Ринсвинд услышал шорох, раздавшийся у него за спиной.

Там что-то было. Но чем бы оно ни являлось, оно изменилось, как только он обернулся.

Первым талантом эльфов было пение – с его помощью они могли превращать других существ в своих рабов. Вторым их талантом была способность менять восприятие окружающими своей формы, не меняясь при этом на самом деле. На секунду взгляд Ринсвинда уловил худощавую фигуру, которая сначала уставилась на него, а потом, в один неясный миг, превратилась в женщину – королеву, в красном платье и гневе.

– Волшебники? – произнесла она. – Здесь? Почему? Как? Отвечай мне!

В ее темных волосах сияла золотая корона, а глаза сверкали желанием убивать. Она двинулась навстречу Ринсвинду, и тот вжался в дерево.

– Это не ваш мир! – прошипела королева эльфов.

– Вы удивитесь, – сказал Ринсвинд. – Сейчас!

Брови королевы изогнулись дугой.

– Сейчас? – повторила она.

– Да, я сказал: сейчас, – сказал Ринсвинд, в отчаянии улыбаясь. – Именно сейчас, вот что я на самом деле сказал. Сейчас!

На мгновение показалось, что королева была озадачена. А затем кувыркнулась в воздухе назад – ровно в тот момент, когда Сундук хлопнул крышкой в том самом месте, где она до этого стояла. Она приземлилась позади него, шикнула на Ринсвинда и исчезла в ночи.

Ринсвинд сердито взглянул на Сундук.

– И чего ты ждал? Разве я приказывал тебе ждать? – допытывался он. – Или тебе просто нравится стоять у людей за спиной и ждать, пока они обо всем догадаются, да?

Он осмотрелся по сторонам. Никаких эльфийских признаков не было. Неподалеку от него декан, расправившись со всеми врагами, решил атаковать дерево.

Затем Ринсвинд посмотрел наверх. Среди ветвей, прижавшись друг к другу и широко распахнув удивленные глаза, сидели десятки, как ему показалось в лунном свете, небольших и взволнованных обезьян.

– Вечер добрый! – поздоровался он. – Не беспокойтесь из-за нас, мы просто идем мимо…

– Вот теперь все становится сложно, – произнес голос за его спиной. Он казался знакомым – ведь это был его собственный голос. – У меня есть всего несколько секунд до того, как петля затянется, поэтому слушай, что тебе нужно сделать. Когда вы вернетесь во время Ди… Задержи дыхание.

– Ты что, я? – изумился Ринсвинд, вглядываясь в темноту.

– Да, я. И я говорю тебе: задержи дыхание. Думаешь, я стал бы врать самому себе?

С резким притоком воздуха второй Ринсвинд исчез, и в другой части поляны Чудакулли ревом позвал его.

– А, Ринсвинд, я-то думал, ты не хочешь, чтобы тебя оставили здесь, – сказал аркканцлер, едко усмехаясь. – Кого-нибудь убил, а?

– Вообще-то, королеву, – ответил Ринсвинд.

– Да неужели? Я впечатлен!

– Но она… оно ушло.

– Они все ушли, – сказал Думминг. – Я видел там на холме голубую вспышку. Они вернулись в свой мир.

– Думаешь, они вернутся? – спросил Чудакулли.

– Это неважно, сэр. Гекс вычислит их, и мы всегда успеем сюда вовремя.

Чудакулли хрустнул пальцами.

– Хорошо. Это прекрасное упражнение. Гораздо лучше, чем стрелять друг в друга красками. Воспитывает храбрость и командную согласованность. Кто-нибудь, остановите декана, пока он совсем не разворотил тот камень. Кажется, он слишком увлекся.

На траве появился нечеткий белый круг, достаточно широкий, чтобы вместить всех волшебников.

– Так, а теперь обратно, – сказал аркканцлер, пока возбужденного декана тащили к остальной группе. – Пора…

Внезапно волшебники оказались в пустом воздухе. Они падали. Никто, кроме одного, не успел задержать дыхание, прежде чем они свалились в реку.

Но волшебники хорошо умеют держаться в воде и обладают свойством выпрыгивать из нее, как поплавки. Кроме того, река напоминала медленно движущееся болото. Ее засоряли плавающие бревна и илистые берега. То тут, то там ил был таким прочным, что на нем росли деревья. Дискутируя по поводу начала суши – это не было слишком очевидным, – они мало-помалу пробултыхались до берега. Солнце жарко светило над головой, а среди деревьев переливались целые облака комаров.

– Гекс вернул нас не в то время, – сказал Чудакулли, выжимая мантию.

– Не думаю, что это действительно так, аркканцлер, – робко произнес Думминг.

– Значит, не в то место. Вообще-то это не город, если ты не заметил.

Думминг в замешательстве осмотрелся. Окружающий пейзаж нельзя было в полной мере назвать ни сушей, ни рекой. Где-то неподалеку крякали утки. Вдалеке виднелись голубоватые холмы.

– Наверху запах получше, – произнес Ринсвинд, вынимая из карманов лягушек.

– Это болото, Ринсвинд.

– И что?

– И я вижу дым, – сказал Чудакулли.

Неподалеку от них поднимался тонкий серый столбик.

Идти к нему пришлось намного дольше, чем им казалось сначала. Земля и вода боролись друг с другом при каждом их шаге. Но в конечном счете ценой одного растяжения и множества укусов волшебники достигли каких-то густых зарослей кустарника, сквозь которые смогли наконец разглядеть поляну, лежавшую за ними.

Там было несколько домов – если их можно было так назвать. Они напоминали скорее груды веток с камышовыми крышами.

– А что, если это дикари? – предположил профессор современного руносложения.

– Или, может, кто-то отправил их в эту деревню, чтобы воспитать тут командный дух, – проговорил декан, сильно искусанный комарами.

– Нам еще повезет, если они окажутся дикарями, – сказал Ринсвинд, внимательно разглядывая хижины.

– Ты что, хочешь с ними встретиться? – спросил Чудакулли.

Ринсвинд вздохнул.

– Я же профессор жестокой и необычной географии, сэр. В любой непонятной ситуации всегда нужно надеяться, что это дикари. Они, как правило, очень вежливы и гостеприимны при условии, что вы не станете делать резких движений и не попытаетесь есть не тех животных.

– Не тех животных? – переспросил Чудакулли.

– Табу, сэр. Они с ними вроде как родственники. Или что-то вроде того.

– Это звучит чересчур… мудрено, – с подозрением заметил Думминг.

– А дикари часто оказываются мудреными, – сказал Ринсвинд. – Это цивилизованный народ, который способен доставить вам неприятности. Они всегда пытаются затащить вас куда-нибудь, чтобы задать несколько немудреных вопросов. Нередко они подключают к делу и режущее оружие. Уж мне поверьте. Но это не дикари, сэр.

– Откуда ты это знаешь?

– У дикарей хижины получше, – уверенно заявил Ринсвинд. – А это – крайние люди.

– Никогда не слышал ни о каких крайних людях, – сказал Чудакулли.

– Я сам их придумал, – ответил Ринсвинд. – Просто случайно на них наткнулся. Это люди, которые живут на самом краю. На скалах. В самых ужасных пустынях. У них не бывает ни племен, ни кланов. Это слишком накладно. Как и расправы с незнакомцами, поэтому они – лучшие из всех, кого мы могли бы встретить.

Чудакулли обвел взглядом болото.

– Здесь же полно водоплавающей дичи, – произнес он. – Птицы. Яйца. Должно быть, и рыбы полно. Я бы тут наелся до отвала. Это хорошая деревня.

– Смотрите, один выходит, – заметил профессор современного руносложения.

Из хижины показалась сутулая фигура. Она выпрямилась и осмотрелась вокруг, раздувая огромные ноздри.

– Вот те раз, что это такое вывалилось из того уродливого дерева? – произнес декан. – Это что, тролль?

– Несомненно, он слегка грубоват, – сказал Чудакулли. – И почему он носит какие-то доски?

– Думаю, он просто не большой мастак в дублении шкур, – предположил Ринсвинд.

Громадная косматая голова повернулась в сторону волшебников. Ноздри снова расширились.

– Он нас учуял, – сказал Ринсвинд и начал поворачиваться, но чья-то рука схватила его за край мантии.

– Сейчас неподходящий момент для побега, профессор, – сказал Чудакулли, одной рукой приподнимая его в воздух. – Нам известно, что ты хорошо владеешь языками. И вообще ладишь с людьми. Поэтому мы назначаем тебя нашим послом. Ты только не кричи.