Обналичив чек, Уилл сел на автобус до Бетнол Грин, чтобы закупить там всякой всячины, а потом двинул назад в сквот. День выдался долгий, но оно того стоило. Прибыв наконец в сквот, Уилл открыл дверь своим ключом и прошел сразу на кухню.

Входя в задымленное помещение, Уилл застал там серьезную дискуссию. Похоже, собравшиеся проговорили весь день напролет. Подняв глаза, Трина улыбнулась:

– Привет Уилл… здравствуй Брайди!

Она устроила представление с обниманием собаки, которая отчаянно виляла хвостом. Все рассмеялись, радуясь возможности на мгновение отвлечься.

– Привет, Уилл, прости, мужик, что мы начали без тебя, но завтра утром кое-то намечается, и мы как раз решаем, что нам делать.

– Кое-что намечается?

– Да. Не беспокойся, к сквотам это отношения не имеет. Последние пару недель все тихо. А завтра утром блокируем трассу…

– Ага, дело довольно стремное, так что никому пока об этом не говорит, – вставил Жонглер. – Похоже, полицейские нас каким-то образом подслушивают. Знаешь, как они всегда поджидают нас на месте демонстрации? Ну, так вот, похоже, это не простое совпадение. Где-то в цепи есть слабое звено…

– Ну, так что же? – Уилл начинал терять терпение. – Расскажите побольше об этой баррикаде.

Пройдоха снова обрисовал план. Переваривая услышанное, Уилл принялся прокручивать это в голове. Да, может сработать. Если таким делом заразить всех, Вавилон просто обосрется.

– Слушайте ребята, мне сейчас надо бежать, у меня стрелка с Шэрон, – сказал Жонглер, вставая, чтобы покинуть задымленную кухню.

Шэрон. На той неделе с ней было совсем неплохо. Уилл, однако, знал, что Шэрон была вполне серьезна, когда просила не упоминать их развлечения в зале ожидания Хэкни-Сентрел Жонглеру. С того дня возможности повидать ее больше не представилось, и Жонглер, по всей видимости, ничего об этом не узнал.

– Круто мужик, – отозвался Уилл, протягивая Жонглеру пять. – Увидимся.

Трина разглядывала пакеты со жратвой, которые Уилл свалил в драное кресло, потом жестянку табаку, из которой он как раз накладывал табак для самокрутки.

– Что, Уилл, миссия завершена?

– Да, хоть долго прождал, но было раз плюнуть. Как бы то ни было чек я с них получил.

О Бернадетте Уилл упоминать не стал, решил, что эту информацию, пожалуй, лучше оставить при себе. Трина пожалуй еще решит его сексистским дерьмом, если узнает, что он пялился на бельишко женщины средних лет.

– Знаете, – продолжал он, – проведя день в этой дыре, я совсем выдохся.

– ДСУ и впрямь кого хочешь прикончит, – рассмеялась Трина.

– Да уж, – ставил Пройдоха, – денежки нужно честно зарабатывать!

Уилл угадал, что ребята несколько нервничают из-за запланированной на завтра акции. Ну, вроде как не столько нервничают, сколько и возбуждены, но по горькому опыту Уилл знал, что их беспокойство более чем обосновано. Он мог только надеяться, что всем им удастся избежать побоев и убраться от туда, не попав в кутузку.

Этим вечером ужин варил Уилл. Что-то вроде овощного рагу с целым набором пряностей и горстью макарон в придачу. Трина сделала к рагу картофельное пюре, а потом все сидели за столом трепались и курили. Уилл уже оклемался после тюремных испытаний и все покатывались со смеху, когда он рассказывал им анекдоты о паре придурков из Пентонвилля. Все знали, что вставать завтра придется рано, и никто не удивился, когда Пройдоха объявил, что намерен отправиться пораньше на боковую.

Уилл и Трина остались на кухне одни. Трина свернула им обоим по сигаретке, а потом села на колено Уиллу, чтобы прикурить их.

– Последние пара недель были и правда неплохи.

– Ага, – согласился Уилл, забирая у нее самокрутку, – Круто было, Трина.

Они поцеловались, и Уилл почувствовал, что у него встает. Трина тоже это почувствовала и соскользнула с его колена, взяв его за руку, она повела Уилла наверх.

Комната Трины находилась на самом верху большого дома. Потолок здесь был низкий и под крутым углом сходится к верху. Посреди голого, но расписанного яркими красками пола валялся большой матрас, накрытый парой набивных индийских покрывал. Как и большинство друзей Уилла, Трина не имела особого имущества. Уилл вообще не понимал материалистической культуры. Как могут люди загромождать свое пространство бесконечными растраханными украшениями и прочим дерьмом? Дерьмом, которое им не нужно и которое они все равно не используют? Это было что-то вроде непреодолимой одержимости, что заставляет людей покупать всякую дрянь, просто для того, чтобы им было чем оправдать свои бессмысленно потраченные жизни.

Трина обошла комнату, зажигая повсюду свечи, поскольку за окном вечернее небо быстро темнело. Потом тона поставила кассету в старый побитый кассетник, что притулился в углу. Это был дамб; что-то Ли «Чесотки» Перри с «Блэк Арт Студио». В сочетании со свечами музыка превратила комнату Трины в какое-то магическое место, контуры ее словно растворились, так что остались лишь постель и их двое в мигающем свете.

Трина присела подле Уилла на матрас, потом наклонилась, чтобы поцеловать его. Потом она принялась расстегивать пуговицы его рубашки. Уилл почувствовал, как она сталкивает рубашку с его плечей и начинает легко целовать ему грудь и шею. Он стащил свои верные, испытанные «док мартенсы», потянулся провести рукой по выгнувшейся спине и заду Трины, по ее бедрам и ляжкам. Трина вся подрагивала, втягивая полуоткрытым ртом воздух.

Тут она выпрямилась, давая Уилл поднять два надетых на ней хлопчатых платья. Под ними она была совершенно голой, и Уилл шумно вздохнул, увидев в свете свечей ее золотистое тело, увидел, как танцуют ее груди, когда она двигается. Трина словно светилась изнутри, и свет полыхал в ее ярко-оранжевых волосах. Толкнув его назад, так чтобы он лег на постель, она села ему на грудь спиной к нему и начала расстегивать его ремень.

Уилл кожей чувствовал ее влажную и сочную пизду, и член его уже натягивал свою матерчатую тюрьму. Когда Трина наконец стащила с него штаны, его огромный татуированный хуй уже ждал ее. Наклонившись, чтобы провести языком по всей лине этого блестящего прибора, Трина слегка подняла зад, так чтобы он смог зарыться лицом меж ее ног и есть ее сочную пизду. Потом она взяла его в рот, слегка сжала его напрягшиеся шары, опускаясь на него.

Уилл ненадолго закрыл от наслаждения глаза, потом удвоил свои усилия. Оба они провели так, казалось, несколько часов – лизали, покусывали и сосали. Трина пахла морем, и на краткое мгновение он вспомнил пахнущую землей пизду хозяйки Брайди – безымянной девчонки, которую он трахал в дабле паба в первый свой день на воле – но тут его внимание вернулось к делам насущным.

С последним затяжным поцелуям конца члена, который был твердим и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов, Трина слезла с него.

– Трахни меня сзади, – выдохнула она, снова поворачиваясь задом к Уиллу.

Ему не требовалось иного поощрения, и он поспешно вскарабкался на колени. Поиграв концом своего хуя о ее раззявленную пизду, он медленно вошел в нее. Ее лобок содрогнулся от наслаждения. И Уилл понял, что от того, чтобы кончить, Трину отделяет не более чем вздох. Выгнувшись, она принялась с силой тереться своей пиздой о его лобок. Откидывая назад голову, Трина чувствовала, как волны энергии прокатываются по ее телу, заполняя само ее существо чистейшей растительной радостью.

Потом дробящиеся папоротники начали клубиться перед их глазами, и природа забрала их обоих. С каждым жарким извержением спермы, Уилл чувствовал лето в растительном времени, то, как чувствуют его растения, – как взрыв счастья. Потом оба они обессилено повалились на постель, продолжая крепко обнимать друг друга. Свеча у кассетника почти незаметно мигала в ритм даба Ли Перри…