Или лучше поиграть в покер? По крайней мере карты дольше любой женщины займут его внимание.
– Ты еще мог бы и за вдовушкой поухаживать, – предложил Белькур, когда они достигли палубы, под которой располагалось машинное отделение.
Тут снова раздался неистовый лай, который не смолкал, заглушая даже шум реки, и Хэл обернулся. На краю набережной возле железнодорожного моста собралась небольшая толпа, в воздух то и дело взлетали, мелькая, дубинки.
Неожиданно на солнце блеснуло лезвие ножа, и надрывный лай собаки перерос в визг. Сперва Хэл сжал кулаки, но тут же заставил себя расслабиться. Он слышал этот звук и раньше и неизменно реагировал на него с излишней эмоциональностью, позволяя себе ввязываться в драку ради спасения одного-единственного животного. На земле существуют тысячи бездомных собак, напомнил он себе, и мир вряд ли заметит смерть одной из них. Не может же он постоянно бросаться спасать каждого пса, подвергающегося физической расправе.
Собака снова завизжала, и Хэл, проклиная себя за сентиментальность, перепрыгнул через перила и очутился на главной палубе. Мгновение спустя, вооруженный арканзасским кинжалом и прогулочной тростью, он уже громыхал сапогами по причалу, откуда спрыгнул на грязную набережную. Времени вызывать полицейского или собирать подмогу у него не было; хорошо хоть Белькур за его спиной крикнул двум матросам следовать за ним.
Лай и визг собаки раздавались все реже, предрекая худшее. Продолжая самозабвенно истязать животное, толпа хулиганов не заметила приближения Хэла. С первым негодяем он расправился, огрев его тростью по ноге: перекувырнувшись через голову, тот скатился с набережной на Франт-стрит. Второго Хэл свалил резким ударом по затылку, и парень, пошатнувшись, ткнулся носом в грязь. Вращая тростью, Хэл оказывал на головорезов куда более оздоровительный эффект, чем если бы фехтовал ею как шпагой.
В руке следующего негодяя, повернувшегося к Хэлу, блеснул большой изогнутый нож. Все еще держа трость посередине, Хэл тотчас встал в защитную стойку, как научил его много лет назад французский мастер фехтования в Цинциннати. Бандит сделал выпад, и Хэл ткнул его со всей силы размаха набалдашником трости в солнечное сплетение. Хватая ртом воздух, дурень грохнулся на землю, в то время как по набережной вдоль железнодорожных путей к ним уже бежал, тяжело топая, Белькур.
Головорезы кинулись врассыпную, укрываясь в боковых улочках, отходящих от Франт-стрит, а вооруженные дубинками и ножами Белькур с матросами заняли позицию поперек железнодорожных путей. Вокруг них начала быстро собираться толпа зевак, кто-то глазел из простого любопытства, кто-то стал делать ставки на исход драки.
Теперь перед Хэлом стоял последний из бандитов, самый здоровенный: в руке он держал грязный нож, на боку висел в кобуре «кольт». У негодяя были темные волосы, большой живот и крупный красный нос – свидетельство неравнодушия к крепким напиткам. За его спиной висел маленький окровавленный мешок.
При виде охотничьего ножа Хэла и смертоносной трости бандит, вытаращив глаза, схватился за «кольт», но Хэл успел сделать бросок. Мгновение спустя мерзавец уже лежал неподвижно у кромки воды с перерезанным горлом.
– Очевидная самооборона, – заметил Белькур, подходя к Хэлу. – По поводу кончины этого типа полиция не станет поднимать шума; они уже год пытаются избавиться от него.
– Все равно мне придется объясняться с ними, да еще и оплатить похороны.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь. – Белькур пожал плечами.
Хэл опустился на колени рядом с окровавленным пеньковым мешком, отчетливо вспоминая день, когда впервые держал в руках мертвую собаку.
– Тебе нужна помощь, дружище?
Голос Белькура вернул Хэла к действительности.
– Нет, справлюсь сам.
Что теперь? Как обращаться с раненым животным? Как это делала Виола.
– Все в порядке, парень, все в порядке, – пробормотал он и ласково погладил грубую мешковину.
Собака тихо заскулила, потом рыкнула в знак предупреждения.
Хэл осторожно раскрыл мешок, и его пальцы коснулись слежавшейся грубой шерсти. Снова раздался угрожающий рык, и на свет появилась собачья голова; темные глаза тут же заморгали, а верхняя губа беззвучно приподнялась, ощерив зубы.
– Хороший мальчик. – Хэл погладил пса. – Потерпи немного, я тебя осмотрю.
Звук собственного голоса заставил Хэла поморщиться; он быстро вытер нож и убрал в ножны. Этот сладкий тон куда больше подошел бы женщине. Увы, испуганные бездомные собаки гораздо чаще кусают мужчин, чем женщин, так что лучше выглядеть глупо, чем быть укушенным.
Собака постепенно успокоилась и притихла, лишь изредка поскуливая; пока Хэл обследовал ее раны, она не сделала ни одной попытки укусить и только подозрительно следила за его движениями.
– Что ж, парень, похоже, ты отделался синяками и несколькими рваными ранами, но все кости целы, так что ничего опасного. Хороший отдых, уход и полноценное питание вскоре поставят тебя на ноги. Купание тебе тоже не помешает, – добавил Хэл, едва не задохнувшись от обдавшей его волны зловония.
Выразив согласие глухим ворчанием, пес лизнул пальцы своего спасителя. Хэл и раньше спасал бездомных животных, наблюдая, как под присмотром его грума к ним возвращается жизнерадостность, после чего отдавал приемышей другим людям. У него собаки не задерживались, и ни одна не делала попытки остаться.
– Ты, наверное, хочешь есть? – Хмыкнув, Хэл стащил с маленького измученного тельца грязный мешок.
Пес слабо тявкнул и, покачиваясь из стороны в сторону, поднялся на ноги. С виду он напоминал ирландского терьера и достигал в холке почти двух футов, имел длинную голову с мягкими висячими ушами и короткую жесткую шерсть. Разглядывая человека, пес бесстрашно поднял морду и слабо взмахнул хвостом; судя по всему, он был прирожденным бойцом и мог бы успешно постоять за себя, если бы не мешок.
– Ну что, теперь тебе лучше?
Пес снова тявкнул и сделал нерешительный шаг по направлению к Хэлу, но тут силы оставили его.
– Я отнесу тебя домой, малыш. – Хэл подхватил собаку на руки.
К нему тотчас повернулась длинная собачья морда, и темные пуговки глаз стали изучать Хэла, а он задумчиво прищурился, поражаясь светящейся в собачьем взгляде смышлености.
Долгую минуту терьер мерил его взглядом, потом удовлетворенно тявкнул и, положив морду на плечо нового хозяина, свернулся клубком в уюте и тепле рук Хэла.
Тем временем сквозь толпу уже пробирался полицейский; окинув долгим взглядом убитого, он вопросительно поднял бровь и уставился на Хэла и его спутников.
– Похоже, нарвался, да? Прежде чем покинете город, зайдите ко мне.
– Хорошо, сэр… Я возьму на себя расходы на похороны, – поспешно добавил Хэл.
– Склонен думать, что теперь у тебя появится собака, – заметил Белькур, когда они возвращались на судно.
Хэл фыркнул:
– Не смеши меня. Наверняка этот пес, как и все предыдущие, благополучно отправится в какую-нибудь семью с десятью ребятишками.
– Можешь говорить что угодно, но он думает иначе. – Белькур кивнул на грязный клубок в руках Хэла.
– Пока. Скоро он изменит свое мнение. – Хэл рассеянно погладил лохматую голову.
– Это ты так думаешь, – возразил Белькур. – Ставлю пять долларов, что завтра утром этот пес придет следом за тобой на корабль.
– По рукам. А остальные денежки я выиграю у тебя сегодня вечером за покерным столом.
Белькур рассмеялся:
– Что ж, попробуй!
В то время как они медленно шли по направлению к «Красотке чероки», толпа зевак рассеялась, и, верно, поэтому внимание Хэла привлекла одинокая фигура: стройный молодой человек, державший в руках саквояж и трость с золотым набалдашником. Незнакомец наблюдал за происходящим с противоположной стороны улицы. Он был среднего роста и имел каштановые волосы, светлые глаза скрывались под широкими полями шляпы вроде той, что носят плантаторы. Бриллиантовая булавка для галстука, стильная одежда, а также его присутствие в этой части города выдавали в нем игрока, а заляпанные грязью сапоги давали основание предположить, что этот человек высадился на берег с затонувшей в то утро «Прелестной леди» и теперь подыскивал другое судно, где мог бы найти применения своему таланту.
