— Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, — все так же осторожно отвечала Ай-лин, поглядывая на дверь в тщетной надежде, что появление Роберто прекратит этот разговор раньше, чем он зайдет слишком далеко.

— Я пытаюсь выяснить, девочка моя, что ты обо всем этом думаешь. — Взяв Айлин за руку, свекровь посмотрела ей прямо в глаза. — Веришь ли ты, что на этот раз у вас все может сложиться, или же борьба, которую ведет Роберто, бессмысленна?

— Мы делаем все, что возможно, — выдавила из себя Айлин.

— И в физическом плане тоже?

Айлин вскочила на ноги, но синьора Сконти, тоже поднявшись, продолжала удерживать ее руку с силой, неожиданной для такой хрупкой женщины.

— Я вовсе не пытаюсь усложнить положение, в котором вы оказались, — горячо проговорила она, — но, девочка моя, у тебя ведь нет матери, с которой ты могла бы поговорить на эту тему! Я понимаю, что ты чувствуешь после всего, что тебе пришлось пережить, и не хочу, чтобы Роберто страдал так же, как и в прошлый раз, оттого что ты не… — Она запнулась, сглатывая вставший в горле комок. — Я так хочу вам помочь…

— Нам никто не может помочь! — Вырвав свою руку, Айлин отступила на шаг, чувствуя, что сейчас разрыдается. — Это никого не касается, кроме нас!

— Что здесь происходит?

Резко повернувшись на каблуках, мокрыми от слез глазами Айлин посмотрела на Роберто.

— Ты ей все рассказал, — с горечью сказала она. — Этого я тебе не прощу никогда.

Она бросилась к двери, но он остановил ее, обняв за плечи.

— Отпусти! — Айлин попыталась вырваться, глядя на мужа с неподдельным отвращением.

— Я рассказал маме только то, что узнал от Черри, — пытался он объяснить, — потому что мне трудно было все это держать в себе. Я должен был поделиться с кем-то тем, что с нами случилось.

— Не с нами, а со мной! — выкрикнула Айлин.

— С нами, — мрачно поправил он. — То, что сделали с тобой эти животные, они сделали и со мной. И страдаю я от этого не меньше твоего.

— В таком случае, можешь больше не страдать, — бросила она. — Потому что я ухожу отсюда, пусть даже мне придется ночевать на улице!

— И ты думаешь, я тебя отпущу? — насмешливо спросил Роберто. — Только потому, что ты вообразила, будто я тебя предал?

— Вообразила?! — задохнулась от возмущения Айлин. — Я доверилась Черри, но она все рассказала тебе, а ты — своей матери! А кому успела рассказать она? Как много членов большой и дружной семьи Сконти шепчется по углам о горе, постигшем их несчастного родственника, который женился на падшей женщине?

— О нет, Айлин! — горячо запротестовала синьора Сконти. — Я никому не говорила! Как ты могла такое подумать!

Но девушка не слушала ее. Она уже не в состоянии была воспринимать голос рассудка.

— Я чувствую себя так, будто меня изнасиловали снова! — кричала она, ничего не видя и не слыша вокруг. — Как вы оба этого не понимаете?!

Роберто тяжело вздохнул и попытался крепче прижать ее к себе, но Айлин отстранялась, вырываясь из последних сил. А потом ее начало трясти — от ярости, от ужаса, от невыносимого отвращения к самой себе.

— Дорогая, перестань, успокойся, пожалуйста, — уговаривал ее Роберто. — Черт! — выругался он, поворачиваясь к матери. — Мама, почему бы тебе не уйти?!

— Она, права, не так ли?! — крикнула ему Айлин и тоже повернулась к синьоре Сконти. — Я вовсе не хочу, чтобы ваш сын снова из-за меня мучился! Я только то и делаю, что постоянно твержу ему об этом!

— Единственное, что ты делаешь постоянно, это пытаешься выместить на мне свою боль! — не выдержал Роберто.

— Как ты не понимаешь, что теперь я тебя недостойна?!

— Прекрати говорить глупости! — прорычал он, свирепея. — То, что сделали с тобой те твари, было против твоей воли, и для меня это не имеет никакого значения!

— Нет, имеет! Как ты этого не видишь?! — рыдала Айлин. — Только одно я могла дать тебе, Роберто! Ты подарил мне целый мир, а у меня не было ничего! — Она говорила с такой болью, с таким надрывом, что у сына и матери Сконти мороз пошел по коже. — И они отняли у меня то единственное, что я могла дать тебе взамен! Теперь, — закончила она очень тихо, — у меня ничего не осталось…

— Дева Мария… — прошептала синьора Сконти, осознав истинный смысл этих беспомощных, бессвязных слов.

Роберто не сказал ничего. Он смотрел на Айлин, побледнев так, что его смуглое лицо приобрело пепельно-серый оттенок. На щеках его играли желваки, губы были сжаты так, что их почти не было видно, а сузившиеся глаза превратились, казалось, в два непроглядных тоннеля, ведущих прямо в его обнаженную душу. Он судорожно пытался проглотить комок в горле, но не смог этого сделать.

Он дрожал так же, как Айлин, то ли потому, что наконец понял ее, или же просто от сдерживаемого из последних сил гнева.

А ей хотелось скорей бежать отсюда, из этого дома, от Роберто.

И, дернувшись так, что даже он не смог ее удержать, Айлин побежала. Выскочив из гостиной, она пулей пронеслась по коридору в стоящий с распахнутыми дверцами лифт и лишь там, ткнув трясущимся пальцем в кнопку, обернулась, успев увидеть огромными прыжками настигавшего ее мужа.

Потом Айлин услышала, как он врезался в закрытые двери, крича ей что-то с яростью и отчаянием, но лифт уже пошел вниз, и крики эти постепенно стихли. Дверцы открылись, и она, выбежав в сгущавшиеся за порогом сумерки, понеслась по темным улицам так, словно за спиной у нее выросли крылья.

Как далеко она успела убежать, прежде чем Роберто догнал ее, Айлин не знала. Она долго металась по узким извилистым улочкам чужого города и остановилась, лишь увидев, как знакомый автомобиль, взвизгнув тормозами, замер в нескольких метрах впереди.

Из распахнувшейся дверцы выскочил разъяренный Роберто и одним огромным прыжком оказался перед Айлин. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и поволок за собой к машине. Потом свободной рукой распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья, впихнул девушку внутрь и снова захлопнул дверцу. Пока Айлин пыталась сообразить, что происходит, Роберто запер замки всех дверей.

После этого откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и некоторое время сидел, тяжело дыша, с силой сжимая и разжимая лежавшие на коленях кулаки.

— Я… — слабым голосом начала она.

— Молчи, — остановил ее он, не поворачивая головы. — Ни слова больше.

Потрясенная новыми незнакомыми нотками, появившимися в голосе мужа, Айлин подчинилась. Она молча наблюдала за тем, как он завел мотор, развернул автомобиль и, так и не взглянув в ее сторону, понесся в обратном направлении.

Дорога назад заняла так мало времени, что у Айлин даже мелькнула нелепая мысль, что и убегать, пожалуй, не стоило. Роберто остановился у входа в дом, открыл дверцу, крепко взял жену за руку и выпустил, лишь втолкнув в квартиру и демонстративно заперев дверь на ключ.

Тогда он и взглянул на Айлин впервые после этого безумного бегства с выражением, таким же незнакомым, как и тон, которым разговаривал с нею в машине. Но ее теперь не интересовали ни его голос, ни лицо. Отпрянув, она быстро, почти бегом прошла в свою спальню и бросилась на кровать, мимолетно пожалев, что в двери нет замка.

Айлин и сама не знала, сколько пролежала так, уткнувшись лицом в подушку и сотрясаясь от беззвучных рыданий, пока не услышала приблизившиеся к двери шаги.

— О Боже! — всхлипнула девушка, снова вскакивая на ноги, и после секундного колебания метнулась в сторону ванной. Там хотя бы была щеколда, а она не только не хотела, но и не могла еще посмотреть Роберто в глаза.

— Только попробуй, — раздалось за ее спиной, когда она взялась за ручку, — и увидишь, как эта дверь слетит с петель.

— Мне… нужно помыться, — не оборачиваясь, бросила Айлин. — Я вспотела, а здесь прохладно. Я могу заболеть.

— Итак, — продолжал Роберто, не обращая внимания на ее слова, — ты меня недостойна и поэтому решила от себя избавить. Это, конечно, очень благородно с твоей стороны. Только, видишь ли, у меня по этому поводу другое мнение, и позволить тебе уйти снова я не намерен. Хватит с меня прошлого раза. Так что повернись-ка лучше ко мне лицом, или я разверну тебя сам.