– Да он прямо с ума спрыгнул, знаете ли! Я выглянула в окно - у нас окна цехов выходят на пруд, а я как раз проверяла молочную линию, там, знаете ли, часто барахлит подача крышек... Так вот, я случайно заглянула в окно, а там этот придурок, я даже не поняла сначала, что он делает. Как будто колотит что-то, знаете ли, я потом узнала, что у него был секач - такой здоровенный механический нож, и откуда он его взял, ума не приложу. Весь берег был в молоке, и он сам, и обрывки бутылок - мы, знаете ли, супертонкий пластик используем - валялись в грязи. Успел, гад, испортить всю партию, а у нас, знаете ли, и так не слишком большая прибыль. Хорошо еще, я догадалась позвонить в полицию, сама не пошла туда, он ведь, знаете ли, чуть не набросился на них с этим ножом!

– Совершенно ничего не понимаю. Она работала в нашей школе семнадцать лет, выучила весь Лиунсвилль, можно сказать. Сам мэр в свое время учился в ее классе. Очень выдержанная, строгая. Практически не повышала голоса. И вдруг такое... ничего не могу вам сказать. Может быть, какая-то редкая форма заболевания? Нет, мальчик серьезно не пострадал, но конечно, она подписала все необходимые документы... компенсация... И все же, детектив, я не понимаю, что ее толкнуло на это...

– Что вам надо? Помолчи, Женевьева, я разберусь сам. Если я пару раз шлепнул собственного сына, это не повод заявляться в наш дом и допрашивать меня. Этих малолетних нахалов иначе не воспитать. Уйди, Женевьева! А вот это враки, ясно? Кто вам сказал - Паттерсон? Или Крылова? Пошлите их подальше! Вон, и Женевьева подтвердит - пару раз шлепнул по мягкому месту, и все. У него самого спросите, он вам то же скажет. Василь! Василь, а ну иди сюда немедля!

– Это я позвонила, детектив. Господи, она так визжала, эта собака! У меня до сих пор сердце заходится, как вспомню. И ведь я никогда ее не видела, знала, что он держит пса, у нас многие так делают - от мальчишек, чтоб не лазили по участкам... он мог бы просто отдать ее кому-нибудь. Или в приют. Но вот чтобы так... Я и раньше особенно не зналась с ними, а теперь ни за что не поздороваюсь. Подумать только!

– Этот все тот неохиппи, Мбонго Клаус, это с него начался погром. Он просто шатался по улицам со здоровенной железякой: дрелью, что ли, я не очень разбираюсь в технике. Это потом за ним увязалась целая толпа, орали, ломали все подряд. У нас ведь почти не бывает жидкого стекла, это дорого, в основном, пластик. Половина магазинов осталась без витрин, а ведь у нас многие не пользуются централизованной подачей. Мы маленький город, детектив...

– Я давно подозревала, что он плохой человек. А теперь я точно знаю, что он колотит жену.

– Гонялся за нами с ружьем. Правду говорю, сэр! Хорошо, я знаю одну дырку в заборе...

– Сам не понимаю, детектив, как нашло на меня. Я же столько лет женат, я давно знаю, что она дура, а тут...

– Нефиг чужих парней отбивать, ясно? И еще раз дам, и все волосья нафиг выдеру, будет еще приставать!

Дамьен привалился к корпусу мобиля. Мелкая пыль пыль забивала глаза, на зубах хрустел песок. Зловонная волна агрессии выплеснулась на разрушаемый ураганом Лиунсвилль, захлестывая семьи, судьбы...

Ветер бросил его на колени, острый камень услужливо подвернулся под ногу. Корпус мобиля накренился, едва не опрокидываясь. Шторм, похоже, достиг обещанных Микки восьми баллов.

Задыхаясь, Дамьен отполз от раскачивающейся машины. Следующим порывом его катнуло по дороге, шваркнуло о поваленный ствол. Моб равнодушно повторял:

– К сожалению, ваша заявка в настоящее время не может быть принята. Попробуйте повторить вызов позже. К сожалению...

Придется выбираться своими силами.

Мобиль едва слушался управления. Хрупкая конструкция моталась в воздухе, пластик стонал. Казалось, еще секунда, и машина рассыплется фейерверком обломков.

– Я нашла тебе данные по Питеру Зебрински, сбрасываю. Он действительно работает с Биллом Гречем, но на третьего ничего нет. Адрес: Ньютон-стрит...

– Ага, знаю - юг, зона соцподдержки. Можешь передать шефу, мне тоже здесь не нравится. Они все боятся. И каждый готов вцепиться в глотку. Знаешь, как будто...

– Вирус ненависти...

– Что?

– В новостях кричат про вирус ненависти. Это когда люди друг на друга набрасываются безо всякой причины. Ой, Дами, такое творится! Все ломают, в подземке драки, в больницах усиленные дежурные бригады - столько пострадавших. И ураган еще...

Мобиль болтануло особенно замысловато, Дамьен с трудом вывернул от здания громадного гидропонного цеха. Успел заметить, как непрерывно течет, зализывая дыры в панелях, жидкое стекло.

– А Лиунсвилль?

– Про Лиунсвилль молчат, но он же маленький пригород, что про него говорить. Ты только осторожней, слышишь! Авиетку лучше вызови, сам не веди: на окружной, говорят, людей прямо из мобилей вытаскивают.

– Дели на семь.

– Даже если так... Дами! Ты опять смеешься?

– Я буду очень осторожен, мышонок.

Ветер мотал по улицам самые неожиданные предметы: кукольную ногу, пугающе похожую на настоящую, огромный букет в светящемся каркасе, рабочий комбинезон; корпус одноместной авиетки влетел в витрину и застрял там чудовищным жуком.

Редкие прохожие жались к стенам домов, перебегая от одной устойчивой опоры к другой. Мальчишка лет десяти с перекошенным от ужаса лицом тащил за собой худого старика; через мгновение обоих бросило на ступенчатый бортик неработающего лазерного фонтана, мальчишка завизжал. Дамьен с облегчение заметил устремившуюся к ним коробку автомеда.

Медленно пролетел тяжелый полицейский мобиль.

Две девушки испуганно выглядывали из дверей косметического салона: идеально уложенным прическам не пережить прогулки. Одна что-то сказала, другая неожиданно дала ей пощечину.

Два здоровяка мутузили друг друга под навесом кафе. Багровые лица, искаженные черты. У стены валяется разбитый пластиковый кейс, мемочипы рассыпались по тротуару блестящим конфетти. Очередной порыв расшвырял и чипы, и драчунов, один вскочил, другой остался на коленях, держась за грудь и надсадно кашляя.

Дамьен покачал головой.

Добравшись домой, он обнаружил, что длинные волосы заклычились в один сплошной колтун, из которого индейским украшением торчали веточки, какие-то нитки и неопознаваемый мусор.

Чертыхаясь и кривясь от боли, Дамьен некоторое время пытался разодрать пряди, потом с досадой включил ножницы. Через секунду длинный хвост, слипшийся в паклю, упал на пол, а детектив мрачно обозревал в зеркало получившийся результат.

Худое лицо в обрамлении грязных неровных прядей запросто могло принадлежать юнцу из "Крыс" или "Червей", разве что пестрой банданы не хватало: Дамьен словно вернулся на восемь лет назад.

Угрюмо размышляя, можно ли считать себя пострадавшим от стихии, детектив запустил капиллярный душ на максимальную интенсивность.

Моб орал, как резаный. Дамьен пробормотал "Свет!", но темнота осталась столь же непроницаемой.

Чертыхнувшись, он пошарил по столу, нащупал кругляш моба.

– Да!

– Дами, у тебя все в порядке?

Детектива захлестнуло адреналиновой волной бешенства.

– Ты меня разбудила, чтобы спросить?!

– Дами! - в голосе малышки Микки прорезались панические нотки. - Полгорода без энергии. В сети целые узлы отрубаются! Новости вопят о сумасшедших побоищах на улицах! Люди будто с ума посходили!

Дамьен мгновенно взял себя в руки.

– Ты где?

– В конторе. У нас автономное питание: в полиции, в департаменте, в больницах...

– Шеф с тобой?

– Нет, побежал что-то выяснять.

Несмотря на всю серьезность ситуации, Дамьен не смог сдержать усмешку, представив себе бегающего Урссона с колышушимся животом и красной лысиной.

– Я просто очень беспокоюсь, извини.

– Чего уж теперь...

– Послушай, Ньютон-стрит в темной зоне, все электричество вырублено, тренд мертвый. Туда сейчас только пешком или на авиетке, но такси не работает.