— Как им удалось сесть нам на «хвост»? — удивленно покачал головой Туки. — Как будто они появились из того леса.

Он поднял опаленный огнем «люгер».

— Ты взял на вилле то, что хотел? — вдруг спросил он, рассматривая «люгер», и затем бросил обгоревший автомат обратно в дымящийся автомобиль.

— Нет, — уверенно соврал я.

Он оглянулся на меня. Мокрое от дождя лицо, пристальный жесткий взгляд.

— Ты бы не ушел с этой чертовой виллы, если бы не заполучил то, что искал, — грубо сказал он, повернулся на каблуках и направился вверх, в скалы.

А я еще раз оглянулся на разбитые машины. Они уже догорали, и дым быстро сносило порывами ветра.

Я смотрел на горы сквозь частый дождь. Впереди, поднимаясь все выше, скрываясь в дождевых облаках, стояли Пиренеи, и где-то там проходила испанская граница.

Я повесил на шею сумку с деньгами и полез в скалы вслед за всеми.

Неожиданно я замедлил шаг. А зачем рисковать, подумал я, оставаясь в такой теплой компании? Микрофильм у меня. Теперь проще будет действовать в одиночку. Но тут же понял, что не должен изменять мастерски написанного для меня сценария.

Письмо от Бойлера с инструкциями безоговорочно гласило: «Все заинтересованные лица должны увериться в том, что со смертью Рюдена чертежи утрачены безвозвратно».

Да, все заинтересованные лица должны увериться, что хотя у них и нет микрофильма, но его нет ни у кого вообще, со смертью Рюдена он исчез навсегда.

Джипо? Маркус? Оэто? Туки? Кто еще должен умереть, чтобы операция «Часовой» благополучно завершилась? Кто?

Я по-прежнему подозревал Туки.

Только в половине десятого нам удалось обнаружить тропинку, по которой местные жители перегоняли мулов, и до одиннадцати мы шли по ней без передышки. К этому времени ненастье, казалось, достигло своей наивысшей точки.

Было невозможно разглядеть что-нибудь впереди дальше чем на несколько метров. Ветер свистел и яростно хлестал по глазам и лицам потоками дождевой воды. Мы спотыкались, падали, поднимались и вновь устремлялись вперед, чтобы снова попасть под яростные порывы ветра. Со стороны моря над горами неслись плотные черные облака. Они летели так низко, что, казалось, их можно коснуться рукой.

В полдень небо окончательно почернело. Определить, пересекли мы границу или нет, было невозможно. Скалистые утесы поднимались, как и раньше, непреодолимыми преградами на нашем пути. Бессчетное число раз тропки вели нас вдоль бездонных обрывов, задернутых пеленой дождя. Оставалось только гадать, что скрывается там, внизу, за непроницаемым туманом.

Я шел первым и слепо спотыкался на грязной узкой тропинке. Сумка с деньгами промокла и сильно отяжелела от впитанной деньгами влаги. Следом шел Джи- по, который поддерживал обессилевшего Туки, Отто и Маркус плелись далеко позади.

За поворотом этой тропинки я обнаружил небольшую нишу, вырубленную в скальной породе. Глубина этой ниши позволяла нам хотя бы ненадолго укрыться от ветра и дождя. Мы могли бы прижаться спинами к стене этой крохотной кельи и передохнуть.

Я остановился и шагнул в это естественное укрытие. Один за другим мои спутники присоединились ко мне. Джипо и Маркус стояли рядышком и о чем-то говорили по-итальянски. Туки прижался к стене. Он совершенно выдохся и постоянно кашлял. Только Отто стоял на отшибе и глядел назад на тропинку.

— Надо поскорее выбраться отсюда, — просипел Туки. Он не обращался конкретно ни к кому из нас. — Если нет, я умру прямо здесь, в этих проклятых горах.

Я посмотрел на часы. Пятнадцать минут первого. Мы поднимались в горы без передышки с шести часов утра. Нам повезло, что буря прикрывала наше бегство и заметала следы нашего передвижения, но я опасался наступления ночи. Необходимо было найти укрытие.

Я выбрался из ниши и шагнул на тропинку, продуваемую ветром.

— Я пойду вперед, — сказал я, — и попробую разведать дорогу. Может, удастся найти что-нибудь или кого-нибудь, кто выведет нас отсюда.

Туки посмотрел на меня.

— Ты хочешь разделиться?

Отто повернулся и задумчиво взглянул на нас своими глубокими синими глазами. Джипо и Маркус посматривали то на Туки, то на меня и ждали развития событий.

— Я думаю, — сказал Туки размеренным голосом, — будет лучше, если мы останемся вместе. Пока не доберемся до большого города, где легко разойтись.

— Нам необходимо место для ночлега, — сказал я. — Что будет, если дождь и ветер не утихнут до утра? В горах температура опускается ниже нуля, а мы уже насквозь мокрые и нам нечем разжечь костер.

— Мы не можем рисковать, — торопливо вмешался Джипо, — огонь привлечет к себе внимание.

Значит, подумал я, Туки не хочет разделяться. Это разумно, если он уверен, что микрофильм у меня. А он уверен в этом.

— Ты получил свою долю, — грубо сказал я старому товарищу. — Мы не договаривались всю жизнь липнуть друг к другу.

Я вышел на тропинку и обернулся к ним через плечо.

— Пойду посмотрю, что впереди.

Я прошел метров двести по скалистым склонам. За огромным валуном остановился в ожидании. Если кто-то охотится за микрофильмом, значит, он должен последовать за мной. Вскоре послышались шаги. Я вскинул «томпсон» и держай его наготове. В этот момент дождь стал слабее.

По тропинке шли они все. Первым был Туки. Отто и Джипо поддерживали его под руки с обеих сторон.

— Чего ты ждешь, — проходя мимо меня, проворчал Туки, — такси?

Он обернулся ко мне.

— Зачем ты ломаешь такую удачную команду?

Ко мне приблизился Маркус и усмехнулся.

— Мокро, а?

Я долго смотрел, как они, спотыкаясь, поднимались по тропинке, исчезая в тумане.

Что он может сделать здесь, в горах? Любой толчок на горной тропе — и можно объяснить, что человек сам оступился или поскользнулся.

Нет, тогда микрофильм точно пропадет в пропасти.

Чтобы забрать пленку, меня необходимо убить. Но не здесь.

Это должно произойти позже, после того, как мы выберемся отсюда на равнину и окажемся в каком-нибудь большом городе. Город — вот место, где можно легко скрыться.

Не в горах, но сразу же после того, как мы выберемся отсюда, повторял я про себя, шагая за ними следом по узкой, протоптанной мулами тропинке.

Тропинка резко пошла вниз, и скоро мы оказались на грязной деревенской улице. Десяток коттеджей, прочие мелкие строения и церковь.

В церкви определенно началась служба: по деревне разносились звуки свадебного марша, исполняемые на органе.

— Будь я ублюдком с лицом летучей мыши, — с одышкой воскликнул Туки, — если это не «Свадебный марш» Мендельсона!

Отто поднялся по тропинке повыше и внимательно осмотрел деревню.

— В округе ни души, — сообщил он, вернувшись.

— В такой деревеньке, — сказал Джипо, — если идет свадьба, ставлю десять к одному, что все торчат в церкви.

— Мы все проверим, — решил я, — а сейчас ты, Джипо, и ты, Маркус, — осмотрите коттеджи. Нам нужна сухая одежда и какая-нибудь еда. Все, что найдете, принесите к церкви. Мы будем ждать вас там.

Двое братьев осторожно скользнули в сторону домов, а Туки, Отто и я приблизились к церкви. Мы осмотрели церковный сад, а затем подошли к окнам. Человек тридцать пять мужчин и женщин и десятка два детей наблюдали, как священник в сутане и кружевах торжественно ведет службу перед коленопреклоненными женихом и невестой. Мы проследили за торжественной церемонией до самого конца, не пропустив ничего. Когда обряд бракосочетания завершился, молодая пара встала и обратилась лицом к алтарю. Пожилая женщина бросилась к девушке. Она плакала и обнимала новобрачную. Мужчины, которых оказалось не так уж и много, после некоторого колебания тоже подошли к молодым, чтобы пожать руку жениху. Другие медленно двинулись вперед. Когда наконец все присутствующие слились в единую процессию, они поддались ликованию по поводу только что свершенного обряда и с энтузиазмом запели какую-то народную религиозную песню. Все собрание окружило счастливую молодую чету, и процессия направилась к задней двери.