– Если нанороботы облепили нас со всех сторон и мы не можем улететь, то как же тогда отсюда вырвались капитан и его команда?

– Крейсер слишком огромен, чтобы маневрировать внутри мароманнской «паутины», не задевая ее «нитей». А вот мелкие спасательные шаттлы на это вполне способны. К тому же у Вилбура в экипаже есть кифер, которому под силу быстро проложить сложный курс одновременно для всех шаттлов. Не вступая в прямой контакт с «паутиной», они могут улизнуть из ловушки, пока нанороботы сосредоточены на угодившей в нее гораздо более крупной жертве. При такой эвакуации счет идет на минуты. Так что Вилбур недолго колебался перед тем, как приказал команде оставить корабль, который ему было не спасти. И нами в такой спешке он пожертвовал совершенно осознанно. Я бы на его месте поступила в точности так же.

– Зная твою скользкую натуру, нисколько в этом не сомневаюсь, – хмыкнул Клык. – Ну а как ты намерена поступить сейчас на своем месте? Раз ты предпочла не погибать вместе с обреченным «Годдардом», а вернулась в материальное тело, значит, у тебя все же есть на уме какой-то план?

– Без нас Вилбуру был не нужен шаттл для перевозки заключенных. Эта посудина осталась в ангаре, и мы можем ею воспользоваться, – пояснила Карр. – Вилбуру и нам повезло, что мароманнская «паутина», в которой мы увязли, совсем небольшая и находится на орбите планеты земного типа Дирган в звездной системе Майкрофта-Дроппа. Собственно, к этой планете мы и направлялись – она была одним из транзитных пунктов нашего гиперпространственного маршрута. Вот только маршрут этот не слишком популярен, именно поэтому до нас еще никто не отмечал, что одну из двух лун Диргана сожрала «паутина». Нам придется вырываться из ловушки на оставшемся шаттле, а затем как можно скорее входить в атмосферу планеты, чтобы сжечь налипшие к нам нанороботы, пока они не сожрали обшивку.

– Вилбур Барс поступил так же?

– Возможно, да. А возможно, нет, если он выскочил из «паутины», прежде чем нанороботы активизировались и дотянулись до его шаттлов. Но как бы то ни было, на Диргане он не остался. Полагаю, он и его команда отправились в сторону туманности Кошачья Лапа. Это ближайшее место, где они смогут наладить связь и затребовать помощь.

– Никогда не слышал о планете Дирган, – признался Ржавый. – Почему ты уверена, что Барс на ней не задержится, если она, по твоим же словам, земного типа?

– Не расстраивайся по поводу своей дремучести, вождь, – ответила Лавина. Она отлично знала, что теперь Клык не посмеет ее и пальцем тронуть. И вовсю этим пользовалась, не утруждая себя излишней почтительностью к нему. – Вильдер, хоть раз слышавший о Диргане, – такая же редкость, как сайтен, готовый без подсказки перечислить все планеты вашего Велунда. Хотя Дирган – слишком крутая планетка, даже по вашим дикарским меркам. Все дело в местной фауне. Встречу с ней не переживет и целая ударная армия сайтенов, не говоря уже про терпящий бедствие экипаж одного-единственного крейсера. Но нам дирганское зверье тоже не угрожает. Если мы выпутаемся из «паутины», то улетим отсюда куда угодно, только не на ближайшую планету.

– Ясно, – проворчал Ржавый. Он не привык к тому, чтобы с ним обращались столь беспардонно, но в данный момент был готов закрыть на это глаза. Тем более что его тоже никто не заставлял проявлять по отношению к Лавине церемонность. По крайней мере, она на этом не настаивала. – Так что там насчет моих людей? Когда ты их разбудишь?

– Процедура уже запущена, – сообщила Карр. – Или ты думаешь, у меня есть время стоять и читать тебе лекции, когда нашу броню вот-вот прогрызут нанороботы? Благодаря имплантатам в башке этой сучки, на которую ты сейчас глазеешь, я поддерживаю связь с корабельным ИИ. И могу отдавать ему любые мысленные приказы, ведь я являюсь в данный момент капитаном «Годдарда». И твоим капитаном тоже, хочется тебе того или нет.

– Ну раз так, тогда ты наверняка в курсе, что стало с моим роботом-оруженосцем Бобусом, – сказал Клык. – Если он здесь, мне не хотелось бы бросать его подыхать в этой чертовой «паутине».

– Конечно, он здесь – где же ему еще быть? – пожала плечами Лавина. – Тот болтливый железный гроб на гусеницах, которого ты почему-то называешь роботом, был захвачен мною в качестве вещественного доказательства твоих преступлений против сайтенского народа. В памяти твоего Бобуса есть видеозаписи об уничтожении и крейсера «Нобель», и секретного планетарного объекта «Блитц-4», а также полно другого компромата на тебя и твоих людей. Вплоть до оружия, из которого вы убивали сайтенов на Гамилькаре. В иной ситуации я бы, конечно, отказала тебе в такой просьбе. Но сейчас не откажу: лишать вас помощника и оруженосца было бы крайне неразумно… Кстати, если ты решишь стереть из памяти робота улики, о которых я упомянула – а ты непременно так поступишь, готова поспорить, – то знай: в этом нет смысла. Я уже скопировала всю важную информацию в собственную память, а до нее тебе не добраться. Разве только ты расплющишь мне череп своими лапищами, хотя что-то подсказывает мне: сегодня моя голова нужна тебе в целом, а не в раздавленном виде…

Боевой Оперативный Бот Универсального Сопровождения, он же Бобус, а теперь еще и судебная улика против Ржавого Клыка, предстал перед ним так, будто с момента их вынужденного расставания ровным счетом ничего не случилось. Впрочем, для робота именно так все и было. Его устаревший искусственный интеллект позволял ему ориентироваться лишь в боевой обстановке, но не в политической. И когда он вновь увидел своего хозяина, то был готов выполнять его приказы независимо от того, в какую историю Клык вляпался и имел ли вообще Клык право отдавать ему нынче приказы. Такие нюансы были недоступны ограниченному миропониманию Бобуса, и потому они его не беспокоили. Для него главное, что Ржавый все еще жив, а сам Бобус продолжал исправно функционировать.

Ну или не совсем исправно, если считать засевший в его электронных мозгах ретровирус. Тот самый ретровирус, что, по слухам, являл собой винегрет из триллионов обрывков файлов, написанных еще в эпоху доисторического Интернета. Но, во-первых, эту болезнь Бобус подхватил давным-давно (да и сам он был древней моделью, которой в Большом мире не пользовались уже несколько веков), а во-вторых, единственный вред, который она ему нанесла, – он стал чересчур болтлив. Что, конечно, порой раздражало, но, поскольку это никак не отражалось на работе железного слуги, Клык легко мирился с этим его недостатком.

– Нельзя так просто взять и не отдать вождю то, что Бобус должен ему отдать! – заявил Бобус в своей излюбленной манере, открыв у себя в корпусе оружейный отсек. Где также хранились компрометирующие вильдеров улики – их скорострельные пулеметы «лидбиты» и боеприпасы к ним. Перед тем как пуститься на захват смаглерского звездолета, Клинки набили «пороховницы» оруженосца до отказа, и до сих пор они были заполнены примерно на три четверти. Короче говоря, патронов в отсеках Бобуса с лихвой хватало и для того, чтобы завалить этими доказательствами сайтенский суд, и для того, чтобы использовать их по прямому назначению. Если, конечно, до стрельбы вообще дойдет дело, потому что в войне с нанороботами пули были бесполезны.

Зато сайтенов древние вильдерские пули калечили не хуже, чем самих вильдеров. Разумеется, Ржавый Клык не хотел, чтобы до этого дошло, но, похоже, Лавина Карр не оставила ему иного выбора.

Решивший было, что она не собирается спасать Нублара и его команду – или спасать, но не всех, – Клык ошибся. Разбудив Клинков, вернув им Бобуса и вручив им привычное оружие, Лавина затем открыла оставшиеся двадцать четыре капсулы, в которых находились арестованные смаглеры.

– Что ты такое вытворяешь, черт бы тебя побрал?! – возмутился Клык, а Наждак и Вертун тут же вскинули «лидбиты». – Зачем ты пробуждаешь смаглеров? Хочешь, чтобы они набросились на нас, как та лысая стерва, в чью башку ты переселилась?

– Не кипятись, вождь, – невозмутимо отозвалась Карр. – Так надо, поверь. Мы либо улетим отсюда с командой Нублара, либо никто из нас не покинет «Годдард» и все мы издохнем не самой лучшей смертью.