— А ты любишь его? — резко спросил я и посмотрел на девушку. Она растерялась сначала, потом улыбнулась и, прищурившись, взглянула на меня.

— Правда или фант? — спросила она. Я кивнул. Лин посмотрела в сторону, задумавшись.

— А ты любишь Шона? — спросила она меня.

— При чем тут Шон?

— При Аароне. Он мой лучший друг, точно так же как Шон — твой. Да, Итан. Конечно, я люблю его. Это правда. Это вся правда. Теперь моя очередь?

— А меня? — выпалил я и даже не покраснел, и даже ладони не вспотели от наглости. Лин резко перестала улыбаться. Я вел себя как свинья, но мне было все равно. По сути, мне не был важен и ответ. Мое участие в жизни Лин ограничивалось помощью донести ее маленького сына до дома. Потом я должен был исчезнуть. Хватит, в самом деле, пока не зашло далеко — вот сейчас я услышу мрачную правду и без сожаления уйду.

Верно, Айгер? Кого ты обманываешь… Себя самого?

Это же не Лин не может без меня… Это я без нее не могу.

— По-моему, сейчас моя очередь, — напомнила девушка. Я зажег огонек над ладонью, и маленький язычок колыхнулся на ветру, больно обжигая мне руку. Я не торопился его убирать. Я мог терпеть довольно долго.

— Удивил… В пятом классе проходили. Я все равно не буду отвечать. Моя очередь. — Лин нахмурилась и посмотрела на меня немного недоверчиво. Я и сам не думал, что когда-нибудь сделаю такую глупость. Рассудок у меня как будто отключился, и только острая боль в ладони напоминала о том, что мозги и нервы у меня сохранились.

Я ждал, а горячий тоненький огонек жег кожу так, что невозможно было терпеть.

Я терпел. Кому из нас и что я хотел доказать — не знаю. Я ждал. Ждал пять секунд. Десять. Пятнадцать…

— Итан, — прошептала девушка. — Перестань. Хватит, пожалуйста, хватит!

Я не перестал, только сжал зубы, оставаясь спокойным и недвижным, как камень. Сидел прямо и неотрывно смотрел Лин в глаза. Может, со стороны и казалось, что мне не больно. На самом деле я готов был закричать. Примерно то, что я чувствовал сейчас, я прочитал на лице у Лин. Она жалела меня, дурака. Ей было больно… Ей было во много раз больней. А я все равно держал эту зажигалку. Я, наверное, спятил.

— Хватит! — крикнула она, когда прошло полминуты. Я уже и сам готов был отшвырнуть зажигалку — боль была просто немыслимая, но девушка первая вышибла ее у меня из рук. — А тебя я терпеть не могу! Знаешь что? Обойдусь и без твоей помощи! Уходи, Итан, уходи…

Лин посмотрела на меня именно так, как я этого заслуживал, и, резко вскочив со скамейки, быстро пошла в больницу, оставив меня наедине с зажигалкой, забившейся под скамейку.

Я ушел. Не стал ждать Лин, хотя на душе было совестно. Все равно она не отдала бы мне Эвана. Не думаю, что было бы лучше, если бы, выйдя из больницы, она увидела меня.

Все вышло хуже, чем я планировал. Но по крайней мере, развязка пришла.

Я медленно брел домой и складывал в голове последовательно все случившееся. Неважная получалась мозаика… Сначала я связался с Дэмом. В парке… он так смотрел на меня. Был так похож на брата… Разве можно было просто взять и уйти?

Потом я рассказал ему о Лин. Точнее нет, не так было. Он сам мне рассказал. Нашел рисунок на стене. Нашел и удивился… Выложил мне все об Аароне, Эване, о Лин…

Потом… потом он стал делать из меня Суперкристиана Айгера. Пожар, цветы, велосипеды, стены… И главное — столько лжи, столько фальши. Для чего? Чтобы устроить глупый концерт одной зажигалки. Обидеть Лин, покалечить Эвана… Хорошо получилось. Впрочем, как обычно.

Я долго шел и все думал, что же мне теперь делать. Нужно было найти силы и пойти объясниться с Лин. Я поступил не просто глупо. Сегодня я, пожалуй, переплюнул самого себя. Но слов не было, как не было и настроения. И смысла.

Дойдя до моста, я вцепился в поручень — голова закружилась. Нет, я не мог сейчас быть один. Я подумал и пошел к Шону.

Он должен был быть сейчас на работе, но почему-то оказался дома. Дверь он распахнул после первого же звонка.

— Пришел мой диван? — спросил он, даже не пытаясь поверить в свои слова. Уже спустя мгновение Шон стал серьезным. — Ты что? Ты… нормально все?

Я пожал плечами и осторожно взялся за косяк, чтобы не упасть.

— Слушай… Ты странный какой-то. Давай к Моргану съездим вдвоем. Прямо сейчас.

Мне было все равно, но я все-таки усмехнулся.

— А зачем? — спросил я.

— Что у тебя случилось? Иди, присядь пока, я сейчас джинсы найду и поедем. Ну так что у тебя опять?

Я прошел в кухню и опустился на табурет.

— Ничего, Шон. Ничего хорошего.

— Рассказал?

Я покачал головой.

— Нет. Нет и не буду. Я все сломал, Шон. Я только что очень сильно ее обидел. И я даже не знаю, чего мне хочется — попросить прощения или оставить все как есть. Я не хотел так, понимаешь?

— Ты удивительный человек… Почему к тебе удача так не тянется, как всякая зараза? Все, пошли.

— Да зачем?

— Затем, что я так сказал! Вставай!

Я покорно встал с табуретки и пошел за другом. Он запер дверь и помог мне дойти до остановки, придерживая меня за плечо. Мы сели в автобус, на самое дальнее сиденье.

— Чего ты ей наговорил? — спросил Шон. Я покачал головой.

— Нет. Я не могу сказать. Да разве это уже важно…

— Итан, — Шон толкнул меня в плечо, — ты брось, ясно? Думай о хорошем.

— А нет ничего хорошего, — прошептал я. — Что может быть хорошего? Я дам дуба осенью, что тут хорошего? Я никогда не увижу твоего ребенка, никогда не стану Дэму хорошим братом и никогда не скажу Лин все, что хочу. Ну и что тут хорошо?

Шон ничего не ответил. Конечно. А что он мог сказать?

Мы подъехали к остановке. Шон хотел помочь мне спуститься с пары ступенек, но я только смахнул его руку с плеча и недовольно дернулся.

В кабинет к Моргану я заходить не хотел. Меня туда втолкал Шон. Он поздоровался с Морганом, и тот тревожно оторвал голову от какой-то бумаги. Шон незаметно от меня скорчил гримасу, пытаясь все объяснить без слов. Морган встал из-за стола, потянулся и подошел ко мне.

— Здравствуй, — сказал он.

— Привет, — выдавил я. Я все еще не понимал, какого черта тут делаю, но сопротивляться сил не было, и я покорился.

— Как дела? — спросил Морган, а я посмотрел на него, не скрывая удивления.

— Замечательно, — расцвел я. — Как заново родился. По утрам пробегаю два километра, бессонницей не страдаю, поясницу не ломит…

Шон закатил глаза. А я понимал, что обижаю их обоих, но ничего не мог поделать, так сильно злился.

— Ладно, извини, — усмехнулся Морган. — Сядь. Тошнит или нет?

— С какой стати? Я сказал, что чувствую себя отлично.

Я сел на кушетку и оперся спиной о стену. Мне вдруг очень захотелось спать, и я даже закрыл глаза на несколько секунд. А когда открыл, Шона и Моргана рядом не было. Я догадался, что они вышли из кабинета, чтобы я ничего не слышал.

Очень надо…

Я подошел к пузатому круглому аквариуму на белой тумбочке. В нем плавала одинокая золотая рыбка среди водорослей. Интересно, сколько людей, заходя сюда, загадывали одно и то же?

Лезут же в голову всякие глупости… Я прислушался.

До меня долетали обрывки фраз. Но я же не подсушивал, я просто слышал, потому что стоял близко.

— Я ничего уже не сделаю. Он никакой, Шон, — тихо сказал Морган, а я напрягся, сжав в кармане сигару.

— Что значит "никакой"? Морган! Ты точно знаешь? Так сколько?

— Я… не знаю. Я думал, еще лето. Да что там — я был уверен, — Морган сделал паузу. — Нет, Шон. Он не дотянет до осени. Он… и так уже видно…

— А сколько? — допытывался друг. Я посмотрел на себя в зеркало, но не заметил ничего особенно страшного. Что ему там видно?

— Я не знаю… Может… может, еще месяц. Может больше.

— Может, меньше, — вставил Шон. Ответом ему была тишина.

— Я могу сказать ему сейчас, — сказал Морган спустя полминуты.