— Так-то оно так, — согласился Роберто. — Но, с другой стороны, он все же не похож на человека, при виде которого женщина бросается наутек с воплями о помощи.

Когда до Айлин дошло, на что он намекает, в глазах ее сверкнули молнии.

— Ты хочешь сказать, что я нарочно во все это вляпалась, чтобы получить предлог обратиться к тебе за помощью?

— А что, так оно и было? — спокойно принял ее вызов Роберто. — Или все еще более запутано и сложно? — продолжал он, прищурившись, словно пытался проникнуть взглядом в самые темные уголки ее сознания. — Отвечай, кто из нас, Брайан Мейсон или я, похож на мужчину, который на тебя напал?

Несколько оглушительных секунд, в течение которых до Айлин доходил смысл этих слов, показались ей вечностью. Смертельно побледнев, она замерла как мраморное изваяние.

Но потом из непроглядной глубины ее униженной, поруганной души пришли слова, полные боли, унижения и ненависти.

— Двое, — поправила она его с такой страшной улыбкой, что Роберто отшатнулся. — Их было двое, милый. Они изнасиловали меня в лифте, если уж ты решил узнать всю правду.

И пока он стоял, ошеломленный, в свою очередь окаменев от этого ужасного признания, Айлин одним движением отбросила в стороны его разом обмякшие руки и устремилась к дому, дрожа всем телом и прижимая ко рту ладонь в попытке удержать рвоту.

Роберто догнал ее уже у дверей.

— Не прикасайся ко мне! — крикнула она, отталкивая его.

Но он молча взял ее под руку и помог дойти до лифта, стоявшего внизу с открытыми дверцами. Оказавшись внутри, Айлин вырвалась и отвернулась к стенке.

Двери сомкнулись, и замкнутое пространство кабины заполнила густая тишина. Зажмурившись, девушка затаила дыхание, но на сей раз не из-за отвращения к этому средству передвижения!

Когда кабина остановилась, она резко повернулась и, не обращая внимания на притихшего Роберто, зашагала в сторону квартиры.

— Прости меня, — хрипло донеслось откуда-то сзади.

— Убирайся ко всем чертям, — бросила она, не оборачиваясь.

Ведомая скорее инстинктом, чем памятью, она прошла в гостиную, отыскала бар, плеснула себе в стакан джина и, не разбавляя, выпила одним глотком.

— Я знал только, что на тебя напали, когда ты поздно возвращалась с работы, — тихо проговорил Роберто, — и ничего больше. Черри отказалась обсуждать подробности. Я понимаю, что растревожил твою открытую рану. Прости. Но откуда мне было…

Ах, Черри! — мысленно воскликнула Айлин. Конечно же, это была Черри! Кроме нее, ему не от кого было узнать об этом. Но даже сестра не знала всего.

— Она очень боялась за тебя, Айлин, — объяснял Роберто, который теперь чувствовал потребность защитить покойную Черри. — Боялась, что ты сорвешься, если будешь и дальше держать все в себе.

— И, поскольку я отказывалась обсуждать случившееся с ней, она решила поделиться с тобой! — горько усмехнулась Айлин и плеснула себе еще джина, но выпить его так и не смогла — ее руки дрожали так сильно, что стекло стучало о зубы, а жгучая жидкость расплескивалась.

— А что ей оставалось делать? — вздохнул Роберто. — Ты ушла в себя, отгородившись и от нее, и от меня, а ведь мы двое любили тебя больше всех на свете!

— Да, я отгородилась от всех! — гневно ответила Айлин, пронзив мужа испепеляющим взглядом. — Потому что это случилось не с вами, а со мной, и я сама должна была с этим справиться! Вас это не касалось!

— Как это не касалось? — возразил он, теряя терпение. — Я имел право знать, почему вдруг начал вызывать отвращение у женщины, которая еще вчера ластилась ко мне как кошка!

— Ну и как я должна была рассказать тебе об этом, Роберто? — спросила она, принимая вызов. — Ах, кстати, милый, меня тут на прошлой неделе изнасиловали, так что твои прикосновения мне теперь омерзительны. Но ты не расстраивайся, в этом нет ничего личного. — Она рассмеялась, коротко и страшно. — Как тебе такой вариант объяснения?

— Ты знала, как я тебя люблю, и должна была верить в то, что я поддержу тебя!

— Ты что, издеваешься? — задохнулась Айлин и с такой силой грохнула стаканом о стол, что брызги разлетелись по всей комнате. — Да ты же поставил меня на этот идиотский пьедестал и постоянно твердил, как это чудесно, что я все еще девушка, и каким чудом будет наша первая брачная ночь — священная и ничем не запятнанная! — Голос ее сорвался, и она разрыдалась.

Лицо Роберто исказилось, и он отвернулся, обхватив руками плечи. Глядя на его застывшую, словно сведенную судорогой широкую спину, Айлин подумала, что так даже лучше. Ей будет проще выложить ему все, что он так хотел услышать.

— Меня изнасиловали за неделю до нашей расчудесной свадьбы, — всхлипывала она. — Ты пропадал па Корсике, а мне хотелось умереть! О Боже, какой это был кошмар! — Ее начал бить озноб, и, пытаясь хоть как-то успокоиться, она крепко прижала руки к груди. — Мне даже вспоминать об этом страшно, не то что рассказывать. А потом мне показалось, что если попытаться сделать вид, будто ничего этого не было, то может получиться так, будто и вправду ничего не произошло. И твоя мечта о необыкновенной свадьбе и сказочном браке, заключенном на небесах, сбудется.

— И ты решила, что можешь выйти за меня замуж, залезть в мою постель и сделать вид, что я получил именно то, о чем мечтал? — спросил Роберто, оборачиваясь. Увидев его взгляд, как у побитой собаки, Айлин опустила глаза.

— Да, — вздохнула она. — Что-то в этом роде.

— Но потом, когда оказалось, что ты не можешь вынести даже моих прикосновений, не говоря уже о большем, когда стало ясно, что все рушится и исполнения сказочной мечты не будет… Почему ты не рассказала мне все тогда? Зачем ты изводила меня своим отвращением? Неужели ты не чувствовала, как я страдал, не понимая причин этой перемены? По сути дела, за то, что сделали с тобой те два подонка, расплачиваюсь я!

Конечно же, он был прав. Убийственно прав. Прав настолько, что Айлин решила, что с нее довольно.

— Я не желаю больше об этом говорить, — отрезала она и направилась к двери.

— Не-е-т!!! — Это прозвучало, как рев раненого зверя, и, потрясенная, она застыла на месте. — Мы с тобой должны с этим что-то сделать, — прохрипел Роберто. — Ты и я. Мы вместе. Мы должны справиться с этим, Айлин. Здесь и сейчас.

— Что тебе от меня еще нужно? — спросила она, оборачиваясь. — Покаяния? Хорошо, ты его получишь. — Глаза девушки горели безумным блеском, волосы рассыпались по плечам, и вся она дрожала от бешенства и унижения. — Роберто, прости, я ошиблась. Я была не права, когда не доверилась тебе и заставила страдать. Я наказала тебя за чужие грехи и превратила твою жизнь в ад. Я…

— Ты разбила мое сердце и даже не заметила этого, — глухо и печально закончил он ее гневную тираду.

Айлин показалось, что пол комнаты качнулся, и, чтобы не упасть, она ухватилась за спинку стоявшего рядом кресла. Может быть, она ослышалась и на самом деле он не произносил этих слов. Какое ужасное признание для такого человека, как он!

Но на лице Роберто больше не было признаков ни обиды, ни гнева. Ровным голосом, не обвиняя и не жалуясь, он бесстрастно рассказывал о том, с чем жил все эти два года.

Правда, только правда и ничего кроме правды, пусть даже эта правда жгла ее сейчас, словно раскаленное железо!

— Но дело не только в этом. Ты сделала больше, — продолжал он таким же бесцветным голосом. — Ты меня просто обездолила, причем так же безжалостно, как те двое ограбили тебя. Ты меня морально кастрировала своим отвращением. Как ты думаешь, каково мне было чувствовать, что ты гадливо вздрагиваешь от моих прикосновений! Я лишился гордости, чувства собственного достоинства, лишился веры в себя как в любовника, как в мужчину!

— Боже милосердный!.. — только и смогла прошептать Айлин.

— А теперь, если ты не против, мы спокойно, без истерик и взаимных обвинений, обсудим все, что с нами случилось. — Как всегда, когда Роберто, волнуясь, делал над собой усилие, чтобы говорить тихо и спокойно, в его безупречном английском появлялся сильный итальянский акцент. — Потому что мне кажется, что я заслужил право узнать всю правду о том, что заставило тебя так со мной обращаться.