– Ладно, Форестер. Неуклюже, зато быстро.

– Вы же говорили нам подходить к делу изобретательно.

– Говорил.

– Так я сдала?

Он ничего не сказал, но соученики-мужчины заговорщически подмигнули ей, а единственная, кроме нее, женщина – рослая фермерша – хлопнула Лизетту по спине и шепнула:

– Отличная работа.

Так оно и шло – часы за часами тренировок, посвященных одной-единственной цели: убить врага. К концу первой недели Лизетте стало уже совсем неуютно от мысли, что она овладела множеством способов убивать – как голыми руками, так и самым разнообразным оружием, в том числе и самодельным. К обращению со взрывными устройствами она проявила изрядные способности, хотя и не удержалась от замечания, что не хотелось бы ей никого взрывать. Интересно, поставили ли за такие комментарии черную метку напротив ее имени?

Всю следующую неделю светило теплое солнце, а Лизетта томилась в четырех стенах, проходя ускоренный курс связного дела. Когда дошло до практической работы, она превратилась в губку, жадно впитывающую всю информацию, которую обрушивали на нее в немыслимом количестве. Приятно было получить хоть какую-то передышку от физической подготовки, но главное испытание ждало впереди: прыжки с парашютом. Лизетте предстояло идти первой из группы, и у нее возникло впечатление, что руководство очень торопится впихнуть в нее побольше всевозможных умений. Неужели они уже задумали для нее какое-то задание?

Курсы по прыжкам с парашютом она проходила в Дархэм-хауз в Чешире. Там в распоряжении учеников находилось все возможное снаряжение для того, чтобы выброситься из самолета глухой ночью и целыми и невредимыми приземлиться на землю – причем вне зависимости от погодных условий. Закаленным предыдущими тренировками будущим шпионам показывали, как правильно падать и перекатываться. В помощь обучающимся выдавали набор всевозможных веревок и канатов, на которых можно было отрабатывать технику. Лизетте казалось, что один из наставников, подполковник авиации, считал, что она так толком и не овладела всеми премудростями. Однако это лишь побудило ее вызваться прыгать первой. Именно такой энтузиазм и жажда доказать подполковнику, как он ошибается, и привели к тому, что она растянула ногу. Но хотя Лизетта морщилась от боли, никто кругом не догадывался, до какой степени ей больно. Туго перетянув ногу, она, не моргнув и глазом, прыгнула еще три раза с самолета и последний, на зачет, с воздушного шара, ночью.

Камнем падая сквозь мрак и дожидаясь, когда же откроется парашют, Лизетта представляла себе, что родители рядом с ней. Она почти слышала, как отец по-немецки подбадривает ее. Мягкое, профессорское поведение, то, как страстно он обожал ее хрупкую, похожую на задорного эльфа маму-парижанку, любовь к искусству, истории, языкам разительно отличали отца от типичного шумливого, накачанного пивом грубияна-немца.

Если Максимилиан был сама чувствительность, то мать Лизетты, Сильвия, олицетворяла смех и радость жизни. Лизетте всегда казалось, что тихий и серьезный отец черпает жизнь из яркого пламени жены. Именно она сидела за рулем в тот вечер, когда они разбились. Должно быть, в тот раз, совершая прощальную поездку по любимой Франции, они слегка переусердствовали с шампанским. Впрочем, Лизетта была рада тому, что они умерли вместе. Они не могли существовать друг без друга. Ее родители любили, любили по-настоящему, и Лизетта горько жалела, что больше не видит, как они вместе смеются, ласково друг друга поддразнивают, нежно касаются – не видит всех этих трогательных знаков привязанности: мимолетных улыбок из другого конца комнаты, кратких прикосновений руки к плечу, манеры отца обнимать маму, когда та хлопотала на кухне… Лизетта тосковала по тем временам, когда жила в коконе этой любви.

Тем временем вся группа начинающих шпионов отправилась на курсы радиодела и передачи сообщений, а Лизетту оставили для дополнительных занятий по ночным прыжкам. Водоворот активности не стихал. Одной из самых важных частей обучения стали занятия по соблюдению личной безопасности и секретности в повседневной жизни. Лизетта целую неделю училась тому, как жить в густонаселенном квартале, где полным-полно любопытных глаз и ушей, – но при этом исчезнуть, раствориться в нем. На занятиях обсуждали и репетировали буквально все, от того, как разговаривать, до того, как одеваться и как часто ходить за покупками. Основная идея состояла в том, чтобы как можно быстрее стать в таком месте своей, обычной, такой, как все.

У Лизетты уже имелся ценный опыт по части того, как жить одиноко, скромно и тихо. Она оставила значительную часть родительского наследства во Франции, а ее адвокаты в Бретани продали семейный дом и перевели деньги на доверительный счет в банке. Французские деньги были переведены на такой же счет во Франции, открытый на ее имя в том виде, как оно было записано в свидетельстве о рождении – Лизетта Форстнер. Она еще не трогала и сантима из этих денег.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.