Он поежился. Холод пробирал его до костей. Полицейские расступились, пропуская шефа к месту происшествия. Фотограф стоял на коленях, нацелившись камерой на убитого. Нажал на кнопку затвора. Ослепленный вспышкой, Маллин поморщился и махнул:

– Достаточно. Иди.

Фотограф поднялся, поправил шляпу.

– Может, сделаем еще парочку снимков, детектив? Очень уж красиво.

– Убирайся! – рявкнул Маллин.

Обиженный фотограф схватил штатив и зашагал прочь.

Маллин прошелся по переулку. Дрожащие руки Замарашки почему-то не давали ему покоя.

Декстер Коллинз – не старуха и не молодая девушка. Маллин знал его достаточно хорошо и считал славным парнем. Декс не боялся схлестнуться с гангстерами, мог постоять за себя. Но на сей раз ему, видимо, не повезло. Маллин нагнулся. Это была одна из самых жутких сцен, какие он когда-либо видел. Глаза убитого с лопнувшими кровеносными сосудами на холоде стали молочно-голубыми. Коротко подстриженная борода вся в запекшейся крови, уши тоже. Маллин насчитал по крайней мере дюжину глубоких колотых ран. Бледно-серая кожа вся испещрена странными голубыми венами, проступившими на поверхности, начиная со лба и кончая ступнями.

Он повернулся к полицейским:

– Переверните его.

Они подняли Декстера за руки и за ноги. Положили лицом на тротуар. Превозмогая отвращение, Маллин оторвал прилипшие к спине убитого газеты, заранее зная, что увидит. Действительно, как и у предыдущих жертв, позвоночник Декстера был вырезан. В последние несколько суток стояла минусовая температура, поэтому нельзя было определить, убит ли он прошлой ночью или раньше. Значит, Лавкрафт по-прежнему оставался главным подозреваемым. Но Маллин сознавал, что это идиотизм. Декстер раздавил бы Лавкрафта одной рукой, как муху.

Его убивали несколько подонков. А это уже совсем другая статья уголовного кодекса, не важно, нравится такой оборот дела Полу Кейлебу или нет. И совершенно неясны мотивы. Погибшие были незаметными людьми. Не богачи, не знаменитости.

Маллин снова вспомнил Дойла. Странный старик. Оказывается, знаменитый писатель, а так умело орудует тростью, причем как молодой. Разумеется, он не убийца, но тогда какого черта врал насчет знакомства по переписке? И зачем пришел к Лавкрафту на ночь глядя?

И самое главное, кто и почему подставил Лавкрафта?

Маллин продолжал размышлять об этом глубокой ночью, сидя в полицейском автомобиле у лечебницы «Беллью» рядом с похрапывающим Уолли. Ответ на вопрос надо искать где-то здесь. У Лавкрафта был только один посетитель, некий мистер Уоткинс. Ясное дело, фамилия выдуманная. Лавкрафт – убийца или пешка в какой-то игре? Умный псих или марионетка? И если последнее, то кто дергает за ниточки?

– Вот это да, – прошептал Маллин и сильно встряхнул Уолли.

Тот встрепенулся:

– А? Что?

– Заткнись, – буркнул Маллин. – Сейчас три часа ночи. – Он показал на площадку у ограды лечебницы «Беллью». – Смотри, вон там мистер Дойл.

Недалеко от полицейского автомобиля под фонарем стоял Дойл с какой-то женщиной. Они тихо переговаривались, озираясь.

– С кем это он? – спросил Уолли.

– Выглядит, как будто шлюха. – Маллин помрачнел, озадаченный новым поворотом событий.

– Нашли где пристроиться. – Уолли достал фляжку и глотнул. – Давайте, босс, сделаем их. – Он взялся за ручку дверцы, но Маллин остановил его:

– Нет. Подождем, посмотрим, что они...

Неожиданно к окошку со стороны пассажира прилипло обросшее щетиной лицо.

– Извините, братцы! Очень хочется выпить. Понимаете, продрог так, что зуб на зуб не попадает. А у тебя, я вижу, кое-что есть. – Бродяга кивнул на фляжку Уолли. – Поделись, Христа ради.

– Заткни свою дыру, остолоп, – пробормотал Уолли.

– Убирайся, – прохрипел Маллин, не отрывая глаз от Дойла и его спутницы.

– А что такое, мои дорогие? Разве я невежливо попросил? – Бродяга прижал нос к стеклу.

– Ну вот что, клоун, я тебе сейчас покажу. – Уолли завозился с дверной ручкой.

– Ты хочешь их спугнуть? – сердито прошептал Маллин, оттаскивая его.

– Я всего лишь попросил немного выпить! – воскликнул бродяга. – Подумаешь!

Разозленный, Маллин полез за пистолетом. Уолли прижал к стеклу жетон.

– Полиция. Уходи. Пошел прочь.

– Полиция? – Бродяга завопил так, что его можно было услышать за несколько кварталов. – Почему же вы сразу не сказали?

– Идиот! – крикнул ему Уолли.

– Будь он проклят! – Маллин ударил кулаком по приборной доске, потому что Дойла и женщину как ветром сдуло. – Паршивый сукин сын. – Он вышел из автомобиля и обогнул капот.

Бродяга резво отскочил и принял боксерскую стойку.

– Не смейте применять насилие.

– Сейчас я тебе дам выпить, пес вонючий...

Продолжая хихикать, бродяга скрылся в тени. Маллин выругался и спрятал пистолет в кобуру. Они уехали. Наблюдение было сорвано.

Дойл прижал Мари к стене. Автомобиль, в котором сидели Маллин и Уолли, прогромыхал мимо и скрылся за поворотом.

– Они уехали? – промолвила Мари.

– Кажется, да. – Дойл отстранился, неожиданно осознав, что все это время обнимал ее. Откашлялся. – Ты замерзла?

Мари улыбнулась:

– Уже нет.

– Мари...

Она подняла руку.

– Ш-ш-ш!

К ним кто-то приближался.

Дойл встал посреди тротуара, положив обе руки на трость.

– Артур, давай лучше продолжим изображать влюбленных, – прошептала Мари и потянула его к себе. Он обнял ее. Прижал губы к шее, руки опустились ниже, к бедрам.

Из переулка вышел бродяга.

– Надо же, вздумали мне угрожать... да я... да если какая-нибудь сволочь свяжется со мной, я...

Он остановился рядом. Дойл и Мари прервали объятие. Бродяга широко улыбнулся.

– Подайте пенни грешнику.

Мари брезгливо поморщилась.

– Бог подаст.

– Отвали, приятель, – буркнул Дойл.

– А красотка у тебя совсем даже ничего. – Бродяга уставился на Мари.

– Тебе сказано, убирайся! – Дойл приставил к его груди конец трости.

– Ой-ой, напугал. – Бродяга вскинул руки в дурашливом ужасе. – А самого выслеживает полиция. Расскажи лучше, что ты натворил, парень?

Дойл насупился.

– Кто ты?

– Не важно. А вот кто сидит вон в том доме, хотелось бы знать? Говорят, тот самый загадочный убийца, который расправился с добрыми людьми из приюта.

Дойл схватил бродягу за воротник.

– Кто тебя послал?

– Хочешь знать, кто меня сюда послал? В самом деле?

– Говори!

Бродяга с притворным испугом оглянулся по сторонам и произнес:

– Меня послала сюда... жена.

– Жена? – Мари вздохнула и обратилась к Дойлу: – N'est ce pas[16], этот господин напрашивается, чтобы ему дали под зад?

Бродяга усмехнулся:

– Мари, в газетах писали о твоей смерти, но я ни секунды не сомневался, что это вранье.

– И не пролил ни единой слезинки, Гарри, я уверена.

– Зови лучше меня, как прежде, Гудини.

Он выплюнул накладную десну и улыбнулся.

– Зачем вы заявились сюда так поздно? – поинтересовался Дойл.

– Чтобы попытаться спасти вашу неуклюжую задницу. За вами следят детективы, значит, вы изрядно наследили. И это при вашей известности. – Одним движением Гудини сбросил парик и отодрал фальшивую бороду. – Пока вы в этом городе, у меня не будет ни минуты покоя, ведь, несмотря на размолвки, мы все равно друзья, и я не могу позволить вам лезть напролом и ломать себе шею. – Он расстегнул пиджак, под которым оказалась лишь белая тенниска. – Я пришел, потому что в таком деле вам без меня не обойтись.

Полицейские Симус и Паркс были очень недовольны. Сегодня их заставили околачиваться на холоде у ворот лечебницы «Беллью», приказали повысить бдительность. В связи с чем, детектив Маллин не объяснил.

– Говорят, там сидит какой-то вампир. – Паркс похлопал руками по бокам, чтобы согреться.