Сенсорная бедность становится одной из главных проблем общества, провоцируя стремление к смыслу посреди потока информации. Человек переместился в область более низкой пропускной способности, и ему становится скучно.

В долгосрочной перспективе проблема заключается в том, что никому больше не приходится путешествовать по материальной территории: люди просто сидят, прокладывая пути на карте. Линейная цивилизация угрожает заменить территорию картой, и только в свое свободное время человек сможет понять, что у него еще остается материальность, что «я» коренится в «Я», что его голова насажена на тело.

Сознание одолевает человека: прямая линия побеждает кривую, и количество информации в жизни становится слишком маленьким.

Симуляция мира заменяет сам мир. Информация отсеивается, и жизнь становится трудной попыткой взобраться все выше и выше по дереву.

Вскоре политики столкнутся с тем, что люди начнут требовать пищу для ощущений. Они не будут больше требовать одежды, еды и домов. Мы хотим еще и биты! Будущие восстания будут проходить под лозунгами «Чувства имеют смысл!», «Почувствуйте мир!», «Здравый смысл принадлежит каждому!».

Появившиеся как ответ на скуку искусственной цивилизованной жизни, нам предлагаются новые технологии под флагом «виртуальной реальности». Человек просто замещает восприятие 11 миллионов бит в секунду от созерцания прекрасного леса. Телевизор перед глазами, наушники на ушах, сенсорные перчатки на руках (а в долгосрочной перспективе — и на всем теле): мы в виртуальной реальности, получаем те биты, которых нам не хватает в реальной, искусственно созданной реальности.

Нам уже предлагают даже виртуальный секс — гарантированно безопасный в плане СПИДа.

Автор «Алисы в стране чудес» математик Люьис Кэролл предсказывал подобное развитие еще сто лет назад, когда он написал историю под названием «Сильвия и Бруно». В какой-то момент рассказчик встречает человека по имени Майн Херр, с которым обменивается следующими фразами: «Майн Херр выглядел настолько глубоко изумленным, что я решил: лучше сменить тему.

— Какая полезная вещь эта карманная карта! — заметил я.

— А это еще одна вещь, которой мы научились у вашей нации, — сказал Майн Херр, — создание карт. Но мы пошли гораздо дальше, чем вы. Какой самый большой размер карты вы считаете действительно полезным?

— Около шести дюймов на милю.

— Всего шесть дюймов! — воскликнул Майн Херр. — Мы очень скоро дошли до шести ярдов на милю. Потом попробовали сотню ярдов на милю. А затем пришли к величайшей идее! Мы создали карту страны в масштабе миля к миле!

— И часто ли вы ею пользовались? — поинтересовался я.

— Ее еще никогда не разворачивали, — сказал Майн Херр, — фермеры против. Они сказали, что карта накроет всю страну и закроет солнечный свет! Поэтому мы пока пользуемся самой страной как ее собственной картой, и уверяю вас, это почти так же удобно!

Почти невероятная красота царит в горах Джемец в Рио-Гранде на севере Нью Мехико. Плато испещрены руслами рек и эрозией, а крутые горные стены вздымаются к изолированным горизонтальным островкам, которые известны как «месес» — от испанского слова, означающего «столы». Буйство цветов почвы украшает крутые склоны этих «столов», которые были созданы вулканической активностью, еще заметной в виде горячих ключей, которые и дали горам название. «Jemez» — это индейское слово, означающее «место кипящих ключей».

Гористый горизонт вокруг плато наделяет это место уникальными характеристиками: здесь встречаются открытое небо и замкнутая земля. Это одно из величайших убежищ в мире, где пространство вызывает огромное ощущение вдохновения.

В конце 1930-х годов физик, имевший склонность к поэзии, пересекал месес верхом на лошади. Через несколько лет американское правительство попросило его порекомендовать убежище, где пара дюжин ученых могли бы секретно работать над новым оружием, которое, по некоторым опасениям, создавал и Гитлер — оружие, которое уничтожит все представления об обычном вооружении.

Молодой человек, Дж. Роберт Оппенгеймер, порекомендовал Лос-Аламос — крошечную общину с школой для мальчиков, которая находится на меса к северо-западу от Санта Фе. Через несколько лет, когда Вторая мировая война закончилась после взрыва бомб над Хиросимой и Нагасаки, научный лидер проекта объявил, что физики останутся грешниками на веки вечные.

Они создали бомбу в результате непостижимой яростной активности, которая продолжалась с марта 1943 года, когда они приехали в Лос-Аламос, до августа 1945 года, когда капитулировала Япония. Они верили, что бомба будет использована только в целях демонстрации в пустынных областях — и никогда против мирного населения. Они воображали, что подобное оружие вообще положит конец любым военным идеям.

Они были правы — но имела место задержка на 45 лет.

Еще совсем недавно, в середине 80-х годов, мир жил под тенью абсурдной возможности холокоста ядерной войны. Две супердержавы — США И СССР — накопили невероятные запасы оружия, более 50 тысяч бомб, достаточных, чтобы положить конец жизни всех млекопитающих на Земле и уничтожить большую часть остальной жизни на планете. В предупреждениях о грозящей опасности недостатка не было — они были озвучены еще до того, как детонировала первая ядерная бомба.

Во время войны Нильс Бор предупредил западных глав государств, а в 1950 году в открытом письме — и Организацию Объединенных Наций (а следовательно, и широкую общественность), что секретность, окружающая ядерные бомбы, приведет к «роковому соперничеству из-за ужасного оружия».

Но в то же время Бор утверждал и кое-что еще. Ядерное оружие таило в себе дотоле неизвестные возможности, обещание и «способы того, чтобы сделать все человечество единым взаимодействующим сообществом» — открытый мир.

Идея Бора была настолько проста, что его современникам она показалась глубоко наивной: ядерное оружие настолько опасно, что оно вынуждает нации разговаривать друг с другом о том, как взять его под контроль. С ядерным оружием человек достиг той технологической стадии, где сосуществование и общение становятся необходимой нормой жизни, нравится нам это или нет.

«Закрытость», укрепление и изоляция больше не являются приемлемым выбором. Ядерное оружие вынуждает людей открываться друг другу и вести диалог.

Первое десятилетие после открытого письма Бора не демонстрировало никаких признаков продвижения в том направлении, которое он предвидел. 60-е годы увидели драматическое перевооружение с использованием ядерного оружия, когда СССР начал достигать паритета с США в плане наличия деструктивной мощи. Обе стороны накапливали все больше и больше оружия и развивали все новые и новые средства его доставки на территории друг друга: ракеты, самолеты, подводные лодки, межконтинентальные баллистические ракеты. В течение 60-х годов многие западные критики перевооружения яростно протестовали, что вызвало значительные общественные дискуссии. Но вскоре все это стихло и до конца 70-х годов оставалось просто боязливым ропотом за пределами обычной социальной активности.

Но с конца 70-х годов по всему земному шару резко усилилась критика — в том числе и со стороны военных лидеров двух супердержав. Критика фокусировалась на очевидном безумии идеи ядерной войны с целью защиты: любой военный аналитик знал, что любое использование ядерного оружия приведет к полному обмену арсеналами. Последствиями использования ядерного оружия будет взаимное коллективное самоубийство.

Ситуация стала действительно критической. В 60-е годы США имели гораздо больше оружия, чем СССР, что гарантировало определенную стабильность. В начале 70-х две страны имели примерно одинаковое количество боеголовок — также определенная форма баланса. Но технологические трансформации внезапно сделали ситуацию полностью нестабильной: появились РГЧ — системы, позволяющие размещать более одной боеголовки на одной ракете, направленные на различные цели.