Никогда в жизни мне еще не хотелось закурить так, как в этот момент. У меня даже во рту пересохло, в глазах потемнело, а про торт я совсем забыл. Перед глазами так и стояла вожделенная пачка "Мальборо", и я вытащил деньги так быстро и резко, что чуть не оторвал карман.

— Двести девяносто девять, — сказала женщина. — Пакет нужен?

— Что? — не понял я. — Не знаю… Нет. Дайте, пожалуйста, "Мальборо" пачку и зажигалку.

— Какие? Средние?

— Да все равно…

Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Я безумно хотел вынуть тоненькую сигарету из плотного ряда в пачке, зажечь ее и наконец затянуться. Ни о чем больше я не думал сейчас. Я бросил курить несколько часов назад, а казалось, что прошло несколько томительных лет. Я бережно взял в руки пачку сигарет, расплатился и пошел на выход.

— Вы забыли торт и газету, — напомнила женщина, а меня как будто током ударило.

Безвольный ублюдок… Только что меня ломало из-за паршивой сигареты, а я даже не сопротивлялся. Вот он я, Кристиан Айгер, во всей красе. Что бы ни делал со мной Дэмиэн, как бы ни старался Шон — все уже давно известно и ясно, как стекло.

Я почувствовал вдруг, как нелепо выгляжу в белом костюме. Не просто нелепо — пошло и противно. Сигареты вместе с зажигалкой я безжалостно выбросил в корзину у входа. Блестящие лаковые туфли моего размера почему-то стали сильно жать. Я разозлился, рывком снял пиджак, расстегнул рубашку, чуть не сорвав пуговицы, и быстро пошел прочь от супермаркета.

Дома я сел на раскладушку и уже без особой охоты развернул газету на коленях. Я прочитал несколько объявлений на развороте. Крошечные буквы предательски расплывались перед глазами. Я решил ни за что не ложиться спать, пока не найду хоть что-нибудь, открыл газету на первой странице и начал читать.

После первого десятка объявлений я понял, что могу эту газету отложить в сторону и вообще забыть о ее существовании. Требовались в основном те, кто закончил хотя бы колледж. А в идеале и институт. Мне не довелось сделать ни того, ни другого, и такие объявления я даже не дочитывал. Еще был большой спрос на водителей такси. С личным автомобилем. А если и без — меня бы все равно не взяли. Устроили бы какие-нибудь медицинские проверки… Я усмехнулся — вспомнил, где предложила мне поработать Лин. Я пролистал газету, убедился, что на работу требуются все, кроме меня, обвел в кружочек два объявления — просто так, на удачу. В одном из них предлагали место сторожа на продовольственном складе, в другом — продавца в отделе канцелярских товаров. Я там ластики всегда покупал. На сторожа я не тянул, это было ясно. Да и на продавца со своей физией — точно. Но мне так хотелось спать, что я просто машинально обвел два этих объявления и провалился в сон.

Райан вышел из ванной навстречу племяннику. Мокрые волосы у него смешно топорщились. Дэм отметил, что видеть Райана в халате вместо делового костюма — невероятная редкость, вроде полного солнечного затмения.

— Ты постригся? — заметил мальчишка. Райан кивнул.

— Ну да, и ты тоже… Деньги все уже потратил?

— Почти.

— Так чего молчишь… — Райан нервно дернул плечом и посмотрел на Дэма. А в то же время будто и не на Дэма, куда-то вдаль. — Дэмиэн… ну расскажи хотя бы. Ты пропадаешь днями и даже ночами с людьми, о которых я вообще не имею представления. По-моему, это просто нечестно.

— А что рассказывать? — не понял Дэм.

— Да хоть что-нибудь расскажи… Ну, расскажи, кто они такие, — попросил мужчина, а Дэмиэн шумно выдохнул, догадавшись, о чем пойдет разговор, и взглянул на дядю из-под остро торчащих длинных ресниц. — Да не смотри на меня вот так, я уже понял, что тебя не переупрямишь! Решай сам. Но скажи хотя бы, как их зовут.

— Ты сам знаешь, что он Итан.

— Да помню я твоего Итана… Ну а девушка с мальчиком?

— Это Лин и Эван. Мальчик — ее сын… Ты знаешь… ты зря вот так себя с ними повел. Они не сделали ничего плохого. И я тоже не сделал.

Райан взъерошил полотенцем мокрые волосы и нахмурился.

— Ну, пусть зря! А как мне надо было себя вести? Ты очень быстро повзрослел, Дэмиэн Торн. Сегодня ты привел в мое отсутствие девушку с мальчиком. Завтра приведешь еще одну… А послезавтра здесь будет околачиваться весь гальерский сброд! Откуда я могу знать?

Дэм, понадеявшись было на дружескую справедливую беседу, в момент понял, что все пошло прахом. Сброд… Бесполезно было доказывать, оправдываться, убеждать. Как мог он убедить в чем-то человека, не признающего ни одной точки зрения кроме одной — своей собственной? Он устало вздохнул, но обида и злоба почему-то только усилились. Дэм выпрямился — тоненький и острый, маленький кинжал — и не удержался:

— А в самом деле! Откуда?! Мы двенадцать лет живем под одной крышей, а ты ничего обо мне знаешь! У тебя голова не болит еще от твоего тупого банка?

— У меня не болит голова! Как она может болеть? — Райан вспыхнул и сжал в кулаке мокрое полотенце, сильно измяв его. — Она болит, когда я думаю, что станет с тобой через несколько лет! Когда-нибудь меня не станет, и это все будет твое, понимаешь? А если ты от всего этого откажешься… ты пропадешь, понимаешь ты? Да, я знаю, я понимаю, ты мальчишка, подросток… ты везде видишь одни крайности! И для тебя сейчас это непонятно и чуждо… Я был таким же, я же знаю! Поэтому я и не давлю на тебя сейчас. Но будь добр — слушай взрослого умного человека. Я же никогда и ничего не сделал тебе во вред. Ну пойми, Дэм! Это твой хлеб, с икрой и с маслом. Если бы не было моего тупого, как ты сказал, банка…

— Если бы его не было, у меня была бы сейчас семья, — оборвал мальчик и, не разуваясь, поднялся по ступенькам к себе. Райан хотел что-то сказать ему, но только вздохнул, повесил измятое полотенце в ванной на крючок и, подумав, тоже поднялся наверх.

Дэмиэн сидел на кровати, сгорбившись и держа в руках фотографию. Он обернулся на дядю, тихо отворившего дверь и зашедшего в комнату, но ничего не сказал. Райан присел рядом с мальчиком.

— Ты прав, наверное, — сказал он тихо и сбивчиво. Слова не хотели подбираться, и Райану было тяжело. — Дэм… Мне очень жаль, что я такой. Я бы очень хотел быть тебе хорошим дядей. Другом… Твоего отца я очень сильно любил, — Райан взял в руки фотографию Торнов на мотоцикле и грустно покачал головой. — И твою маму я тоже любил. Они были замечательные люди, оба. Хочешь — верь, не хочешь — не верь, а тебя я люблю не меньше. Ну… по крайней мере, стараюсь. Наверное, у меня плохо получается, но я просто не умею иначе. Вот вышло же… Я не умею, а Кристиан сумел, — Райан беззлобно усмехнулся, и Дэмиэн удивленно посмотрел на него. — А знаешь, Дэм… — Райан задумался на секунду. — Твой друг упрямый и сильный. Я уважаю таких людей. Признаю, я ему не конкурент…

— А при чем здесь конкуренция? Это же не рынок.

— А как?

— А иначе ты уже не умеешь? — Дэмиэн безрадостно взглянул на дядю. Он пожал плечами.

— Поздно, — сказал он сам себе. Дэм вздохнул.

— Думаешь? — спросил мальчик, а Райан посмотрел на него, робко улыбнувшись.

— Значит, у меня еще есть шанс?

— Это как ты сам захочешь, — сказал Дэмиэн и воткнул фотографию между двумя плакатами на стене. Гардиан подбежал к маленькому хозяину и, как кошка, ткнулся ему в ногу мокрым носом. Дэмиэн даже не взглянул на него. Он застыл перед ярким отчетливым снимком.

Вот они, его родители, живые, молодые, счастливые. Смеются и машут Райану… Они смеются и даже не знают, как иногда хочется их маленькому сыну быть с ними рядом. Как нелегко порой смотреть на мальчишек и девчонок, играющих в парке с родителями. Как трудно бывает понимать единственного родного человека, который по какой-то причине не хочет или не может понять Дэма. И главное — как тяжело не завидовать Эвану Леману и гнать прочь эту черную зависть, когда маленький друг крепко обнимает Лин и говорит ей: "Мама". А она зовет его растрепанным чудовищем.

— А как зовут твоего зверя?