение и обратно, в свободное время читаешь книги… Книги. — мэтр нахмурился, внимательно осмотрел пол, потеребил бороду и, завершив мыслительный процесс, продолжил, — Да. Пожалуй, подберу-ка я их сам. Странно будет, если охранник на сон грядущий вместо рыцарского романа выберет что-нибудь наподобие "Теоретических основ звуковой структуризации опорных схем в камлании шаманов". Во всяком случае, наш библиотекарь будет явно удивлен. А раз он будет удивлен — вскоре будут удивлены все слуги замка. А удивленные слуги не успокоятся, пока не удивят все королевство.

Магистр переключил внимание на потолок, продолжая терзать растительность на лице. За время нашего общения у меня сложилось впечатление, что мэтр обожает докапываться до самой распоследней мелочи, рассматривая ее со всех сторон, обнюхивая, обсасывая и обмозговывая. Полет мысли, даже по столь незначительному поводу, увлекал его в небесную высь, доставляя подлинное наслаждение. Теоретик, одним словом.

— Итак. Мы с тобой отвлеклись (это мне тоже знакомо — отвлекся наставник, но виноват в этом ученик), а сделать предстоит очень много и в кратчайшие сроки. Все. Работай. Будешь плохо стараться — увижу и накажу. Поверь, есть такие эффективные методы… мне даже немного тебя жаль. Каждый ученик в свое время имел возможность проверить их на своей шкуре. Я — не исключение. С этим все. Теперь по твоим обязанностям охранника. На этой неделе я планирую встретиться с одним… м-м-м… господином. Больше выходить из замка не собираюсь. Пока я в замке — в твоей защите не нуждаюсь. Заявляю официально. Этого, надеюсь, достаточно, чтобы у гильдии не было к тебе претензий?

— У гильдии не будет, но вот у меня к самому себе…

— Оставь, ученик. Обещаю, что, находясь вне своих апартаментов, буду всегда иметь в активном состоянии пару защитных и атакующих схем.

— А-а…

— Пищу тоже буду неукоснительно проверять, — предвосхитил мой вопрос магистр. — Ты, признаться, меня здорово напугал. Допустить, чтобы вместе со мной погибла графиня, я никак не могу. С этой стороны можешь быть абсолютно спокоен.

— Благодарю вас, учитель.

Я был искренен. Лумий фактически подарил мне самое дорогое, что есть в мире — время, которое можно было с пользой употребить. В том числе и на учебу. Хотя некоторые горничные, на мой вкус, были очень даже ничего. Даже, я бы сказал, очень ничего!… Это я про налаживание отношений с местной прислугой. Для выполнения моих профессиональных обязанностей дело немаловажное, если не первоочередное. Да и приятное, чего там скрывать.

К концу занятия я устал так, будто пробежал двадцать километров в железе, периодически отражая внезапные атаки наставника. Мэтр пригласил меня зайти после ужина и выдал фолиант размером с один из самых маленьких каменных блоков, из которых состояли нерушимые замковые стены. Возвращаясь к себе от мага и сгибаясь под тяжестью науки (враз поверил, что она — гранит), я углядел в коридоре первую из намеченных к обработке целей — горничную Вирису. Мы уже встречались с ней раньше, когда девушка прибиралась у меня в номере… то есть в покоях, любезно предоставленных графиней в мое полное распоряжение. Или неполное, но распоряжение.

Девушка мне понравилась. Премиленькая голубоглазая блондинка. Улыбчивая и смешливая. Фигу-у-у-урка… почти эталон. Рассказывая, так и хочется сделать волнообразное движение руками, очертив контуры гитары и завершив восторженным восклицанием: "Ухххх!".

Лично я не верю в байки, будто все блондинки — дуры непробиваемые. У женщин своя тактика и стратегия — похихикаешь над такой "глупышкой" и не заметишь, как на тебе уже ездят, ножки свесив, и по ходу веревки вьют.

Это мне подробно объяснил за кружечкой пивка один "великий охмурило на пенсии". Он сам так себя называл. А куда ему деваться, если к двадцати пяти годам нарвался на одну такую "дурочку"? По охмурительной специальности только на пенсию. Он ведь думал, что после пары недель удовольствия — взаимного, разумеется, — наплетет ей что-нибудь, она поверит, и разлетятся влюбленные голубки, каждый в своем направлении. Он, как всегда, налево, она — в другую сторону. Однако уже несколько лет "охмурило профессионал" не может взять в толк, в результате каких хитрых маневров, реализации каких гениальных планов и замыслов, он оказался у алтаря Творца-Сущего. В итоге женат, имеет кучу детишек, а жена, "глупышка", проявляет та-а-акой аналитический ум, что в полминуты вычисляет, где он пил, с кем, сколько, когда, какого цвета и длины были волосы у его соседки по столу справа, какие помаду и духи предпочитает соседка слева. В общем, переиграли мастера и побили его же собственным оружием. Ладно. Не будем про "побили". Скалки, сковородки, ухваты и прочий кухонный инвентарь он уже видеть не может — начинает вздрагивать и оглядываться, будто со спины вампиры атакуют.

Уверен, что, дай девушкам возможность учиться, из них получились бы подлинные мастера "податливой борьбы". Видел и изучал такую, путешествуя с мастером по самому восточном краю нашего континента. Борьба эта характерна тем, что сила противника оборачивается против него же самого. Невысокий и слабый на вид борец выходит против здоровяка, раза в полтора выше и шире его, якобы поддается напору, но вдруг проводит прием и силач лежит в позе "делайте со мной, что хотите". Правда и точность здесь требуется филигранная. Как-то наблюдал комичную ситуацию на тренировке в одной из дальневосточных школ. Один борец, на голову ниже меня, попросил своего товарища, двухметрового верзилу, быть партнером в тренировочном поединке. Ему бы поймать момент, когда противник потеряет равновесие и только потом проводить бросок через спину, а он видимо решил, что скорости в сочетании с неожиданностью ему хватит — грамотно ухватился за отвороты халата на груди соперника, упал на спину, толкая верзилу в живот обеими ногами… Обычно толчок проводят одной ногой, но коротышка, видимо, посчитал, что этого будет мало. Все равно не помогло. Противник послушно перелетать задни… ногами кверху не захотел. Так и застыла эта странная парочка. Верзила стоит, немного наклонившись вперед, и держит на весу своего мелкого партнера. Не знает, куда стряхнуть ненужный груз. А тот, как мартышка на баобабе, повис на нем вниз головой, намертво вцепившись в халат, и тоже ни туда, ни сюда. Сдаваться не хотел никто. Долго ли продолжалась бы эта странная борьба — в партере и в стойке одновременно — не известно. Подошел наставник и развязал этот узел.