Дитер, ты отмечаешь: «Ваше послание очень отличается от важных частей учения Иисуса».

Иначе и быть не может, потому что минуло две тысячи лет. Как же я могу быть точно таким же, как Иисус, и почему я должен быть таким же? В этом нет никакой необходимости. За две тысячи лет многое изменилось: язык, понимание людей, подход людей. Человек стал более зрелым. А Иисус говорит очень инфантильно.

Конечно, люди, мастера, которые придут после меня, станут, очевидно, говорить гораздо лучше меня, потому что узнают больше. С течением времени им будут доступны все более совершенные выражения. Но мы начинаем цепляться, и это создает трудность.

Иисус говорил в своем контексте, а я говорю в своем контексте. Он не мог говорить так, как его поняли бы в двадцатом веке. Я не могу говорить так, как говорил Иисус, потому что уже нет людей, для которых он говорил. В мире другое человечество. Оно гораздо более зрелое, оно гораздо более взрослое.

Человек достиг совершеннолетия. Теперь глупо говорить о Боге как об отце, после Фрейда это глупо. Иисусу не приходили в голову мысли Фрейда, а мне нужно прислушаться к Фрейду, поскольку он утверждает, что разговор о Боге как об отце — это просто проецирование; и он прав. Это ваше стремление принадлежать отцу, это ваше инфантильное желание зависеть от кого-то. Вы не хотите быть независимыми. Теперь, после Фрейда, я уже не могу говорить так, как говорил Иисус. Но окончательный опыт тот же самый, просто отличаются выражения.

Я пережил то же, что и Иисус в последний момент на кресте, и это опыт абсолютной тишины. Если переносить этот опыт в язык, создавать методы для помощи другим людям в переживании его, то я, конечно, нахожусь в гораздо более выгодном положении, чем Иисус, Будда или Махавира. Естественно, мастера, которые появятся после меня, будут в гораздо лучшем положении, нежели я. У них будет гораздо более точный подход к истине, потому что человек растет непрерывно. Человек не ухудшается, а развивается, человек достигает более высоких пиков.

И ты спрашиваешь: «Как так случилось, что просветленные мастера способны говорить, так сильно противореча друг другу?»

Это только кажется, будто они противоречат, потому что язык меняется, выражения меняются, средства и способы изменяются; а в другом они не противоречат друг другу. И человек вроде меня обязательно будет не только противоречить Иисусу, Будде и Махавире — я буду часто противоречить самому себе по той простой причине, что я пытаюсь построить из всех религий более высокий синтез, и мне необходимо соединить различные подходы. Я создаю оркестр.

Будда — это флейтист-одиночка. Конечно, когда вы играете на флейте в одиночестве, такая игра воздействует на слушателей, но не так, как когда флейта становится частью оркестра. Тогда ее звук гораздо более насыщен, он многомерен. Но тогда вы должны гармонировать с другими инструментами, вы должны непрерывно быть начеку, чтобы не сбиться. Один человек играет на табле, другой человек играет на ситаре, а вы играете на флейте — и все три музыканта должны пребывать в гармонии. Это, конечно, три разных инструмента, очень отличающиеся друг от друга, но гармония среди них может создать более высокий план музыки.

Иисус — это музыкант-одиночка, Будда и Махавира такие же музыканты. В прошлом иначе и быть не могло, потому что все они жили в маленьких мирах. Будда никогда не выезжал из Бихара, который представляет собой совсем маленькую область Индии, Иисус был тоже ограничен какой-то территорией, как и Кришна. А теперь весь мир стал маленькой деревней, всемирной деревней. Вы сами можете увидеть это — здесь собрался весь мир! Будде не так повезло, ведь его окружали жители Бихара. Иисуса окружали иудеи. Кришну окружали индуисты. Они могли быть только одиночками, они просто не могли быть другими, потому что их слушатели, люди, с которыми они работали, придерживались определенной традиции.

Теперь я работаю со всеми традициями. Рядом со мной иудеи, индуисты, мусульмане, христиане, парсы, сикхи, джайны и буддисты. Все традиции собрались здесь. Это уникальный эксперимент во всей истории человечества, и такого ни разу не случилось.

Даже те люди, которые переезжают в другие страны, все еще одиночки. Это, например, йог Махариши Махеш, хотя он и работает на Западе. Но метод, который он называет трансцендентальной медитацией — это древний индуистский метод чтения мантр. И это ни трансцендентность, ни медитация, а просто старый мусор, иначе говоря, чтение мантр! Здесь подойдет любое слово; вы беспрестанно повторяете его. Так вы создаете состояние самогипноза и ничего больше. Хотя Махариши Махеш работает на Западе, он все равно использует всего лишь метод самогипноза, изобретенный индуистами тысячи лет назад.

В США появились монахи дзен, в этой стране есть центры дзен, но они только и делают, что пользуются старым методом Будды. На Западе работают суфии, но они используют метод, изобретенный Джалалуддином Руми тысячу лет назад.

Я использую всевозможные методы, и когда все эти методы встретятся, конечно, возникнет большое противоречие. Если вы ничего не понимаете, то увидите только множество противоречий. А если вы что-то понимаете, тогда вы поймете гармонию одновременной игры всех этих инструментов.

Люди выполняют випассану, исполняют суфийские танцы, практикуют Йогу и Тантру, используют методы дзен, задзен и другие методы. И не только старые методы — люди практикуют все, что появилось в двадцатом веке после Фрейда, то есть все психологические методы, все группы психотерапии.

Здесь встречается весь мир. Я создаю здесь всемирную религиозность. Она непременно должна быть многомерной, если вы понимаете ее. Но если вы ничего не понимаете, если вы до сих пор цепляетесь за какую-то традицию, тогда она покажется вам противоречивой.

Различие между переживанием и чувственным наслаждением в наличии осознанности, и нет больше никакого различия, никакого разграничения. Если вы неосознанны, это чувственное наслаждение, а если вы осознанны, это переживание, а объект ваших ощущений един. Вы можете есть, заниматься любовью, слушать музыку, радоваться ночному небу, полному звезд, то есть делать что угодно. Если вы присутствуете бессознательно, если вы не свидетель этому, если вы неосознанны, механичны, подобны роботу, то это чувственное наслаждение. Если же вы осознанны, то это переживание. Переживание прекрасно, а чувственное наслаждение уродливо. Но запомните разграничение, которое я провожу.

В прошлом все религии вешали на явления ярлыки, а я этого не делаю. Религии определяли понятия: «Это чувственное наслаждение, а это переживание». Я не вешаю на явления ярлыки, ведь загнать явление в рамки понятия невозможно. Все остается самим собой.

Будда ест, и вы едите. Что касается внешней, объективной точки зрения, то здесь оба человека делают одно и то же. Вы едите, и Будда ест. В чем же суть? Будда переживает, а вы чувственно наслаждаетесь. Различие не в действии, а в осознанности. Будда ест как свидетель, и он съест только столько, сколько ему необходимо, потому что он полностью осознан. Он будет радоваться еде, и, по сути, насладится ею острее вас, потому что он более осознан чем вы. Вы не радуетесь еде, а просто набиваете ею живот, вы не получаете удовольствие. И, на самом деле, вас вообще здесь нет, чтобы порадоваться еде. Вы в другом месте, вы всегда в другом месте. Вы никогда не бываете там, где находитесь, вы улетаете в другие места. Вы можете находиться в лавке, вы можете находиться в поле, вы можете находиться на фабрике, вы можете говорить с другом. Физически вы едите, но в психологическом отношении вы не присутствуете за столом.

Будда пребывает на месте полностью: и физически, и психологически, и духовно. Когда он ест, он просто ест.