После этого флот союзников разделился на эскадры, которые двинулись на поиски русских судов. Спустя некоторое время одна из этих эскадр нагнала русских в Татарском проливе между островом Сахалином и материком. Не решившись атаковать противника, англо-французская эскадра после короткой перестрелки отправилась за подкреплением. Тем временем русские суда ушли на север, к устью реки Амур, и командование англо-французского флота вновь потеряло их: в Западной Европе Татарский пролив считался в то время заливом, так что адмиралы союзников не допускали возможности ухода из него иначе, как в южном направлении; туда и направилась погоня. 19 июля 1855 г., следуя вдоль русского побережья, союзники потерпели поражение у бухты Де-Кастри, где небольшой казачий отряд обратил в бегство высаженный ими десант.
Безуспешно проискав русские суда до осени и разграбив несколько прибрежных рыбачьих селений, флот союзников вынужден был и отсюда уйти ни с чем.
Наиболее же тяжелое положение сложилось для антирусской коалиции в Закавказье, где от Анатолийской армии турок остались лишь 33-тысячный гарнизон Карса да почти совершенно небоеспособные Батумский и Баязетский отряды, насчитывавшие в общей сложности не более 20–30 тысяч человек. Это дало возможность Действующему корпусу русских, численность которого достигла за счет прибывших подкреплений 55 тысяч человек, перейти, наконец, в решительное наступление и довершить разгром противника на его собственной территории.
Замысел генерала Н. Н. Муравьева, назначенного главнокомандующим всеми русскими войсками на Кавказе, сводился к тому, чтобы частью сил блокировать Карс, а другой частью — оттеснить мелкие турецкие отряды к Эрзеруму, лишив гарнизон Карса подвоза продовольствия и принудив его тем самым к капитуляции от голода. Такой способ действий позволял овладеть Карсом почти без потерь, но только при условии, что союзники не смогут в течение ближайших месяцев перебросить сюда крупные резервы, в чем Муравьев был вполне уверен.
Во исполнение этого замысла главные силы русского корпуса (около 35 тысяч человек) в середине июля 1855 г. подошли к Карсу и, оставив возле него 20-тысячный блокирующий отряд, совершили несколько глубоких рейдов, в ходе которых отбросили остатки Баязетского корпуса турок к Эрзеруму и уничтожили собранные там врагом запасы продовольствия. Гарнизон Карса в течение всего этого времени не проявлял никакой активности, хотя мог бы серьезно затруднить действия русских, так как был более чем в полтора раза сильнее оставленного против него отряда. Английский генерал Вильямс, осуществлявший фактическое командование турецкими силами в Карсе, не улавливал сути замысла противника и, получая время от времени небольшие партии продовольствия извне[83], рассчитывал, очевидно, отсидеться в крепости до зимы, когда военные действия снова были бы прерваны на несколько месяцев.
Только тогда, когда громадная область Оттоманской империи между Аджарией, Эрзерумом и Месопотамией оказалась полностью очищенной от турецких отрядов, а русские войска, стянувшись обратно к Карсу, пресекли всякую возможность подвоза продовольствия в город, Вильямс понял, что оказался в ловушке, и начал спешно принимать меры к спасению. Вначале он попытался прорвать кольцо блокады силами гарнизона. В ночь на 4 сентября 1855 г. около полутора тысяч турецких конников атаковали русские заставы, но были окружены подоспевшими резервами и почти полностью уничтожены. Тогда турки попытались пробиться в Карс извне, по горным дорогам, но 11 сентября их 5-тысячный отряд, пробиравшийся в Карс с обозом продовольствия, был наголову разбит у селения Пеняк таким же примерно по численности русским отрядом под командованием генерала Ковалевского. Капитуляция гарнизона Карса, лишенного всякой надежды на спасение, казалась совсем близкой, как вдруг Вильямс получил известие, возродившее у него эту надежду: 14 сентября в Сухуме высадился авангард переброшенного из Крыма корпуса Омер-паши, усиленного за счет последних людских резервов турецкого командования до 45 тысяч человек.
Над русскими войсками у Карса нависла угроза оказаться между двух огней. Такая же угроза нависла и над Гурийским (Кутаисским) отрядом русских, насчитывавшим всего около 20 тысяч человек (в том числе свыше 10 тысяч грузинских милиционеров). Этому отряду приходилось теперь обороняться и на Батумском, и на Сухумском направлениях.
В связи с таким осложнением обстановки Муравьев собрал военный совет, который большинством голосов высказался за штурм Карса с тем, чтобы развязать руки для борьбы с Омер-пашой, хотя такие опытные генералы, как Ковалевский и Бакланов, настаивали на продолжении блокады, считая возможным добиться капитуляции турок до подхода Омер-паши и указывая на трудность штурма Карса. Оба мнения имели свои положительные и отрицательные стороны, но в одном Ковалевский и Бакланов были безусловно правы: штурм такой мощной крепости, как Карс, действительно представлял исключительную трудность и требовал особенно искусной организации для достижения успеха.
Между тем Муравьев не сумел должным образом ни подготовить штурм, ни организовать управление войсками в ходе боя. Он пренебрег необходимостью тщательной разведки сил и средств обороны противника и ограничился лишь беглым осмотром укреплений Карса в подзорную трубу. В результате главные силы штурмующих — свыше 12 тысяч человек, разделенных на три отряда под командованием генералов Майделя, Ковалевского и Гагарина — были брошены им на хорошо укрепленные турками высоты, тогда как на более выгодное для штурма направление были выделены лишь небольшие отряды генералов Базина и Бакланова (всего около 5 тысяч человек), которым была поставлена задача нанести вспомогательный удар. 5-тысячный резерв под командованием генерала Бриммера предназначался только для поддержки главных сил. Кроме того, 3-тысячный отряд генерала Нирода должен был сковать гарнизон крепости демонстративным наступлением со стороны, противоположной направлению главного удара. Остальные силы русских должны были охранять захваченную у противника область, и их нельзя было использовать для штурма.
Штурм Карса начался на рассвете 29 сентября. Турки встретили атакующих, которым пришлось взбираться на обрывистые высоты, убийственным огнем. До турецких укреплений добралась едва половина людей, остальные были убиты или ранены. Остатки отрядов Ковалевского и Гагарина, потеряв убитыми или ранеными почти всех офицеров (в том числе и самих командующих), отошли на исходные позиции. Отряд же Майделя, более многочисленный, выбил противника из передовых траншей, но остановился перед линией редутов, взять которые с оставшимися силами оказалось невозможно, а резервов не было, так как Муравьев не наладил связи с атакующими частями и не знал о сложившейся обстановке. Резервы к русским прибыли лишь тогда, когда турки успели получить крупные подкрепления, и поэтому атаки на редуты снова были отбиты. Прибывший к месту боя генерал Бриммер счел бесполезным продолжать атаки и приказал начать отход. Штурм не удался.
А в это время отряды Базина и Бакланова сравнительно легко приблизились к турецким укреплениям на другом направлении и внезапной атакой захватили три вражеских редута. Но у них не хватило сил для продолжения наступления, а резервов им не полагалось, так как их действия, считались вспомогательными. Они перешли к обороне, а получив известие о неудаче своих главных сил, отступили на исходные позиции, отбив несколько контратак противника.
Порочность николаевской военной системы, не совместимой с гибким маневрированием войск на поле боя, стоила русским при штурме Карса около семи с половиной тысяч человек, выбывших из строя. Это было втрое больше, чем у оборонявшихся. Но, несмотря на неудачу штурма, боевой дух русских солдат и офицеров, по свидетельству самого Муравьева, был «отлично хорош», и это, несомненно, повлияло на решение русского главнокомандующего продолжать блокаду до конца. Такое решение, как показали дальнейшие события, было вполне целесообразно.
