Правитель уже хотел выругаться, но его секретарша увлеклась идеей:

— Господин правитель, а Тацит пишет: древние германцы считали, что в женщинах есть нечто священное. Господин правитель, а давайте отпустим посоветоваться. Ну, для красоты эксперимента, и заодно увидим, оживлять ли нам Тацита.

Правитель все-таки выругался, но разрешил проверить трепло Тацит или нет. Я вызвался проводить Рейга в прошлое. Ведь я знал, где и когда погибла Ифри. Она умерла в лесу, в одиночестве. Если бы Рейг поговорил с ней, ничего не изменилось бы в мире. Координаты места, где я жил я помнил наизусть. Время гибели моей приемной матери забыть не сумел. Я дал команду своему комбинезону и комбинезону Рейга, и мы оказались в холодной осени прошлого. Деревня была рядом, но нам нельзя было попадаться на глаза ее жителям. Я не сразу нашел я точный момент во времени. Много раз мы перемещались от одного вечера к другому, пока не увидели, как возвращаются в деревню те, кто погубил Ифри. Мы должны были войти в лес на закате солнца, когда охотники и дровосеки идут домой и не увидят нас. А уйти из леса нам надо было с наступлением сумерек — раньше, чем выйдут на охоту хищники. Наверняка мою приемную мать растерзали дикие звери. Они не должны остаться без добычи.

Теперь осталось найти Ифри, пока еще живую. Мы побрели по пустым полям. Этот год был очень холодным. Нам было согреться нечем, кроме надежды скоро снова вернуться в теплое будущее. Земля уже смерзлась, и никакого следа не оставалось от нас. Я подумал: так навеки смерзлось прошлое, и нам не изменить его.

Я быстро слетал во времена, где можно раздобыть что-нибудь на осенний сезон, украл пальто у какого-то мужика, который все равно собирался топиться, и вернулся. Рейг был привычен к холоду, видно, что бродяжничал с детства. Заходящее солнце полыхало огромным костром, будто спускалось к земле для того, чтобы сжечь черные голые ветви деревьев. Каким ярким оно было две тысячи лет назад, когда в первозданно-чистое небо поднимался лишь дым очагов! Его называли Справедливым Всевидящим Солнцем. Теперь я знаю, что это всего лишь слепорожденный желтый карлик.

Рейг спросил: почему Ифри умерла в лесу? Я рассказал. Все равно уже не скрыл бы. В нашу деревню явились те, кто промышлял работорговлей. Мы давно ожидали, что они придут, ведь та осень была очень холодной. Ловцы рабов всегда лютовали в холодное время — добычу они выменивали на крепкое южное вино, согревались им. Мы обреченно ждали их прихода, не решались вставать на пути у тех, кто называл себя Охотники за Двуногими. Прошли те времена, когда деревенская община могла защищаться и умела заставить уважать себя. Лучшие воины стали уходить в дружины военных предводителей. Война лучшая кормилица, чем мать-земля, и пиры воинов веселее, чем простые деревенские праздники. Как говорили у нас: древние законы обрушились, их смыл поток вина с юга.

А торговля рабами была еще прибыльнее, чем набеги. Ведь тогда еще очень немногие решались заняться этим — даже те, кто уже начал захватывать чужие земли и обмениваться награбленным на войне. Ловцов рабов презирали, когда они бродили далеко. И боялись — когда встречались с ними лицом к лицу, когда они являлись в деревни и требовали выдать им будущих невольников. Брали они обычно детей, ведь их легче смирить угрозами, да ребенку и убежать труднее. Все знали: когда приходят охотники за рабами, лучше уступить сразу, пока они еще в добром расположении духа, и не требуют слишком много! Люди общины хорошо помнили это. Они низко склонились перед пришельцами и предложили в дар шестерых сирот. Их было только шесть в деревне — шесть ничьих детей. Работорговцы согласились. Своих детей без боя никто не отдаст, а охотнику за рабами тоже шкура дорога.

Все были довольны и даже благодарны судьбе. Решили, что если сироты стали сиротами — это знак, что на них прогневались Земля и Небо. А раз так, то отдать их в рабство — угодно Земле и Небу.

Только Ифри не была согласна с общиной. Она сказала: — Торговцы людьми, я дам вам иной дар. Его легче будет унести вам. Пообещайте только не забирать детей, если вы согласитесь взять мой подарок.

Они поклялись на оружии своем. Тогда Ифри сняла с шеи украшение, которое носила девять лет: морскую раковину, вроде большой улитки. Она уже совсем иссохла вдали от моря, стала хрупкой. Ифри надломила ее, а в раковине оказались спрятаны два прозрачных голубых камня. "Вот выкуп за детей", сказала она. Ведь камни ей подарил Рейг, и что больше всего на свете Рейг ненавидел торговлю рабами. Если бы он был здесь, он сам бы отдал эти цветные камни. Ифри надеялась, что Охотники за Двуногими согласятся на честный торг. Но предводитель работорговцев схватил ее за руку и закричал:

— Показывай, где ты спрятала остальное!

Ифри ответила, что больше у нее ничего нет. Разбойник пригрозил ей смертью. Тогда, подумав, она сказала ему, что клад спрятан в лесу, в беличьем дупле, и предложила показать где.

Видимо, она просто не хотела, чтобы ее убивали на глазах ее дочери. Увела работорговцев в лес. Что я мог сделать? Ничего. Потом разбойники вернулись, уже без Ифри, и предпочли забыть свою клятву. Снова потребовали отдать им детей. Всю ночь они пили брагу у меня дома и отпустили меня искать мою приемную мать только на рассвете. Не знаю, что стало с ней, утром выпал снег и засыпал все следы. Я решил, что хищные звери растерзали ее. Сейчас, вернувшись в прошлое, мы найдем ее еще живую, но скорее всего, избитую до полусмерти. Она одна из тех, кто верил, что добро побеждает зло. Многие тогда еще верили… Правда, именно благодаря своей сострадательности Ифри умирает в одиночестве и сможет встретиться со своим возлюбленным.

Рейг выслушал мой рассказ и сказал только:

— Отрубил бы я этой голубке в человечьем облике ее проклятую руку. Нашла чьим клятвам доверять.

Вдруг рядом с нами появился кто бы вы думали? Господин Амби. Спросил Рейга, любит ли он Ифри. Рейг удивился вопросу и ответил:

— Я верю, что ее любят боги. И кажется мне, что они хотят, чтобы я оберегал ее. Но эта обязанность радостна для меня.

Амби поблагодарил за ответ и исчез. Видно исследователь Z-фактора узнал все, что ему было интересно, и решил больше не мерзнуть. А Рейг поднял глаза к вечернему небу и продолжал задумчиво:

— Я надеюсь, что Ифри вернется к жизни. Ведь, если верить рассказу Змеелова, молодой волшебник сказал что ваш (здесь Рейг добавил грязное древнее ругательство про господина И.) не сможет царствовать вечно. А еще молодой волшебник сказал, что люди должны добраться до звезд. Это лучшее, что может быть на свете! Для полета к небу я не найду никого достойнее Ифри. Ведь мы с ней вдвоем прошли без страха Лес Враждебных Теней. Мы и среди созвездий дорогу найдем.

Я попробовал его образумить:

— Никто кроме твоего сумасшедшего волшебника не будет терять время на то, чтобы добраться до звезд. Люди себе на земле ищут хорошее место. Никому твои звезды не нужны.

Рейг не согласился:

— А тот, кого зовут Компьютер, мне сказал, что он хотел бы оказаться в звездной стране. Мы с ним говорили пока ваш недостойный вождь орал на Змеелова. В племени Компьютера главная доблесть — рассказать что-нибудь новое своим собратьям. Это они называют волшебным словом "накопление информации". Этого я не уразумел, но зато понял, что они рады узнать все, что есть на свете. Я пообещал тому Компьютеру, что возьму его с собой в путешествие к звездам. Его или кого-нибудь из их рода. Ему все равно будет взят он или другой ему подобный — потому что они все заодно и делятся между собой своими познаниями. Не знаю, как они встречаются и разговаривают между собой, ведь они ходить не умеют. Но на то они и волшебные.