«Те роли, которые мы отводим колебаниям в 40 Герц, приводят на ум некоторые идеи гештальт-психологов. Тому, что мы называем «объектом», лучше дать термин «гештальт», — пишут Крик и Кош. Далее они продолжают: «То, что для психолога будет гештальтом, для ученого-нейрофизиолога будет выражаться определенным набором замкнутых в фазе колеблющихся нейронов».
Идея Крика и Коша вряд ли является правильной. Да она (почти) и не была никогда более чем мыслительной моделью, доказательством факта, что размышления о том, что такое сознание, имеют смысл.
Результаты от предложенной ими модели, возможно, мы еще получим в ближайшие годы, хотя сама теория не выдерживает критики.
Крик и Кош представили свою идею такими словами: «Примечательно, что большинство работ в изучении когнитивной функции и нервной системы не упоминают сознания (или «осознанности»), а также то, что многие из них рассматривают сознание как главную загадку, которая противостоит неврологической точке зрения. И действительно, в настоящее время оно остается глубоко загадочным для многих… Мы предполагаем, что подошло время для того, чтобы атаковать неврологическую основу сознания».
Путь к изучению сознания и внимания уже проложен — изучению предмета, который «настоящие» ученые до сих пор игнорировании, и который гуманитарные науки не пытались сблизить с естественнонаучным взглядом на мир.
But perhaps the most important aspect of the Crick-Koch theory is that it will make neuroscientists take the binding problem seriously. The natural science-oriented neuroscientists tend to ignore problems as “complicated" as the Necker cube and Rubin's vase. The idea of the forty-hertz oscillations shows that Gestalt psychology’s research into the world of human experience may be central to a “hard” science theory of nerve cells. Irrespective of whether one wants to grasp at radi¬cal solutions, like Maturana and Varela, and declare the outside world irrelevant, or whether one wishes to maintain a more traditional epistemology, one must inevitably face the fact that in the binding problem there is a very big problem indeed.
Но, пожалуй, самый важный аспект теории Крика-Коша заключается в том, что нейрофизиологам теперь придется всерьез озаботиться проблемой связывания. Ученые, ориентированные на естественнонаучный подход, пытаются игнорировать настолько «сложные» задачи, как куб Неккера и ваза Рубина. Идея колебания в 40 Герц показывает, что исследования человеческого восприятия, которые ведет гештальтпсихология, могут занимать центральное место в «настоящей» научной теории нервных клеток. И неважно, пытается ли кто-то использовать радикальные решения, как Матурана и Варела, и провозгласить весь внешний мир неуместным, или кто-то старается поддерживаться более традиционной эпистемологии — в любом случае придется неизбежно встать лицом к лицу с фактом, что проблема связывания — это действительно очень большая проблема.
Наиболее серьезной, пожалуй, является проблема времени: как все эти процессы колебания могут происходить синхронно, позволяя нам воспринимать различные аспекты событий одновременно, раз проводимый анализ происходит в нескольких разных участках мозга? Вкус, запах, вид, баланс и звук отлично сочетаются друг с другом, когда вы сидите на лошади. Каким же образом происходит эта координация во времени?
Сознание — это очень глубокий феномен: огромные количества информации должны быть отсеяны во время его создания. Как все эти процессы могут координироваться? И сколько времени они занимают? Наполовину рассмотрев этот момент, давайте остановимся и подытожим. В следующей главе мы найдем ответ на вопросы связи сознания и времени. И довольно тревожный ответ — так что давайте пока убедим себя, что это неизбежно.
Демон Максвелла сказал нам, что знание включает в себя мир. Что информация — это понятие, которое базируется на термодинамике, понимании тепла и паровых двигателей. Обретение знания о мире имеет свою цену: не обязательно потому, что цену имеет получение знания, а потому, что от него бывает сложно избавиться.
Ясное чистое сознание и есть истинная цена — и мы не можем познать мир без этого ясного сознания, которым, в свою очередь, мы не можем обладать, если не отсеем всю информацию, присутствовавшую в нашем сознании мгновением раньше.
Вычисление и познание представляют собой отсеивание информации: важное отделяется от неважного. Отсеивание информации — это термодинамический котел, который имеет свою цену.
Информация интересна, когда мы снова от нее избавились — приняли большое количество информации, извлекли из него то, что важно, и отбросили остальное. Сама по себе информация — почти мера случайности, непредсказуемости, неопределенности. Информация больше соотносится с беспорядком, нежели с порядком, так как порядок возникает в ситуациях, когда информации меньше, чем ее могло бы быть. Информация — это мера того, сколько других сообщений могло бы присутствовать взамен того, которое имеется на самом деле, или того, что могло быть, но не было сказано.
Сложность физического и биологического мира может быть описана как глубина: количество отсеянной информации. В жизни нас интересует не то, что содержит больше информации и, следовательно, требует больше времени для описания, так как это идентично беспорядку, неряшливости, хаосу. Но и не то, что исключительно хорошо организовано, так как это предсказуемо и в нем нет никаких сюрпризов.
Нас интересуют вещи, которые имеют историю, вещи, которые сохранились во времени не потому, что они статичны и закрыты, а потому, что они открыты и одновременны, потому, что они на своем пути отсеяли определенное количество информации. Вот почему мы можем измерить сложность — или глубину — как термодинамическую глубину (объем отсеянной информации) или применить близкородственное понятие логической глубины (вычислительное время, которое потребовалось для отсеивания информации).
Разговор включает в себя обмен информацией — но это не самое важное, так как в словах разговора очень мало информации. Наиболее важное — это отсеивание информации, которое происходит еще до того, когда все облачается в слова. Отправитель сводит массу информации в очень небольшой ее объем в форме того, что на самом деле говорится. Исходя из контекста получатель воспроизводит массив информации, которая была отсеяна. Таким образом, отправитель может создать эксформацию путем отсеивания информации, передать результирующую информацию и видеть соответствующее количество эксформации, которая формируется в голове получателя.
Пропускная способность языка — способность передавать определенное количество бит в секунду — очень низка: около 50 бит в секунду или меньше. Так как язык и мышление способны полностью поглощать наше сознание, пропускная способность у сознания не может быть больше, чем у языка. Эксперименты психофизики в 50-е годы показали, что производительность сознания очень мала: менее 40 бит в секунду, а предположительно даже менее 16 бит в секунду.
Эта цифра невероятно мала по сравнению с объемом информации, который мы принимаем через наши органы чувств — около 11 миллионов бит в секунду. Сознательное восприятие составляет очень небольшую порцию информации, которую постоянно принимают наши органы чувств.
Это означает, что наши действия в этом мире обязательно должны базироваться на информации, которая поступает через наши органы чувств — но никогда не достигает сознания. Несколько бит в секунду — это недостаточно для того, чтобы объяснить все разнообразие поведения, которое мы наблюдаем у людей. И действительно, психологи открыли существование подпорогового восприятия (даже несмотря на то, что исследования этого вопроса демонстрируют странные исторические пропуски, которые можно объяснить выраженным конкретным страхом, что подобное знание может эксплуатироваться в коммерческих целях, и абстрактными опасениями по поводу человеческой загадочности).
Сознание не может говорить посредством подсознательного восприятия именно потому, что оно является подсознательным. Но опыт иллюзий и других повседневных явлений доказывает: то, что мы воспринимаем — это симуляция того, что мы ощущаем. Отсеивание информации и, следовательно, интерпретация сенсорной информации происходит задолго до того, как она достигает сознания. Большая часть нашей ментальной жизни происходит бессознательно — не только как результат фрейдовского подавления, но и как нормальный способ функционирования.
