Заставив себя улыбнуться, Джессамин спросила:

– Как поживаешь, кузен? Не желаешь ли чая?

Джоунс отрицательно покачал головой:

– Нет, спасибо. Мне нужно поговорить с тобой, кузина. – Приблизившись к Джессамин, он схватил ее за локоть.

Она осторожно повела плечиком, стараясь освободиться.

– Чарли, отпусти!

Некоторые из офицеров с неодобрительным ворчанием потянулись к саблям.

– Мистер Джоунс, она, возможно, и мятежница, но все-таки леди, – предупредил один из них. – Так что и обращаться с ней нужно соответственно.

Чарли поморщился, однако убрал свою руку.

– Простите, кузина, – пробормотал он, опасливо покосившись на офицеров. – Я слишком рад встрече, поэтому так…

– Да-да, я все поняла, Чарли, – перебила Джессамин. – «И постараюсь никогда не оказываться с тобой наедине», – добавила она мысленно. – Не желаешь пройти в гостиную? Там мы вполне могли бы поговорить.

Гостиная была единственной комнатой на первом этаже (кроме библиотеки), где сохранилась большая часть мебели. И плотно закрыть ее массивные двустворчатые двери было не так легко, как обычные. Вероятно, она оставит их открытыми, чтобы офицеры, если понадобится, могли вовремя прийти ей на помощь.

Чарли охотно согласился, и это ее немного обеспокоило. Слишком уж он покладистый… Что за игру он ведет? Знает ли он, что здесь был Морган?

Они вошли в комнату, и Джессамин, повернувшись к кузену, проговорила:

– Я слушаю тебя, Чарли. Что ты хотел мне сказать?

Он приблизился к ней почти вплотную и заговорил очень тихо, так, что солдаты не могли его услышать.

– Я знаю, что вы тут прячете шпиона мятежников.

– Нет, – решительно возразила Джессамин; она была очень рада, что говорит правду. – Никого мы не прячем.

Чарли взглянул на девушку прищурившись, и заявил:

– Но я знаю, что Морган Эванс был в городе.

Джессамин пожала плечами:

– Я об этом ничего не знаю. Насколько мне известно, Морган Эванс сражается сейчас под знаменами генерала Форреста.

Чарли в раздражении ударил кулаком по мраморной каминной полке:

– Не имеет значения, здесь он или нет. Если я под присягой дам против тебя показания, и мои друзья сделают то же самое, то вы с отцом окажетесь в тюрьме.

– Но ты же знаешь, что отец не выдержит в тюрьме и дня. Как можно угрожать ему заключением?

Чарли ухмыльнулся, и глазки его сверкнули.

– Твой отец только что продал Сомерсет-Холл, верно?

– Допустим. И что же?

– Заплати мне, и я ни слова не скажу о шпионе мятежников.

Джессамин вдруг показалось, что она вот-вот задохнется – словно ее ударили в солнечное сплетение. Как может он предлагать подобное?..

– Откупиться от тебя, чтобы не шантажировал? Откупиться золотом, предназначенным для спасения отца?

Чарли кивнул:

– Совершенно верно. А если не дашь мне денег, то твой отец не протянет в тюрьме и недели.

У Джессамин потемнело в глазах от ярости; забыв об осторожности, она прокричала:

– Грязная крыса! Гремучая змея рядом с тобой – просто ангел!

Она влепила ему пощечину, и он незамедлительно ударил ее в ответ. Джессамин вскрикнула и попятилась к дивану. Не удержавшись на ногах, упала на пол. Тотчас кавалеристы, гремя оружием и шпорами, устремились к двери. Кассиопея же выкрикнула креольское проклятие.

Чарли бросился к девушке с явным намерением снова ударить ее, но его вовремя остановили. Джессамин попыталась встать на ноги. Губа у нее была разбита, и она чувствовала во рту привкус крови.

– Какого дьявола?! Что здесь происходит?! – неожиданно раздался чей-то грубый голос.

Тут же воцарилась тишина, и все повернулись к человеку, стоявшему в дверном проеме. Он был довольно высокий, но чуть ниже Моргана и плотнее; волосы же цвета темной меди, но ярче, чем у Моргана. На нем была форма подполковника армии юнионистов, на боку – сабля, а один глаз был прикрыт черной повязкой, из-под которой выглядывали бинты. Щека под перевязанным глазом была обезображена совсем свежими красными шрамами. Джессамин не видела этого человека с осени 1860-го, но сразу же узнала.

– Сайрус! – крикнула она, бросаясь к нему. – О, Сайрус! – Она спрятала лицо у него на груди, и он заключил ее в объятия.

– Что ж, кузина Джессамин… – проговорил Чарли вкрадчиво. – Знаешь, мне, пожалуй, пора идти.

Джессамин вздрогнула.

– Этот негодяй считает, что мы прячем шпионов.

Сайрус фыркнул и окинул Чарли презрительным взглядом. Повернувшись к кавалеристам, сказал:

– Джентльмены, я очень сожалею, что вы напрасно потратили время, добираясь сюда. Могу вас заверить: моя кузина и ее отец ни в чем не виноваты. К тому же они скоро покинут Мемфис. Я приехал сюда, чтобы сопровождать их в Нью-Йорк.

Джессамин была готова расплакаться от радости: Сайрус явился, точно ангел-спаситель. Правда, он сказал, что она – его кузина, но она, конечно же, простила ему эту маленькую ложь.

Один из кавалеристов что-то пробурчал себе под нос, потом громко и отчетливо проговорил:

– Приносим глубочайшие извинения, сэр, что побеспокоили ваших близких. Пожалуйста, поверьте, если бы я знал, что они – ваши родственники, я бы никогда не приказал патрулю явиться сюда. – Он бросил свирепый взгляд на Чарли. – Мы немедленно удаляемся, сэр.

– А люди снаружи?.. – осведомился Сайрус.

Офицер-кавалерист выдавил из себя подобие извиняющейся улыбки.

– Мы вернемся на рассвете, чтобы привести территорию в надлежащий порядок, сэр. У ваших родственников не будет причин жаловаться, уж поверьте.

– Благодарю, лейтенант. Всего доброго.

Кавалеристы гурьбой направились к выходу, увлекая за собой Чарли.

– Черт подери, Джессамин! В другой раз ты так легко не отделаешься!

Джессамин невольно поежилась. Сайрус чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо, и спросил:

– Ты здорова? У вас все в порядке? Идем присядем. Тебе нужно прийти в себя. Думаю, что Кассиопея заварит сейчас для нас свежего чая.

Джессамин опустилась на бархатный диван, потянув за собой Сайруса, боясь прервать связь с единственной опорой из своего прошлого, которая откроет ей дорогу в будущее.

Через несколько дней, когда отец вернется и немного отдохнет после путешествия, они втроем отправятся в Нью-Йорк, где она никогда не бывала и никого не знает. После оплаты операции у них почти не останется денег. А если хирург откажется делать операцию, они потратят деньги на то, чтобы отец в свои последние дни ни в чем не нуждался. А потом… Потом ей придется строить свою собственную жизнь.

Джессамин прекрасно понимала, что ей не удастся забыть Моргана, и это очень ее беспокоило. Что произойдет, если они вдруг снова встретятся? Ведь если он захочет затащить ее в постель, она не сможет ему отказать, не сможет…

Джессамин сделала глубокий вдох – и запретила себе думать о Моргане. Да, она не будет о нем думать, вот так-то. Ведь рядом с ней Сайрус. Он с ней. И он такой теплый, такой сильный, такой надежный…

Тут Сайрус обнял се и привлек к себе.

– Ах, Джессамин… – прошептал он с хрипотцой в голосе. – Я так рад видеть тебя, дорогая…

Она положила голову ему на плечо и провела ладонью по его груди. Он заглянул ей в глаза; он смотрел на нее с нескрываемым восхищением, словно она была самой красивой женщиной на свете. И вдруг Джессамин поняла, что именно с этим человеком она должна строить свое будущее. Да, у нее есть будущее, и оно связано с мужчиной, сидевшим сейчас с ней рядом.