Первой двинулась в атаку правофланговая французская дивизия генерала Мейрана, выступившая по крайней мере на четверть часа раньше назначенного срока: ее командир желал любой ценой добиться внезапности нападения, стремясь использовать предрассветные сумерки. Но нарушение срока атаки не помогло Мейрану. Русские секреты, как всегда, своевременно подняли тревогу, и колонны французов были встречены шквальным перекрестным огнем с бастионов и пароходов. Понеся громадные потери, атакующие обратились в бегство.
Отражение штурма на Малаховой кургане, 18 июня 1855 г. Худ. В. Подковырин.
Столь же неудачно окончились атаки других французских дивизий против Малахова кургана и второго бастиона. Полевые орудия русских беглым картечным огнем буквально сметали атакующие шеренги французов, а контратаки защитников кургана и бастиона уничтожали добравшихся до вала укреплений. Лишь одной из французских колонн удалось обойти Малахов курган по лощине слева и появиться в тылу главной оборонительной линии. Но командовавший войсками Корабельной стороны Хрулев вовремя заметил опасность. Подскакав к проходившей поблизости роте Севского пехотного полка под командованием штабс-капитана Островского, он, с призывом: «За мной, благодетели! Дивизия идет на помощь!», увлек за собой солдат в контратаку против превосходящих сил неприятеля. Самоотверженным усилием этой героической роты, почти целиком полегшей в неравном бою вместе со своим командиром, продвижение французов было остановлено, а затем батальоны резерва, подоспевшие по новому мосту через Южную бухту, стремительным натиском отбросили противника на исходные позиции.
Нахимов все это время находился на Малаховом кургане, руководя обороной этого важнейшего бастиона Корабельной стороны. Когда французы, воспользовавшись замешательством обойденных с фланга защитников кургана, предприняли еще одну атаку и ворвались на вал бастиона, он, как и раньше на Камчатском люнете, немедленно поднял солдат в штыковую контратаку и обратил врага в бегство, после чего организовал преследование огнем.
Англичане начали атаку, по обыкновению, много позже французов, когда судьба штурма была уже в сущности решена. Наткнувшись на засеки и замаскированные ямы перед третьим бастионом и понеся большие потери от огня обороны, они повернули обратно. Полную неудачу потерпели также и демонстрации французов против Городской стороны.
К семи часам утра штурм был отражен повсеместно. Потери французов и англичан не имели еще себе равных в этой войне. Даже англо-французское командование, всегда значительно преуменьшавшее подлинные потери своих войск, вынуждено было назвать цифру в семь тысяч человек убитыми и тяжело ранеными. По показаниям же захваченных впоследствии в плен французских офицеров, общие потери союзников в этот день доходили до 16 тысяч человек. Потери русских составляли около пяти тысяч человек, из которых три с половиной тысячи выбыли из строя во время артиллерийской подготовки.
Так, благодаря отваге и замечательному боевому мастерству защитников Севастополя, ими была одержана одна из самых блестящих побед на протяжении всей Крымской войны. Пелисье и Раглан официально признали в печати, что их разрекламированная «система атак» потерпела крах.
Не дала союзникам существенных результатов и так называемая «Азовская экспедиция» англо-французского флота, имевшего на борту 16-тысячный десантный корпус морской пехоты. На эту экспедицию, начатую еще в мае 1855 г., англо-французское командование возлагало большие надежды, рассчитывая закрепиться в Приазовье и поставить тем самым под угрозу коммуникации Крымской армии русских. Союзникам, действительно, удалось захватить Керчь и разорить несколько русских городов и селений в Приазовье, подвергнув их варварской бомбардировке. Но на этом их успехи кончились. Попытки высадить десант в Геническе, Таганроге и, несколько позднее, в Новороссийске были отражены русскими отрядами береговой обороны при активной поддержке со стороны местного населения. Благодаря такому отпору замысел командования союзников был сорван.
Но и после победы 18 июня положение защитников Севастополя оставалось до крайности тяжелым. Численность армии союзников в Крыму достигла 200 тысяч человек, в том числе 100 тысяч французов, 25 тысяч англичан и 15 тысяч сардинцев под Севастополем, 40 тысяч турок в Евпатории и 20 тысяч англичан и французов в Керчи. Русские же войска в Крыму насчитывали всего лишь 110 тысяч человек, из которых 70 тысяч составляли гарнизон Севастополя (включая резервы на Северной стороне города).
При этом нехватка боеприпасов в городе становилась все острее, а огонь осадных батарей противника непрерывно усиливался. В период четвертой бомбардировки Севастополя, например, в ответ на 72 тысячи снарядов противника русские смогли выпустить только 19 тысяч. Потери севастопольцев увеличивались с каждым днем. Чтобы хоть в какой-то степени смягчить недостаток боеприпасов, был организован сбор ядер, неразорвавшихся бомб и свинцовых пуль картечи, за сдачу которых устанавливалась особая плата. И все же героический Севастополь продолжал попрежнему оказывать противнику упорное сопротивление, несмотря ни на что.
10 июля 1855 г. защитников города постигла особенно тяжелая утрата — погиб адмирал Нахимов. С утра в этот день Нахимов объезжал, как обычно, бастионы оборонительной линии и делал необходимые распоряжения, подавая пример спокойного выполнения своих боевых обязанностей под сильным огнем врага. Прибыв на Малахов курган, подвергавшийся наиболее ожесточенному обстрелу, он подошел к валу и стал рассматривать в подзорную трубу осадные работы противника, которые отстояли здесь всего лишь на несколько десятков метров от бастиона. В этот момент он был сражен вражеской пулей и через день, не приходя в сознание, скончался.
Свыше трех часов длилось прощание севастопольцев с телом великою русского флотоводца, прикрытым тем самым изорванным снарядами флагом, который развевался на корабле Нахимова в день Синопского сражения. В траурной процессии приняли участие все свободные от боевой вахты защитники города. Нахимов был погребен рядом с прахом своего учителя — адмирала Лазарева и своих соратников — адмиралов Корнилова и Истомина.
Формально старшим начальником в Севастополе числился начальник гарнизона города генерал Остен-Сакен, сменивший генерала Моллера, а Нахимов с февраля 1855 г. занимал должность его помощника, сменив одновременно адмирала Станюковича на посту командира порта и военного губернатора города. Но фактически, по причине крайней бездарности и полной бездеятельности Остен-Сакена, всю тяжесть руководства обороной Севастополя Нахимову пришлось взять на себя. «По званию главы Черноморского флота, — вспоминал один из защитников города, — он был истинный хозяин Севастополя. Постоянно на укреплениях, вникая во все подробности их нужд и недостатков, он всегда устранял последние, а своим прямодушным вмешательством в ссоры генералов он всегда прекращал их»[69].
Нахимов по праву был назван вдохновителем и организатором Севастопольской обороны. Талантливый флотоводец, он оказался не менее талантливым руководителем боевых действий на суше и выдающимся военным администратором. Как командир Севастопольского порта он должен был распоряжаться громадным хозяйством: многочисленными складами, мастерскими, доками, — всем, что составляло материальную базу русского Черноморского флота, за счет которой производилось в основном оснащение севастопольских укреплений. Как военному губернатору города ему приходилось поддерживать в нем порядок осадного положения, заботиться о состоянии жителей и раненых воинов, о снабжении города водой и т. п. В записной книжке Нахимова, наряду с пометками, касавшимися непосредственно вопросов обороны города, сохранились и такие записи, как: «поверить аптеки», «поверить казначейство», «чайники для раненых», «дом Никитина освидетельствовать», «колодцы очистить и осмотреть». И все это при постоянном, деятельном руководстве напряженной борьбой на переднем крае! Не было, пожалуй, ни одного сколько-нибудь крупного успеха защитников города, в котором так или иначе не проявились бы ум, воля и беззаветное мужество этого великого русского патриота. 10 июля 1855 г. Россия потеряла в лице Нахимова одного из своих наиболее выдающихся прогрессивных военных деятелей XIX века.
