— Ты мудр, Мика.
— А я всегда знал, что очень мудрый, — охотно соглашается хортлак.
— Прибыл гонец из Сонандана! — кричит Агатияр с порога.
— Хвала богам! — откликается император и спешит в зал для приемов.
Сухой, поджарый, невысокий сангасой, напоминающий своими движениями кошку, кланяется императору почти как равному. Но Зу-Л-Карнайн бывал в Сонандане и помнит, что там поклоны, как форма приветствия, не в чести. Уважение выражается иными способами.
— Мы рады тебя видеть, — милостиво говорит аита. — Садись, отдохни с дороги, а я пока почитаю послание, которое ты привез.
— Я не привез письменного послания, — говорит сангасой. — Вместо письма тебе придется прочитать меня, аита.
— Говори!
— Правитель Тхагаледжа и верховный жрец Нингишзида передают тебе огромную благодарность богини за твое предупреждение и говорят тебе: ты был прав. Они говорят, что Великая Кахатанна отправилась в горы Онодонги по делам, ей одной ведомым, но должна вернуться оттуда раньше, чем я прибуду к тебе с этим посланием. Тем не менее они считают, что ты должен об этом знать. Они выражают тебе свою дружбу и преданность и обещают сообщить все, что будут знать после возвращения богини.
Зу-Л-Карнайн вполголоса говорит Агатияру:
— Конечно, я бы не простил им, если бы они умолчали о ее походе. Но теперь зато волнуйся. И зачем она опять ушла из Сонандана?
— Потому что ее проблемы сейчас лежат за пределами страны, — спокойно поясняет визирь. Он поворачивается к гонцу и говорит: — Какие приказания отдали тебе твои повелители?
— Они просили меня не медлить, если есть серьезные новости, и позволили отдохнуть, если великий аита не захочет сообщить ничего спешного.
— Увы тебе, — улыбается император. — Очень захочет.
— Я рад быть полезным тебе, аита.
— Как вознаградить тебя? — спрашивает Агатияр.
— Я сын Интагейя Сангасойи, и ничто в мире не будет мне большей наградой, чем ее благополучие и счастье.
— Хороший ответ, — говорит император. — Если бы мне таких солдат…
— Зу! — одергивает его Агатияр. — Ты несправедлив. Твои тхаухуды не хуже этого прекрасного воина.
— Да, ты прав. Просто…
— Просто все, что связано с ней, само по себе гораздо лучше всего остального. Понимаю.
Агатияр знает, что имя Кахатанны и название ее страны магически действуют на Зу-Л-Карнайна и следует быть осторожным, употребляя эти слова. Визирь спрашивает у гонца:
— Тебе нужно дать с собой письмо или ты повезешь устное послание?
— Тхагаледжа просил тебя не доверять мысли бумаге, если мысли эти дороги тебе.
— Будь по-твоему, — говорит Агатияр. — Тогда запоминай…
Спустя два часа после отъезда гонца обратно в Сонандан император и его верный визирь наконец оставили свои дела и решили наскоро пообедать. Слуги попытались было предложить накрыть стол в малом пиршественном зале, но Зу-Л-Карнайн одним движением бровей разрешил все их сомнения и побудил двигаться ровно вдвое быстрее. Агатияр, заметив, какую прыть они развили, весело улыбнулся:
— Кажется, мальчик мой, твоя мечта начинает сбываться, но по-моему.
— Что это за загадка такая?
— Твои слуги уразумели, что спорить не стоит, а тираном ты так и не стал.
— Признаюсь, Агатияр, я об этом все еще мечтаю.
— Давай поговорим о талисмане. Что с ним делать?
— Я вижу единственный способ его изолировать — отвезти Каэтане. Конечно, будь здесь наши ийя, они посоветовали бы еще что-нибудь. А так… Что нам еще можно придумать?
— Сам не знаю. Во-первых, я предвижу, что ты сам собираешься ехать в Сонандан, а это совершенно противоречит всем остальным планам. Отправить его с кем-нибудь нельзя — думаю, что Мелькарт предпримет все, что можно, чтобы прибрать его к своим рукам. Оставить здесь — значит постоянно находиться под угрозой того, что его кто-то выкрадет. Насколько я понял, в случае с талисманом Джаганнатхи на верность и преданность сподвижников рассчитывать не приходится.
— Мне тоже так кажется, — сказал император.
— Единственный способ отвезти эту гадость нашей девочке, — продолжал рассуждать Агатияр, — это выступить во главе всего нашего войска… Уже невозможно. Вызвать помощь из Сонандана? А знаешь, это не такая уж и глупая мысль. Зу! Если они пришлют хотя бы полк Траэтаоны, я не знаю, какая сила помешает талисману добраться до Салмакиды в целости и сохранности. Но посмотрим, что решат по этому поводу Тхагаледжа и Нингишзида. Думаю, они рассудят так же.
— А пока нужно спрятать его как можно более тщательно.
— Твоя правда. Но твой старый визирь не очень глуп — талисман давно находится в тайнике, о существовании которого знаем только я и ты.
— В том самом? — восхищенно вскричал Зу-Л-Карнайн. — Агатияр!
— Что тут удивительного? Я его боялся в руки взять…
— Это как раз нормально. — Император поближе наклонился к старому другу. Я должен признаться тебе, что когда рассматривал его у тебя в кабинете в последний раз, то слышал тихий голос. Вкрадчивый и ужасно неприятный. Слов не было слышно, но ритм речи буквально заворожил меня. Я поймал себя на том, что пытаюсь разобрать, что же он намеревается сказать. Я испугался и хотел было отложить его, но едва заставил себя разжать пальцы.
Агатияр нахмурился:
— Думаешь, он уже начал действовать?
— Наверное, он никогда не прекращает действовать. Просто сейчас у него много целей одновременно.
— Ты напугал меня, Зу, — расстроенно проговорил визирь.
— Неужели ты думал, что я продамся Врагу, подчинюсь ему?!
— Не зарекайся, ты не бог, чтобы противостоять Злу, а ведь и многие боги пали под Его натиском. Но дело не в этом. Ты чист, мальчик мой, как горный хрусталь. И ты любишь, а любовь, если она истинная, конечно вернее всех заклинаний хранит от Зла. Наша девочка сильна, как никто, и за нее я тем более не боюсь. Я стар, я люблю тебя, и больше мне ничего не нужно. Не будь у нас с тобой империи, как славно было бы рыбачить на утренней зорьке. В Фарре такие прекрасные реки и озера. А морская рыбалка…
Визирь мечтательно возвел глаза к потолку. Посидел, поулыбался блаженно, но постепенно улыбка сползла с его лица, и оно опять приняло строгое и серьезное выражение.
— Слишком многим людям он сможет что-то предложить. Что, если они услышат его?
— Из тайника?
— Надеюсь, что я преувеличиваю.
Обед прошел слишком быстро. И Агатияр, и Зу-Л-Карнайн нервничали, хотя, не желая волновать друг друга, притворялись беспечными и веселыми. Первым не выдержал аита:
— Агатияр! Ты меня знаешь с пеленок. Ты же видишь, что у меня на душе, лучше, чем любой профессиональный маг.
— Есть такое дело, — смущенно буркнул в усы визирь.
— Тогда пойдем, посмотрим на это мерзкое украшение. Мне все время кажется, что у него выросли ноги и оно убрело от нас в поисках другого господина.
— Зу! — ужаснулся вдруг Агатияр. — Какой же я безумец и слепец!
— Что еще? — испугался император.
— Ведь талисман не зря попал именно к тебе: Зу-Кахам мог оставить его у себя, мог отдать магам, мог спрятать в сокровищницу. Эта штука запросто могла соблазнить гонца, чтобы он украл ее и отправился в бега, — и кто бы его стал ловить?! Но талисман Джаганнатхи проделал этот путь, чтобы попасть именно к тебе — лучшему полководцу на весь Вард, а возможно, и на весь Арнемвенд!
— Но я же не поддаюсь искушению, Агатияр, честно! Посмотри мне в глаза, ты же умеешь отличать, когда я лгу даже самому себе.
— Мальчик мой, я не о тебе! Талисман отчаянно будет пытаться найти себе другого господина. Давай-ка позовем Гар Шаргу и попросим его снестись с Тхагаледжей.
— Это опасно. Послание может перехватить любой другой сильный маг.
— Думаю, мало-мальски сильный маг уже знает, что талисман у нас. Риск невелик. А вот времени у нас в обрез. Может, они смогут поторопиться и предпринять что-то в самом скором времени. Если же нет, то отрядим армию. Поедешь в Сонандан.
Агатияр яростно хлебнул вина из огромного золотого кубка, а затем в сердцах грохнул им об стол:
